* * *
Третий этаж, по которому мы сейчас шли, как и нижние два, был разделён на два крыла — западное и восточное — парадной лестницей, покрытой фиолетовым ковролином. У пустых каменных стен с шагом в три метра стояли чередуясь изящные фарфоровые вазы с белыми розами и фигурными высокими подсвечниками — точно такими же, как в спальне. — Откуда начнём нашу экскурсию? — спросила Хёшия, когда мы вышли на центральную лестницу. До этого по коридору не попалось ни одной двери, что наталкивало на определённые мысли. — Решай сама. Дворец в твоём полном распоряжении, — я приглашающе окинул пространство рукой. А выбор у неё был — противоположное крыло, первый этаж, второй и четвёртый, представленный единственным помещением, ко входу к которому вела лестница, — моим Тронным залом. — Давай с первого. И мы спустились вниз и свернули в восточное крыло. Здесь был ряд комнат, напоминающих гостиные или переговорные, огромная цветочная оранжерея с выходом во внутренний двор с прудом в центре. Я бы не удивился, увидев плавающих лебедей, но их не оказалось. У берега топталась лишь стайка утят с напутствующе покрякивающей мамой-уткой. В западном крыле я был поражён наличием кухни. Девушка тоже оказалась впечатлена. Она осмотрела технику — не имею даже представления, как она тут работает без электричества — и схватила из стеклянной вазы на столе два яблока. Одно она бросила мне, и я рефлекторно его словил. — С утра ничего не ела, — сказала она и откусила кусочек сочного красного фрукта. — Не знал, что ты умеешь готовить, — отметил я, находясь всё ещё под впечатлением от факта наличия кухни. — Я весомую часть прошлой жизни была одна. Готовка стала залогом выживания, — укоризненно посмотрела она на меня. — Но это не значит, что я заядлая домохозяйка и люблю тратить время за плитой. Или что меня ждут в ресторанах со звёздами «Мишлен». Поэтому не обольщайся. — А ты бы мне готовила? — Почему нет? Если хорошо попросишь, я даже попробую тебя не отравить, — она улыбнулась. — Ты, конечно, бессмертный, но всё может быть, — и заговорчески кивнула на яблоко в моей руке. — Тогда жду сегодня ужин, — и я со страстью надкусил фрукт. Рядом находилась столовая, и я подметил для себя, что все помещения, в которые заглядывали, были выполнены если не в тёплых, то в светлых тонах, коридоры, по которым ходили, потеряли свою серость и блестели новенькой бежевой кладкой. Второй этаж. Среди ряда помещений мы нашли тренировочный зал с целой стеной, увешанной многочисленным холодным оружием. Мы провели у неё около получаса, разглядывая десятки кинжалов и мечей, оценивая их идеальную балансировку и качество материала. Несмотря на то что Хёшия отлично орудовала саями и могла быть довольно сносным противником в битве на копьях, во владении остальным она была крайне слаба, но это не мешало ей быть прекрасным специалистом-теоретиком по холодному оружию и собеседником на эту тему. Следующую дверь Хёшия открыла и замерла на пороге, не решаясь войти внутрь. Она молчала. Я с интересом заглянул через её плечо и увидел причину её ступора. Это была детская. Нежная комната с бесчисленным количеством игрушек и аккуратной колыбелькой посредине, окутанная водопадом мягкого света. Пока супруга находилась в прострации, я незаметно для неё занёс свою ладонь перед её животом. Отсутствие всякого импульса настораживало. Чрево зияло какой-то самопоглощающейся дырой. — Не думала, что ты выделишь целую комнату под детскую сейчас, когда у тебя нет ребёнка. Я оставил её слова без ответа. Хёшия на медленных ногах приблизилась к колыбельке (Я тенью последовал за ней мягко ступая по пушистому белому ковру). Нагнувшись, она извлекла из неё пару старых потрёпанных кукол — пожелтевшего от времени Пьеро и пёстрого Арлекина с отпоротым ртом. Несмотря на определённо приличный возраст, они выглядели довольно сносно. — Что они здесь делают? Они же были в Греции, — с придыханием спросила она в воздух. — И как ты вообще о них узнал? — сейчас она обращалась уже ко мне, хотя мыслями была не со мной, а где-то далеко. — Что это за куклы? — спросил я, принимая из рук жены тряпичного клоуна. Игрушка как игрушка. Ничего особенного. — Это из моего детства, — её голос был очень тих, и мне пришлось прислушиваться, чтобы разобрать, что она говорит. — Подарок отца на пятый Новый год. Я с ними не расставалась, почти всегда таскала с собой. Даже увезла с собой в Грецию как напоминание о родителях, оставшихся в Китае, а затем, когда мой разум был отрезвлён осознанием моей ненужности им, оттачивала на них шаманские техники. Впервые «Фуккатсу но котоба» я применила именно на них, — она сделала корявую попытку улыбнуться. — Вышло так себе. Ещё крайне плохо контролируя фурёку и имея под боком невероятно досаждающих людей, я чуть песней не отправила их к духам. Так что, игрушки стали своеобразной метафорой моего отношения к родителям. От всепоглощающей слепой дочерней любви к пожирающей обиде, — её руки крепко сжали Пьеро, деформируя его и без того пострадавшее за годы тельце. — Так как ты вообще о них узнал и зачем принёс сюда? Какие бы тёплые отношения у Хёшии ни были сейчас с отцом, ей всё так же больно от прошлого. — Я тут совсем не причём. Приоткрою тебе небольшую тайну касательно Дворца. Им управляю не я. Им управляет твоё подсознание. — Что ты имеешь в виду? — спросила она ещё тише, чем прежде, с нотками дрожи. Я, скрывая бушующий внутри триумф, лисьей походкой обошёл подушки, хаотично разбросанные по полу, пустующую — пока — колыбельку и облокотился на неё, сжимая в ладонях гладкие деревянные бортики кроватки. — А то, что Дворец признал тебя Королевой, — все и всё признаёт тебя Королевой Шаманов, кроме тебя самой. Но то, как ты сопротивляешься собственной судьбе, меня невероятно привлекает и бросает вызов. Недолго тебе ещё бороться «свободу». «Поражение» близко. — Ему хватило на это того времени, которое ты провела в Святилище духов с Браслетом на руке. И теперь он подчиняется тебе. То, как ты относишься к происходящему, ко мне, как воспринимаешь своё нахождение здесь — всё это находит отражение в его планировке, интерьере. Каждая комната, каждая вещь, её месторасположение — это продукты твоего подсознания. И наличие этой комнаты во Дворце подтверждает факт того, что ты хочешь детей, — и хочешь их от меня. Хёшия смотрела на меня, широко распахнув глаза. Я буквально видел, как забегали мысли в её голове. Уверен, что сейчас она запустила процесс переосмысления увиденного и придёт к довольно интересным для себя выводам. Но тот, который она озвучила, я совсем не рассчитывал услышать. — А это значит, что и ты признаешь меня своей Королевой, дорогой супруг. Она торжествующе усмехнулась. Ухмылка с изяществом лани гарцевала на её губах. — Напомню, если ты забыла, но я лишил тебя этого титула, едва ли не по твоей просьбе. Хёшия бросила Пьеро в кроватку к клоуну и приняла позу, аналогичную моей. — А я напомню тебе, мой Король, что Дворец — часть Великого Духа, с которым ты слился во время Сна. Вы единое целое, но с твоим лидерством. Вывод напрашивается сам собой, не так ли? Вот ведь... Затем мы в тишине поднялись на третий этаж. Она долго стояла перед двойными дверями, не решаясь их открыть. — Что-то не так? — ненавязчиво поинтересовался я, прекрасно зная ответ. — Даже не представляю, что ожидать от этой комнаты, — ответила она, почти касаясь пальцами ручки двери, но то и дело одёргивала ладонь. — Там может быть всё, что угодно. Подсознание… оно ведь неконтролируемо. Оно ведь… не осознаваемо… Я заметил, что моя жена чем-то обеспокоена, как только мы покинули детскую. Она была так глубоко погружена в свои мысли, что не слышала моих вопросов. Её зрачки бегали из стороны в сторону, выдавая внутреннее волнение. Хёшия — девушка, привыкшая к контролю, в первую очередь, себя самой. И ситуация, в которой он не возможен, выбивает её из колеи. Она словно открытая книга. Беззащитная маленькая девочка, секреты которой вот-то выплывут наружу. — Я не думаю, что мы найдём за этими дверьми что-то такое, что поставит тебя в неловкое положение, — будь это некая комната для игр, которая временами фигурирует в фантазиях людей, в которых они пошло произносят имя Бога, я даже удивлюсь, ибо не замечал за своей женой подобных наклонностей (хотя у нас было не так много времени на столь тесный контакт). И, пожалуй, бы даже оскорбился: подчинение явно не по мне, а доминировать я могу и без всяких приспособлений. Уж Хёшии ли не знать… — Или найдём?.. — Иди к чёрту! — небрежно бросила она (но я заметил, как покраснели кончики её ушей) и с порывом открыла дверь. И издала громкий вздох облегчения. Это была библиотека. Страсть у нас с Хёшией была одна на двоих — знания. Много знаний. Жажда их получения, сохранения, наращивания. Всё вокруг нас пахло знанием. Книгами и деревом. Проникая глубоко в лёгкие и вызывая благоговейное головокружение. — Если бы я был уверен, что Дворец не подчиняется твоим осознанным желаниям, то мог бы подумать, что ты заставила его скрыть за книжными полкам что-то более интересное, — сказал я, едва успев увернуться от полетевшего в меня блокнота, прежде мирно лежавшего на тумбочке. Я откровенно смеялся над своей женой. Это была своеобразная месть за её сегодняшние издевательства. Но в итоге я всё-таки схлопотал лёгкий удар по голове свёрнутой картой мира. Библиотека была огромной. Два этажа господства книг, расставленных по чёткой системе в подписанных шкафах. Здесь можно было найти абсолютно всё: от шаманской литературы до банальных учебников по математике за первый класс. Около широкого окна и резной деревянной лестницы, ведущей на второй уровень, где стеллажей, по моим предположениям, было раза в три-четыре раза больше, чем на нижнем, стояла изящная софа и пара кресел. Возле них — столик с графином с соком и бокалами. Соседний угол был отдан под свитки, каждый из которых был помещён в свою собственную ячейку. Но то, что зацепило мой взгляд, лежало отдельно от остальных книг на пюпитре в самой глубине. Истёртая, с десятком закладок и выгоревшими чернилами на порванных страницах. Сшитая прочными нитями, пережившими века. «Тё Сэндзи Ряккэцу». Она здесь. — Можешь себе представить? Я нашла рукописи жрецов фараонов, — Хёшия подошла ко мне со спины. — Но теперь срочно требуется переводчик с древнеегипетского. А ты… — тут она обратила внимание на труд моей первой жизни. — Оу, это ведь та самая книга? — Да. И то, что она здесь — причём оригинал, а не жалкая копия — могло значить лишь одно — Хёшия была заинтересована в ней. Пока девушка листала страницы моей книги, осторожно водя пальцем вдоль столбиков иероглифов и рисунков, я задавался вопросом: если бы тогда я предложил ей обучиться моим техникам, она бы согласилась? Я обучал всех, кто последовал за мной. Даже тех, в предательстве которых был уверен. Но вопрос об её обучении не стоял никогда. И видя то, как с интересом читает «Тё Сэндзи Ряккэцу», я даже позволил себя упрекнуть в этом. Вероятно, дав ей возможность прикоснуться к моим знаниям тогда, я бы сильнее привязал её к себе. Хотя зная Хёшию, она бы впитала всё, как губка, и обернула мои же техники против меня, приправляя своими собственными, как это сделала Анна в своё время. — Знаешь, Хао, это гениально, — сказала девушка, переворачивая книгу и читая пометки на «полях». — Невероятные техники и заклинания, мощные и при этом довольно простые. На этих материалах надо учить детей. Тогда и толк будет. Кстати, об этом. — Может, ты и займёшься? Хёшия оторвалась от рукописи и подняла на меня скептический взгляд. — То есть? — Ты же говорила, что тебе понравилось преподавать в Академии, — я отошёл от неё в сторону и сложил руки на затылке, слегка потягиваясь и разминая спину. — Предлагаю тебе вернуться туда. «Тё Сэндзи Ряккэцу» гармонично впишется в твою концепцию применения древних техник сегодня. — И ты позволишь мне обучать шаманов твоим разработкам? — она недоверчиво склонила голову на бок. — Почему нет? Я никогда не придерживался принципа сокрытия знаний? Будучи открытым к развитию и получения информации, я всегда отвечаю тем же. — А тебя не смущает, что я человек, а чтобы чему-то научить, сначала надо самому освоить это? — Ты же сама сказала, что всё просто. И это так. Твоих теоретических знаний вполне хватит, чтобы другие смогли применить их на практике. Хёшия некоторое время молчала, размышляя над моими словами, а затем аккуратно положила фолиант обратно на пюпитр, педантично выровняв. — Нет. Это твоё наследие, и если уж кого-то им учить, то Асакур. Если хочешь им разбрасываться направо и налево, то будь добр, делай это сам. Твоё право как автора. Я не стану. Признаться, меня удивила такая позиция Хёшии. И в неком роде даже порадовала. Несмотря на то что настоящей семьёй мы друг друга не воспринимаем, тем не менее она считает себя частью клана Асакура и готова хранить его секреты. — К слову о преподавании. Ты когда-нибудь читал учебник по истории шаманизма? — Не имел удовольствия. Но судя по твоей интонации, там написан бред? — Не то, чтобы бред, скорее присутствует чрезмерная субъективщина. Такое количество суждений, базирующихся на эмоциях и оценках автора, недопустимо для учебного пособия. Предлагаю пустить под нож треть этой писанины и отдать Клио на редактуру. Поверь, более сухого правдивого текста нигде не получишь. Я даже невольно заинтересовался учебником, который раздражал жену. Материализовав в руке довольно увесистую книгу, открыл её на первой попавшейся странице. Глава была посвящена, как ни смешно, Х-судьям, и текст, изложенный на десятке страниц, из-которых я осилил лишь парочку, изрядно меня насмешил. — «Великая миссия света и справедливости», «отважные храбрецы, пожертвовавшие собой». Хоть где-то написано, что они обычные фанатики, которые к тому же были воскрешены мной? — я хлопком закрыл книгу. — Я даже одно время думал, что Жанна секту образовала. Но эта макулатура преподносит их едва ли не как крестоносцев. — И вот в таком ключе всё остальное. Не хочешь ознакомиться с текстом о себе? Твоей персоне целый раздел посвящён. — Дай угадаю. Я представлен как вселенское зло? Источник людских бед? — Не настолько категорично. Тебе называют демоном. — Ты меня тоже так называла, если помнишь. — У меня было плохое настроение, — она неопределённо пожала плечами. — Не говори, что тебя это не задело. — Меня уже называли демоном пятьсот лет назад, и тысячу. Я привык. — Ага, поэтому всё вокруг тогда полыхало. — И чем это тогда закончилось. — Нашим первым поцелуем. Я помню, что тогда был взбешён её дерзостью. Мне хотелось её унизить, вывести из раздражающего чувства равновесия. И лучшего способа я не придумал. Кто бы знал, чем это потом обернётся. — Я был уверен, что ты меня ударишь. — Я была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заниматься рукоприкладством. — Думала о том, как я посмел украсть твой первый поцелуй? — усмехнулся я. — Не только. Я, конечно, была раздосадована этим фактом и твоей наглостью. Но больше всего меня беспокоило то, что я ничего не почувствовала. Эти слова очень неприятно резанули по мне. Было даже обидно. Никогда не думал, что услышу подобное в свой адрес от женщины. Умом я понимал, что дело было в её каменном сердце, мужская гордость всё равно задета. — Впрочем, мы отвлеклись от темы. Что по поводу учебника? Может, встретиться с создателем сего творения и настоятельно порекомендовать скорректировать текст? Под пристальным контролем Клио. Я скосил глаза на обложку. — Думаю, уже поздно. — Почему? — Автор — Силва. А всё племя патчей было уничтожено несколько лет назад. Алюми Ниумбатч стала единственной выжившей. — Как уничтожено?! Ты ничего про это не говорил! — А ты и не спрашивала. По лицу Хёшии я понял, что она не отстанет, пока не узнает всё. Я сделал полукруг по комнате, присел на софу и начал повествование: — Камогава Йоскэ уничтожил всю деревню, когда там гостили Алюми и Хана. Он попробовал настроить девочку против меня, но безрезультатно. Племянник убил его, однако эта мелкая пакость была воскрешена Дэхоном из клана Дун. Это… — Семья из Китая. Слышала о них, но лично не знакома, — бросила она. — Да. Потом Анна Первая забрал Алюми к себе, и они уехали в Голливуд. — Кто такой Камогава? — Тринадцатилетний пацан в теле взрослого мужчины. — Твой антипод? — Как и твой. — А если серьёзно? Кто это и из-под какого камня вылез? — Это последователь Ябису. Ярый защитник его интересов. — Оппозиция, — кивнула она со знанием дела. — То, что у тебя с предыдущими Королями сложные взаимоотношения, я поняла ещё в двухтысячном году, года они настаивали на твоём убийстве, — они уже тогда были так рьяно настроены против меня? Интересно, но неудивительно. — Как и то, что среди шаманов есть те, кто открыто их поддерживает. С одним из таких я успела перекинуться парой слов. Он даже посмел сказать мне, что тебе недолго осталось править. Я бы даже не удивилась, если бы он рискнул предложить мне предать тебя и перейти на сторону Ра. Значит, G7 вновь активизировалась. Если раньше они докучали исключительно мне, то теперь через свои конфессии переключились на Хёшию. Супруга опустилась на софу рядом со мной, сложа руки на колени. — Хао, расскажи, что происходит. Я имею право знать. Я тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, продолжил: — У меня конфронтация с предыдущими богами, основанная на взаимной нетерпимости. Мне было бы абсолютно плевать на них, если бы не одно «но». По закону три предыдущих Короля присматривают за новым, и, если возникнут сомнения в его правлении, они могут устроить собрание и лишить его власти. Поэтому на протяжении всех этих четырнадцати лет последняя тройка Королей безуспешно старается меня подловить и, скажем так, инициировать импичмент. Но до недавнего времени они выступали лишь пассивными оппозиционерами, а случай с Деревней был личной инициативой Камогава. Сейчас же они начинают действовать в открытую. — Могу предположить, что это потому, что приближается окончание срока, который ты отвёл брату и его друзьям для исправления человечества, ведь они против этой твоей идеи. — Я пришёл к такому же выводу. Хёшия молчала. Она глубоко утонула в своих мыслях и не просила её спасать. Сегодня он была собственные рекорды о молчаливости и задумчивости. — Я хочу, чтобы ты знал, — сказала она после продолжительного молчания. — Что бы между нами ни происходило, в каких бы отношениях мы бы ни находились, это останется исключительно между нами и не выйдет в публичную плоскость. На людях я всегда буду на твоей стороне, даже если не согласна с твоим решением. Обещаю, что никогда не воткну тебе нож в спину. Помни об этом. Я знал, что не пожалею, когда решил жениться именно на ней. Она не предала меня тогда, не предаст и сейчас. Даже если будет придерживаться противоположного мнения. — Спасибо.* * *
— Мы пришли сюда, чтобы посмотреть на твой труп? Лучше экспоната за сегодняшнюю экскурсию не найдёшь. Где голова-то? — Не знаю, — я беззаботно пожал плечами. — Закатилась куда-то, наверное. Мы находились в Тронном зале. Реакция моей жены устремлённую вверх и казавшуюся бесконечной лестницу была бесценна. — Только не говори, что ты её всю прошёл пешком. Тут не меньше двухсот ступеней. — Триста двадцать семь, если быть точным. Если хочешь, могу телепортировать нас наверх. — Нет. Я в состоянии подняться сама. К концу подъёма она была раздражена и, казалось, хотела вцепиться мне в горло, потому что я оставил эту комнату в первозданном виде, а не трансформировал в классический тронный зал. — Сам отрубил или кто помог? — Мой любимый младший брат. — Оу, какую игрушку не поделили? — Ему почему-то не понравилось, что я решил управлять телом, будучи Богом. — А оно тебе зачем нужно было? — Захотелось развлечься. — На день рождение подарю тебе марионетку. И кукольный театр. Чтобы не скучать. Весь наш разговор на фоне обезглавленного скелета, примерно сидящего на троне, попахивал абсурдом. На самом деле отсутствие головы меня насторожило. Она могла бы валяться где-то в зарослях папоротника, если бы я собственноручно не возвращал её вместе с остальными останками на трон. Для Короля-Шамана в теле или в том, что осталось от него после Сна, по сути, не было никакой надобности, однако сам факт того, что кто-то вторгся сюда — более того так, чтобы я об этом не знал — и выкрал череп, был крайне оскорбителен. И я мог предположить, кто на это способен, и это не сказать, что особо радовало. Внезапно двери с грохотом распахнулись, и на пороге зала возникла человеческая точка, которая стремительно начала подниматься по ступенькам к трону, взывая ко мне. Мы с Хёшией переглянулись. Нам не нужно было слов, чтобы понять друг друга. Не прошло и доли секунды, как мы оказались внутри бесконечного света — Святилище Короля Духов. Я восседал на троне — точно таком же, какой был в материальном зале — супруга стояла подле него, а точка, принявшая форму молодого человека, упала за пять метров до нас, если в этом пространстве из ничего вообще можно падать. — Как ты такой и как посмел прийти сюда? — жёстко спросил я, и голос мой громом отразился о пространство. Шаман содрогнулся. — Ваше Величество! Ваше Величество! — задыхаясь от наплывающей истерики, он приподнялся, опираясь о ничего руками и оставляя кровавые ладони. — Я пришёл просить Вас о помощи! — поборов последний метр, он ничтожно упал перед нашими ногами. Он весь был перепачкан в крови, но никаких ран на теле не наблюдалось. По вытатуированному чёрному копью на голове стекали капли пота, а по щекам ручьями лились слёзы. — Я готов на всё! Только верните её! Она ни в чём не виновата! Она должна жить! Ваше Величество! Я знаю, Вы можете! Вы можете всё! О, духи. Я уж надеялся, что услышу что-то стоящее. А не очередной бред спятившего от горя любовника. И ради этого он рискнул потревожить меня. Моё раздражение росло в геометрической прогрессии, вынося этому шаманишке если не смертельный приговор, то хотя бы неделю постельного режима под наблюдением целителей. — Кто ты такой, чтобы нарушить мой закон, придя сюда, и просить о том, о чем другие даже не смеют и мечтать. Наглость твоя не имеет границ. И… — и я замолчав, ощутив ладонь Хёшии на своей. — Расскажи, что случилось, — мягко произнесла она. — Как она умерла? Та, за которую ты так просишь. Мне не понравился порыв супруги меня перебить, но я ничего не сказал. Хёшии обычно не было дела до чужих проблем, и я не верю, что она кардинально сменила позицию в этом вопросе. Что могло значить только одно: она что-то задумала. Посмотрим. Выслушать мне его ничего не стоит. А молодой человек тем временем набросился на фразу Хёшии как на спасательный круг, подняв на неё распухшие глаза. — Это я её убил! Я был за рулём и не заметил, как она ступила на дорогу. Когда увидел, было уже поздно. Столкновение произошло, она упала и ударилась виском о бордюр. Сразу умерла. Пожалуйста, Король, — эти слова уже были обращены ко мне, — умоляю Вас воскресить её! Вы ведь можете! Пока шаман изрекал эту «проникновенную» речь, я лениво покопался в его голове, ища в памяти эту самую девушку. Я не был разочарован, ибо не ожидал увидеть кого-то выдающегося, но всё равно был немного раздосадован этой посредственностью с повышенным чувством добродетели. Такой шаман с приличным объёмом фурёку мог найти себе кого-то более стоящего. — Я могу вмешаться в ход бытия. Могу разрушить мир до основания и заново его воссоздать. По щелчку пальцев, — и демонстративно щёлкнул, звук разнёсся по всему пространству, — мгновенно воскресить любую душу. Но я не делаю этого. Так почему же я должен слушать тебя, менять решения судьбы? Зачем мне вмешиваться в течение времени? — Она не должна была умереть! Она невинная жертва обстоятельств! Как и половина земного шара. — От её жизни нет никакого проку миру. Она бесполезна. — Нет, Ваше Величество, пожалуйста, Вы моя последняя надежда! В мире больше осталось шаманов, способных воскрешать! — парень ударил кулаком о свет. Да, поколоти мне тут ещё. Самый верный способ завоевать моё расположение. — Насколько мне известно, в мире есть один шаман, умеющий поднимать из мёртвых, — Хёшия плавно встроилась в наш разговор. Как и полагается Королеве. Ненавязчиво и по-женски направляюще. — Кто, Королева, кто это?! Умоляю, скажите! — молодой человек воспрял духом и поднял на неё красное от слёз лицо. — Тао Джун. Тут шаман замер, а затем остервенело впился пальцами в щёки, сотрясаясь в дрожи. — Тогда всё потеряно. Она никогда не согласится помочь мне. Я не имел представления, что произошло между ним и сестрицей Рена, да и не хотел знать. Но если уж его так хочется её воскресить, с него ничего не станется по вытирать собой пол в поместье Тао. Но вряд ли самой девушке это надо. — Твоя девушка умерла около семи часов назад. Сейчас её тело наверняка лежит на столе под скальпелем патологоаната. Ты здесь, — и это я ещё даже не хочу знать, как он добрался сюда при таком внешнем виде. — Один. А где её душа? Если бы она не хотела умирать и имела бы какое-то незаконченное дело в мире живых, например, тебя, то ты привел бы сюда и её. Но её нет. Это значит, что она упокоена и находится в мире духов, и надо отпустить её. Молодой человек до крови прокусил губу. Красные капли струйками скатились по подбородку. — Король… Король, может, я просто недостоин её видеть? О, духи, ему на вид лет двадцать, но глуп, как пятилетний ребёнок. — Даже если ты и недостоин, то мы бы видели её подле тебя. Но её нет. И я не буду воскрешать её. Возвращайся домой и похорони тело как полагается. Шаман поднялся, сухо поблагодарив меня, кулаком размазал по лицу слёзы и кровь, и я собирался его отправить его обратно, но был остановлен собственной супругой. Хёшия развернулась ко мне и взяла мою в свою левую руку, игриво щекотя ладонь коготками. Правую руку она положила мне на плечо и как-то интимно провела по бицепсу. Такая нежность со стороны жены нашла во мне странный отклик. — Мой любимый супруг, ты велик. Все знают это и трепещут пред тобой, — непривычно низкий голос Хёшии с нехарактерным для неё придыханием насторожил меня. Как и сами слова. — Все знают, что ты всемогущий Бог, — тем временем её пальцы пробрались сквозь мои волосы прямиком к жёсткому воротнику рубашки. — Я не питаю напрасных надежд, — они растянулись на шее, задевая мочку уха и будоража своим родным холодом. — Знаю, что ты не изменяешь своим принципам, — и перешли на щёку, — но, если ты меня любишь, позволь ему её обнять в последний раз. Я скосил глаза на жену. Она выразительно мне ответила. Я понимал, Хёшия просила зачем-то призвать эту душу, но не возвращать к жизни. Причем она это делала посредством странной игры, смысл которой пока не мог разгадать. Но подыграть мне ничего не стоит. Я накрыл её руку на лице своей: — Хёшия, хочешь доказательств? — и, не разрывая зрительного контакта, прильнул губами к ладони, запечатлев чувственный поцелуй. — Что ж, ты их получишь, — и обратился уже к парню. — В этом месте души могут приобретать физическую оболочку. Такую я дам твоей возлюбленной, но лишь на минуту. На большее не смей рассчитывать. Я не милосердия Бог. Не успел шаман воспеть мне хвалы, как я материализовал перед ним предмет — вернее сказать душу — его истерики. И они зажали друг друга в слезливых объятиях. Мне было на них всё равно, и я занял себя наблюдением за женой, которая впилась в них жёстким взглядом и никак не реагировала на происходящее. Когда время вышло, душа исчезла. Шаман громко шмыгнул, и в очередной раз поблагодарил меня и Хёшию, с тоской смотря на нас. Устав от его присутствия, я наконец-то телепортировал его домой, напоследок немного покопавшись в его сознании. Едва он исчез, девушка вырвала свои пальцы из моих, на что я усмехнулся. — Ты в курсе, что отправила его на верную смерть? Не пройдёт и дня, как он утопится, — невзначай сказал я, потянувшись на троне. — Значит, такова судьба, — философски ответила Хёшия, но в её голосе ясно звучала злоба. — За что ты так с ним? На тебя не похоже. — Это из-за него Мэри чуть не умерла. Он её распял. Если я ещё раз услышу про эту девчонку, то собственными руками отправлю её в Ад. Но это, по крайней мере, прояснило, что за спектакль сейчас здесь развернулся. — И ты решила отместку ещё раз показать невозможность быть с любимой. Ты хотела, чтобы он страдал. — Именно. — И это меня ещё называют жестоким, — я позволил себе небольшой смех. — Остальные плохо знают твой характер, милая. Может, тогда мне стоит вернуть к жизни эту девушку, как считаешь? — С чего это вдруг такой порыв? — бросила она из-за спины. Хёшия находилась прямо за мной, прислонившись к задней части трона. — Как же? Ведь именно благодаря этому парню я узнал, что ты жива. — Делай, что хочешь. Но я в жизни не поверю, что ты проникся его утратой. Я поднялся с трона и обогнул его, становясь прямо напротив жены. Она, скрестив руки на груди и согнув ногу в колене, опиралась о спинку и выглядела печальной. Понурая голова никак не шла в сочетании с резкими словами, произнесенными ранее. Я охватил её подбородок и приподнял голову. Руку она не сбросила, что можно было счесть за плюс. Я ещё раз убедился, что с ней было что-то нет так. Хёшию раскачивало на эмоциональных качелях очень сильно, но я не мог взять в толк из-за чего. Вечно рассудительная и хладнокровная, она резко менялась в настроении и манере общения со мной. От дружеского флирта до колкости и яда. Я бы мог предположить, что моё собственное поведение, вызванное раздражением и досадой, тому способствовало, но сегодня мы уже расставили некоторые точки над «i» и приняли позиции друг друга. Лезть в её голову совершенно не хотелось. И я отчётливо понимал, что сделай я это, а она каким-то образом узнает, простит меня только к следующему тысячелетию. Уж в её злопамятности я сегодня убедился. — Хёшия, как насчёт кофе? — Если только со сливками и без сахара.