Их никогда не готовили поодиночке.
Их всегда готовили парами.
Их никогда не готовили по трое.
Когда случалась катастрофа — их готовили четвёркой.
Но на памяти наблюдающего таких инцидентов не было. Хотя и было объявлено военное положение, но к нему было отправлено только двое. А это значит, что проблему собираются решать мирным способом и с минимальным количеством жертв, если вдруг что-то пойдёт не по плану. С другой стороны, если готовили пару, то случай был серьёзным, где могли понадобиться специфические особенности пары. Каждая пара была уникальна по-своему, хотя все они имели общий набор. Однако именно пара, связанная пара, имела какую-либо уникальную особенность мыслесферы, присущую только ей. Какая это была особенность и как её выявляют — наблюдатель не знал. Да и не это было важным для него. Важным было — следить за «посвящением» и «посвящаемыми». Чуткая Система Лаборатории, конечно, была выше всяких похвал, однако она не всегда могла заметить изменения, в то время как наблюдающий едва ли по несуществующему успевал вовремя остановить процесс, предотвратив непоправимые изменения в психике «посвящаемых». Редко, но именно интуиция наблюдающего позволяла проделывать такое. Впрочем, и это не было панацеей. Чаще всего, сама Система оставалась на высоте. Прошло несколько часов. Свечение тел оставалось ровным и спокойным. Прислушиваясь к своим ощущениям, наблюдающий внимательно следил за сменой стадий. Пороги вхождения сменялись на индикаторе медленно, но неумолимо. Они были обозначены на центральном настенном мониторе как длинная радужная линия, и каждый новый цвет был новым порогом вхождения. Индикатор сменил жёлтый цвет на зелёный. Сейчас наступал пиковый момент, пройдя который «посвящение» уже было невозможно остановить. До этого момента психика «посвящаемых» была в полной безопасности, но дальше с каждой новой стадией любое вмешательство могло стать фатальным. В большинстве случаев, считалось, что пройдя эту стадию пара спокойно могла считаться «посвящённой», но для этого «зелёную» стадию нужно было пройти. Впрочем, везде были свои исключения. Были в истории уникальные случаи, когда на синем коридоре наблюдающему приходилось и, что самое главное, удавалось остановить процесс. Пара оставалась жива, но их способностям был нанесён колоссальный ущерб. У некоторых из таких пар — они пропадали начисто, однако всем им удавалось сохранить жизнь и сохранить в целости психику. Напряжение росло, но наблюдающий покорно ждал. Однако, через какое-то время он почувствовал что-то неладное. Жёлтый период наконец окончательно погас и зелёный только-только вступил в свои права. Система вспыхнула боковым монитором — там показывались совместимость и ошибки совместимости. — Остановить процесс! — на всю лабораторию крикнул мужчина. Однако, буквально за мгновение до этого Система сама начала тормозить действо. «Зелёный…» — отстранённо подумал наблюдающий. Свечение тел стало пропадать. Пепельная масса постепенно исчезала, словно растворяясь в воздухе. У беловолосого юноши из носа шла кровь. «Шину, кажется, так его зовут.» Несложная первая помощь от подоспевшего робота-сферы и кровотечение остановилось. Молодые люди начали приходить в себя. Казалось, что пепельная масса вовсе не исчезла, а словно бы впиталась в их тела — настолько оба молодых человека были бледны. Первым окончательно пришёл в себя Химчан. Он и задал тот самый вопрос, который задают они все, едва вновь обретая власть над собственным телом: — Всё… закончилось? Наблюдатель молчал, смотря, как приходит в себя Шину. Юноша глубоко вздохнул и тут же закашлялся. Его отсутствующий взгляд скользнул по мониторам и, наконец, зацепился за напарника. Он моргнул, и его брови вскинулись вверх, спрашивая. — Нет. Мне пришлось остановить «посвящение», — как же его коробило от этого дурацкого слова. — Пока не знаю, в чём дело, но сегодняшний результат — провал. Реакцию парней угадать было не сложно. — С нами что-нибудь… — С вами всё в порядке. Это произошло в безопасной зоне. Мужчина рассеянно смотрел на молодых людей и о чём-то напряжённо думал. Заметив шевеление, он очнулся. — Думаю, что на сегодня всё. Идите к себе. Всё, что нужно — уже находится у вас в комнатах. Советую хорошо отдохнуть. — Да, сэр. Наблюдатель наметил улыбку — давно так к нему никто не обращался. «Что же ты скажешь — моя интуиция?», — мысленно вопрошал мужчина. Он был уверен, что что-то произошло, но не мог сказать точно — вчера ли этому было положено начало. Диаграммы на боковом настенном мониторе не давали толком никакого ответа. Остановка на зелёном коридоре не была чем-то из ряда вон выходящим, уже со второй или третьей попытки его успешно проходили и «посвящение» заканчивалось в штатном режиме. Мужчина похлопал ладонью по нижней стенке терминала, аккурат под панелью — оттуда немедленно выехал сложенный табурет и раскрылся в полноценное кресло. Наблюдатель опустился в него и прикрыл глаза — ему надо было подумать. Изменить программу он не мог — Система сама выбирала основу и конструировала индивидуально, основываясь на своём анализе пары и той информации, которая приходила вместе с парой. Раз за разом он прокручивал в голове переход в зелёный коридор, но интуиция молчала. При наличии такой полной и насколько же скудной информации, выводы он делать попросту не в состоянии. Спрашивать у Системы сейчас не было особого смысла, судя по горящей фиолетовой иконке на панели — она занималась анализом. Сложно было сходу сказать — сколько на это у неё уйдёт времени, каждый раз был как первый. Но завтра они снова придут. И он раз за разом будет заставлять их проходить через «посвящение». *** В составе делегации они отправляются на задание только через две недели. За эти две недели Шину хотелось всё бросить и умереть примерно дважды в день. В цели задания их должны будут посвятить исключительно на месте. Не раньше, не позже. Однако, по пути на встречу с делегацией, в составе которой они должны будут отбыть на встречу, Шину не отпускали плохие предчувствия.Однако он убеждал себя, что на первом задании не может быть ничего серьёзного. Ну, правда, они же ещё совсем неопытные. Ничего серьёзного, правда? Химчан ничего не говорил, прекрасно видя и ощущая всю нервозность Шину на своей коже. Буквально. Попытки успокоить он прекратил ещё в самом начале, давая Шину самому разобраться с этим. Получалось скверно. *** Шину сидит в кресле их номера. Оглушённый. Химчан стоит перед ним на корточках и что-то говорит. Но Шину не слышит его. В его голове мигает красным огромная надпись «убийство». Им предстоит убить. Убить. Шину начинает потряхивать. Вывести из строя дорогостоящую эксклюзивную защитную систему. Потому что они могут. Именно это — их особенность. Не прикасаясь. Не вызывая абсолютно никаких подозрений. Просто взять… и привести в негодность систему, которая наверняка стоит баснословных денег. Но главное — не это. Главное, то, что идёт после. Химчан продолжает говорить вслух до тех пор, пока Шину не начинает реагировать на его голос. Он говорит так, как будто всегда знал, чем это может закончится. Что в итоге придётся своими собственными руками… Шину даже думать об этом страшно. Но внезапно Химчан замолкает. Его лицо на мгновение искажается, словно он слышит какой-то высокочастотный звук, от которого начинают болеть зубы. Беспомощность, промелькнувшая в его глазах замечена Шину не была. — Послушай, — непривычные интонации в голосе Химчана, — ты конечно же прекрасно помнишь всю информацию, что в нас вдалбливали эти две недели, — Шину поспешно кивает, пытаясь понять, к чему это сейчас, — что бы ни произошло, просто действуй так, как должно. Хорошо? — Химчан?.. — Пообещай мне, что сделаешь, что нужно без проволочек, без твоих вечных десятикратных обдумываний. Шин, пообещай. — Х-хорошо… И в следующее мгновение Шину ощущает болезненный захват Химчана, который в несколько широких шагов оказывается у входной двери их номера, а затем оказывается вышвырнутым в коридор. Он впечатывается в противоположную стену с такой силой, что Шину кажется, что его плечо этого не переживёт. Но всю боль перекрывает неотвратимое чувство катастрофы. — Беги, — и Химчан захлопывает дверь. И Шину подчиняется. Он помнит, что сейчас ему стоит затаиться, пока его не найдут. И он бежит. По идеально прямому коридору, где его настигает головная боль. Ощущение, как будто в голове просто взорвали бомбу. Он едва ли что-либо может разглядеть впереди, потому что зрение отказывает ему. Бег по коридору. Яркий свет дневных ламп слепил. Или это скопившиеся слёзы? Прямой коридор. Широкий. И это пугало до ужаса. Нужно было убежать, спрятаться… но прямой коридор. Он не хочет думать, что возможно слышал позади едва слышный вскрик. Зато теперь прекрасно слышит топот ног. Закрытые двери по бокам. Поворот. Перекрёсток. Паника. Хочется закрыть глаза и проснуться. Не видеть, что происходило. Не слышать, чего не смог увидеть. Бегущие за ним были ближе. Он повертел головой, ища хоть какое-то спасение. Справа! Развилка. Развилка, которая появляется только когда рабочий персонал проверяет работоспособность систем. Открытый в потолке люк. Приставленная лестница. Брошенная кем-то куртка. Ящик, откинутой крышкой к нему — содержимое не рассмотреть. Инструменты? Открытые двери. Служебные помещения? Увидел полуприкрытые таблички, но времени на чтение и раздумывание не было. Рванул, затылком чувствуя, что опасность близко. Дверь или лестница? Он ещё не решился, подбегая ближе, как из люка спрыгнул человек в рабочем комбинезоне. Они едва не столкнулись. Всхлипнул, едва успев приглушить вскрик, закрыв рот обеими ладонями. На него смотрят с недоумением. А он ничего не мог толком сказать из-за сдавившего горло спазма. Но топот слышен уже особенно чётко. Незнакомый человек подхватил его и подсадил на лестницу как можно выше. Едва-едва успел залезть. Под вторым потолком было довольно просторно для него. Двигаться дальше? А если его услышат? Но раздавшийся внизу грохот едва не заставляет подпрыгнуть. Крупно вздрогнув, делает несколько ползков на коленях назад от отверстия люка. Сел, прижавшись к стене, стараясь даже дышать через раз. И тут тусклое освещение под вторым потолком начало гаснуть… Шаги выворачивают на развилку. Шину слышит каждое слово. Каждый нетерпеливый шаг. Но парень там, внизу, остаётся на удивление спокойным, словно привык к подобным ситуациям. Словно они повторяются с завидной периодичностью. В какой-то момент Шину кажется, что стук его сердца выдает его с головой. Кажется, что эхо от него разносится по всему помещению оглушительным эхом. Но за ним никто не поднимаются. Голоса не приближаются ни на шаг. Но в этот момент боль в голове становится совершенно невыносимой, и Шину не хватает уже воли и резервов, чтобы сохранить своё тело в сознании.