Восьмая луна года

...Луна обогнула терем, Она заглянула в двери, Светит — и не до сна. Не обвиняю ее, печалясь, Но почему, разлучаясь, Помним, как в небе светила луна? У смертных — радости и скорбь, разлуки — встречи вдруг, И у луны — то свет, то тень, то круг, то полукруг. Издревле так. И не дано Кому-то лишь одно. А я хочу, чтоб сотни ли луна пересекла И перед тем, кто там, вдали, Во всей красе плыла! Су Ши

Первый раз легенду о Хоу И Шэнь Вэй услышал уже пробудившись ото сна. Спустя тысячелетия на восьмую луну года люди стали устраивать красивый фестиваль Середины осени, тоскуя по прекрасной Чан Э и своим родным. Они рассказывают друг другу, как смелый и сильный воин-небожитель, исключительный стрелок, Хоу И пронзил девять солнц ради спасения простых людей, но лишился права вернуться в Небесный замок. Как он со своей красавицей-женой Чан Э жил в почёте на земле, как добыл лекарство бессмертия, которого – увы – хватило бы лишь на одного. И как Чан Э выпила это снадобье, обрекая себя на вечность в лунном замке в компании белого кролика. Как и всё связанное с человеческими чувствами, Шэнь Вэю сложно понять, что именно находят люди, странно связывая луну, пряники и весьма условную легенду. Чем это полнолуние отличается от множества других? Почему именно луна? Зачем непременно разделять на всех один круглый пряник? И главное. Почему Чан Э выпивает лекарство бессмертия? Кто-то говорит, что по незнанию, кто-то — что пытаясь сберечь его от воров, кто-то настаивает на женской алчности и эгоизме. В любом случае, люди верят, что теперь она навеки разлучена со своим возлюбленным мужем и для них нет возможности воссоединиться. Поэтому каждое восьмое полнолуние года люди собираются в кругу семьи, рассказывают друг другу разные версии легенды, едят “лунные пряники” и вместе любуются луной, даже если их разделяют километры. Не с кем было Шэнь Вэю любоваться луной. Брат заперт в землях, где луны не видели уж много веков, а Кун Лун… Лорд Кун Лун исчез, и неизвестно, где он сейчас и жив ли он. Да, он обещал, что они встретятся. Лишь этой надеждой Шэнь Вэй и живёт. Из года в год, наблюдая, как люди готовятся к фестивалю, покупают пряники, готовят праздничные столы и украшения, Шэнь Вэй гадал, затронула ли эта суматоха лорда Кун Луна? Будет ли он любоваться луной в этот вечер? Шэнь Вэй очень бы хотел думать, что это возможно, но не было в этом никакой уверенности. И быть не могло. Из года в год коллеги, ученики и студенты дарили ему пряники, из года в год он не знал, что с ними делать. Повсюду царила атмосфера семейных шумных обедов, и только его комната в преподавательском общежитии оставалась, как и прежде, тихой и уединённой. Отчасти даже холодной. Но его это заботило мало. Все его отношения с обществом оставались на дружелюбно-деловом уровне, два самых дорогих ему существа были так далеко, что даже мечтать о скором воссоединении было глупо. Или о воссоединении вообще. В конце концов восьмое полнолуние года мало чем отличается от остальных полнолуний. Он убеждал себя в этом раз за разом. Он напоминал себе об этом из года в год. И гадал, что заставило прекрасную Чан Э покинуть любимого мужа без надежды увидеться снова. Несколько десятков лет назад в его душе зародилась хрупкая надежда. Тогда из небольшого магазина в одной из тихих улочек города на него вывалилась детвора с цветными конфетами в руках. Чуть не сбив взрослого с ног, дети стушевались и тихо извинились, испуганно пряча за спину свои сладкие сокровища, а спустя пару шагов вновь со смехом покатились по улице. За эти короткие мгновения Шэнь Вэй успел заметить знакомый блеск золото-фиолетовых фантиков. Стоило шагнуть в тень магазинчика, как взгляд упал на целую коробку этих леденцов. В тот день он вернулся домой с горстью шуршащей карамели, но так и не раскрыл ни одну из них. В ту осень, на восьмое полнолуние, он не сомкнул глаз. Пил чай, перебирал блестящие в свете луны конфеты и драгоценные образы воспоминаний. В этом году всё изменилось вновь. Он встретил его. Просто однажды, в конце лета, поднял голову и прикипел взглядом, казалось, навсегда. Кун Лун, его А Лан, был всё тем же и неуловимо другим. Коротко стрижен по моде, с аккуратной бородой и неизменной сладостью во рту. В тяжёлых ботинках и лёгкой куртке, стремительный и решительный, появляющийся будто бы из ниоткуда, словно преследующий его. Сперва с подозрением, потом с любопытством в глазах. Наглый, шумный, притягивающий своей невероятной харизмой. Он видел в Шэнь Вэе загадку, пытался его поймать, раскрыть, а Шэнь Вэй уклонялся, уходил. Зачем? Ещё рано, ещё не время, успокаивал себя он. Но не мог сам себе объяснить, чего именно ждал и чего так боялся. Точно так же, как он не попробовал тогда ни единой конфеты, боясь разрушить мираж воспоминаний, Шэнь Вэй не решался протянуть руку и нежно коснуться драгоценного образа. Коснуться с любовью и желанием, как бывало прежде, как ещё помнят самые кончики пальцев. Позволял себе лишь смотреть, жадно впитывая каждое движение, каждый порыв. И не мог отвести взгляда. В начале осени Чжао позвал его работать вместе. Подошёл так критически близко. Так предельно соблазнительно, разрушая все барьеры. Но как он мог согласиться, зная об этой стене недомолвок между ними. О стене собственной тайны. Шэнь Вэй помнил и ждал его так долго, храня воспоминания о том, чего Чжао ещё не пережил. Шэнь Вэй отпрянул тогда, сбежал, в отчаянии пытаясь удержать последние границы и баррикады. Не мог он набраться смелости и сделать этот шаг к Чжао, разрушая хрупкую дружбу, без уверенности в возможности создать нечто большее. Что творится в голове Чжао Юнь Лана, зачем он преследует его? Что ему нужно? Лишь разгадать очередную тайну или… Когда началась суматоха вокруг праздника, у Шэнь Вэя зародилось предвкушение. Надежда насладиться теплом фестиваля и общим настроением вместе с вновь обретённым Чжао Юнь Ланом. Пусть и не бок о бок, но теперь он будет знать наверняка, что они смотрят на одну луну. — Мне мать рассказывала в детстве эту легенду. А я всегда возмущался, почему нет способа для Чан Э вернуться. Или Хоу И попасть на луну. Непременно должен быть путь для их воссоединения! Любящие сердца, все дела. Профессор Шэнь, как думаешь, любящие сердца должны быть вместе? – Чжао широко ухмылялся, устроившись с ногами на противоположной стороне широкого подоконника, и со вкусом потягивал ароматный чай из тонкой фарфоровой чашки. — Непременно, — Шэнь мягко улыбнулся и чуть наклонил голову, пряча лицо и свои эмоции. — Они непременно должны встретиться. Это полнолуние отличалось от множества других. Отличалось радикально и категорически. Это полнолуние было самым прекрасным из всех, какие мог вспомнить Шэнь Вэй. В это восьмое полнолуние года в его тихой квартирке вместе с ним был шеф Чжао. Чжао Юнь Лан. Кун Лун. А Лан. Был с ним, пил чай и методично ополовинивал все пряники. Когда Шэнь Вэй заикнулся отложить немного для Да Циня, Чжао лишь фыркнул и заявил, что тот уже получил свою порцию сегодня, а слишком много есть для котяры будет вредно. А вот профессору бы стоило попробовать этот пряник с орехами на пекинский манер. И он соглашался, ел ополовиненные пряники, не чувствуя их вкуса. Пил чай и любовался. Правда не луной. Луна заглядывала в высокое окно, оставаясь где-то за пределами квартиры с кремовыми стенами, книжными шкафами, широким подоконником и столом, полным традиционных сладостей и английского чая. Она осталась за границей домашнего тепла и уюта. Нет таких преград, какие не преодолело бы любящее сердце. Шэнь Вэй верил в это. Он ждал с этой верой несколько тысяч лет. И теперь он мог сказать без колебаний — вера была не напрасна. Чжао, его А Лан, сидел сейчас рядом с ним, пил чай и смотрел на луну. Они вместе смотрели на луну, а о большем Шэнь Вэй никогда не просил.