Люди такие, какие они есть, не нужно пытаться их изменить. У них есть свои минусы и плюсы.
Слова мамы в голову врезаются и вновь всё переосмыслить заставляют, в тысячный раз ситуацию перекрутить, проанализировать и уяснить одну вещь: ты проебался, послушав Люсиль. Ты поступил неправильно. Лука впивается сильно ногтями в ладони свои, следы в виде полумесяцев оставляя. Это всё в попытке себе помочь, свой крик, свою тревогу, свою сломанность не показать никому. Он в церковь с матерью заходит, а в голове только мысли о том, что он поступил неправильно, что он дурак, что неделя прошла, а от Элиотта вестей нет, что Люсиль соврала ему тогда. Слова Базиля всплывают: ты ему нужен, его чувства настоящие. И ведь это так, любовь Элиотта не минутное желание, не просто рецидив. Это не просто так, в конце концов. Ведь будь он не нужен ему, Демори бы не смотрел на него так, будто перед ним любовь всей, по его мнению, никчёмной жизни, он бы не перевернул и не поменял бы всю свою жизнь на все сто восемьдесят градусов, расставшись с девушкой, с которой был долгое время. Он бы не сидел в том самом тоннеле, где они с Лукой впервые поцеловались, каждый день, на протяжении всей недели после инцидента на яхте, когда то, что он скрывал, чего он стыдился и боялся, раскрылось. Элиотт так боялся разочаровать его, так боялся подвести, так боялся потерять, что пытался держать все под контролем, потому что слова Луки о том, что тому сумасшедшие люди не нужны, застряли в голове, врезались в мозг и сердце, оставив огромные пробоины, которые он не мог залечить один. И ведь это случилось по его мнению. Демори просто ушел от Люсиль, которая забрала его после срыва, которая сломала его и Лукаса. Послал её, оборвал все связи, чтобы та больше в его жизнь не лезла никогда, покинул их общую квартиру. Он ненавидит её всей своей сломанной душой за то, что она наговорила, за то, что она в попытке вернуть соврала и разрушила всё, что он строил. Или пытался. Пусть неаккуратно, пусть не так красиво, как в романтических фильмах, но зато без фальши, зато с любовью искренней. Только Демори знает, что он тонет, и как сильно всё плохо. Никто не узнает, что его ненависть к себе, что разлука довела его до того, что он счёты с жизнью хотел свести. Глупо ли? Нет. В пятницу, когда всё начало выходить за рамки, когда в голове снова возникли строчки сообщения Луки о том, чтобы тот не писал больше — он не выдержал. Казалось бы, куда ещё дальше, куда хуже того состояния, что есть? Оказывается, можно зайти глубже, внутрь своих ран, которые не зажили. Элиотт, не жалея себя, не думая о последствиях, о людях, которым он дорог и близок, просто хотел закончить всё: прекратить разочаровывать и пугать всех, причинять себе боль дальше. Набрав ванну прохладной воды, он погрузился туда с головой, даже воздуха не набрав. Парень задыхался, руками сжимая своё горло, чтобы ускорить всё, да только смерть придти не могла никак, будто говоря о том, что ещё не конец, что ещё нужно потерпеть. Тогда подумав о том, что даже на то, чтобы счёты с жизнью свести не способен, он выбрался из ванны и даже полотенцем не воспользовавшись, начал на мокрое тело одежду натягивать, дрожащими от холода руками зачесал влажные волосы, взял сигареты и побежал на то самое место, где он проводил почти всё свое время. Элиотт просто сидит который день на холодной земле, уперевшись спиной на холодные стены и думает о том, какой он никчёмный, что он ненавидит себя и своё рождение, а все из-за своего психического расстройства, в котором он не виноват, которое он не может контролировать, из которого он не может вылезти, потому что опереться теперь не на кого. Слёзы текут градом и ему плевать, увидят ли его или нет, осудят ли его, заболеет ли он или нет. Плевать. Прижав колени к груди, он, как болванчик, качается вперёд-назад, а в голове флэшбэки моментов, где они вместе, где счастливы, где нет боли и страха с ненавистью. Он так хочет, чтобы Лука его нашёл, так хочет, чтобы он пришел, так хочет, чтобы понял, что он его искренне любит, что его девушка, теперь уже бывшая – соврала ему, что ее слова грёбанная ложь. Хочет, чтобы тот посмотрел ему в глаза и сам нашёл ответ, потому что сейчас его глаза – показатель всего: чувств, состояния, боли внутри. У него страх ответить Луке, чтобы не разочаровать его. Да только он не знает, что не разочарует, что больше один он не будет, что всё хорошо будет. Они вместе будут, будут бороться вместе теперь. Пока что не знает. Когда Лукасу вибрация от уведомления приходит, на него тревога находит какая-то, ведь все друзья знали, что он в церкви будет. Видит сообщение от Люсиль и по телу дрожь проходит, телефон быстро снимает с блокировки в текст вчитываясь: Элиотт пропал. Никто не знает, где он, он не отвечает... Мы начинаем нервничать. Он не с тобой? В голове всё смешивается, переворачивается, хаос происходит, флэшбеки возникают, один за другим. Он смотрит в одну точку, не в силах обратить внимание на речь священника, на рядом сидящую маму. Перед ним Элиотт и их счастливые моменты, где они вместе. Мысли начинают складываться в единую картину: Люсиль солгала, я ему нужен, чёрт возьми, он мне необходим, как никто другой, плевать на его заболевание. У него влага начинает скапливаться в глазах, что-то внутри ломается, как и он сам, как и Элиотт т а м. Плевать-плевать-плевать. Не только на расстройство, но и на все вокруг. На людей, на осуждение, потому что сейчас важно только одно. — Мама, прости, мне нужно идти. Глазами тревожными смотрит, в них просьба на понимание, просьба отпустить к нему. Он вот-вот сломается и собрать себя не сможет, но держится сильным, потому что нужно сберечь все для Элиотта, нужно собрать его. — Конечно, иди. Соглашается, понимает, что важное случилось, что необходимо идти, что с ним все хорошо будет. — Я люблю тебя. — Я тебя тоже, дорогой. Теперь он спокоен, частично. Его поняли, приняли. Теперь ему необходимо принять одного человека, который его миром стал за короткий срок, стал любовью чуть ли не всей жизни. Из церкви выйдя, он глоток воздуха набирает, и с места срывается. Лука знает, где Элиотт, он знает его любимое место, которое для их двоих известно. Бежит по автомобильной дороге, наплевав на непонятливые взгляды, наплевав даже на то, что сам чуть не попадает под машину, но чудом целым остается. Половину города пересекает и не останавливается, вбегает то в парк, выбирая чёртовы ворота, под мостом стоя, он голос срывает, пока имя своего парня кричит. Вокруг оглядывается, чтобы его найти, или хотя бы признаки на его присутствие. Фонарем телефона светит и назад оборачивается на всхлипы еле слышные, и видит человека, которого искал, ради которого бежал сюда. Видит его сломанного, разбитого, думающего, что не нужен ему, который пару часов назад свести счеты с жизнью пытался. Это он, это его Элиотт, которого он любит и больше не оставит, никому не поверит больше, потому что верить будет только ему. Подбегает и телефон бросает на землю, и сам на колени падает. Слёзы и боль на лице видит видит и понимает, что он сам виноват, что он его одного оставил, ему стыдно, ему невозможно, ему больно за него. Хочется лицо Элиотта поцелуями покрыть, чтобы боль всю забрать. Хотя бы часть. — Ты не одинок. Демори голову опускает и кажется, всхлипы становятся громче. Не верит он, сложно ему безумно, колотить начинает ещё сильнее. Лука лицо его поднимает за подбородок, пытаясь нежность всю вложить. — Я рядом. Смотрят друг другу в глаза. Заплаканные, с болью внутри, в чистые и знающие чего хотят: помочь и рядом быть. Лбами друг друга касаются, и только Элиотт глаза закрывает, чтобы поток слёз прекратить. Носами сталкиваются, как и тогда, и легче становится обоим. — Теперь ты не один. Лука берет его лицо, мокрое от слез, в свои ладони, и губ его касается невесомо, чтобы показать, что всё реально, что он тут, что не уйдёт больше, не отпустит никогда-никогда, что вместе, и он не один. Вкус соли чувствуется, и он большими пальцами рук по щекам нежно проводит, слёзы стирая. Когда от губ отрывается, собирает Элиотта в охапку в свои объятия и тот силу чувствует, что он теперь вместе с Лукой, что тот не просто галлюцинация, а мечта, которая реальностью стала. Что вот он, его ёжик вместе с ним. Это успокаивает его и он в шею утыкается, руками по телу парня начинает водить и на душе вся буря из ненависти к себе, из мыслей, что он разочаровал его, что всё испортил, что он не достоин – начинает успокаиваться.Всё на своих местах, всё реально, это не глюк. Они вместе-вместе-вместе. Стали друг другу домом, стали всем миром, которому больше ничего не нужно. Всё обязательно хорошо будет, Они обязательно выберутся из всего и счастливыми будут, Вместе, ведь они теперь не одни. Минута за минутой.
я задыхаюсь уже, но сказать тебе хочу, тебе в моём космосе есть место.