Чёрные облака

Кирилл очнулся от лёгкого прикосновения к его плечу. Он попытался поднять руку, чтобы почесаться, или скинуть нечто лежащее у него на плече, но не смог. Голова отдалась приступом тупой боли, от которой глаза, уже немного приоткрытые, снова захлопнулись, а рука безвольно шлёпнулся на траву. На траву? Кирилл никак не мог вспомнить, чем закончился вчерашний вечер. Да и вчерашний ли? Сколько он здесь пролежал? День? Месяц? Потом он вспомнил… Вспомнил что вертел в руках какую-то штуку,… а потом был свет. Слепящий белый свет, и вот он здесь. Так где же он? Кирилл опять раскрыл глаза. Это был лес. Кирилл лежал на траве в лиственном лесу, ярко освещённом солнцем. Но как он оказался тут? Насколько он помнил, никаких чисто лиственных лесов в округе не было. Татарстан всегда славился красивыми лесами, но, то были хвойные, сосновые леса или на худой конец смешанные. Кирилл с трудом приподнялся и попытался встать на ноги. Голова по-прежнему болела, но он был полон решимости встать и осмотреться. Преодолевая приступы тошноты, он встал во весь рост и чуть не упал вновь. Боль в голове стала совсем невыносимой, а в глазах заплясали красные круги. Кирилл тут же схватился за ближайшее дерево и стоял так, пока боль в голове не притупилась, и он не смог оглядеться. Да, это был лес. И не одного хвойного дерева здесь не было. Мало того, все деревья здесь выглядели как-то странно. Кирилл мог поклясться, что не знает ни одно из них, хотя выглядели они смутно знакомо. И всё же, где он? И как сюда попал? Дождавшись, когда головокружение чуть спадёт, он стал двигаться от дерева к дереву, постепенно приближаясь к месту, где просвет между кустарником был наиболее широким. Подобравшись к нему поближе, Кирилл осторожно, как мог, вышел на незнакомую поляну, которую почти плотным кольцом окружали деревья и кустарники, чем-то смахивающие на шиповник. Но это кольцо не замыкалось: в одном месте деревья расступались и образовывали узкую аллею, которая, метров через двадцать, заканчивалась, выходя на широкую, мощёную булыжником дорогу. Кирилл оторопел. Он видел подобные дороги только в фильмах про рыцарей, и на выставках в музеях под открытым небом. На минуту забыв о головокружении, он со всех ног бросился вперёд, за минуту преодолел аллею и выбежал на дорогу. То, что он увидел, вселило в его сердце такой страх, что он сломя голову бросился обратно в спасительную и, более знакомую, тень деревьев. Дорога упиралась в обитые вороной сталью ворота, по обе стороны от которых был частокол из спиленных и добротно обтёсанных стволов деревьев. За воротами можно было разглядеть крыши деревянных домов с флюгерами и разнообразными вымпелами. Но нашего героя ужаснуло другое: прямо за крышами, прорывая завесу облаков, сияли белизной вечных снегов огромные, скалистые горы, покрытые у подножья причудливым зелёным ковром из крон деревьев; и над всем этом великолепием возвышалась белоснежная твердыня с множеством башен и шпилей, на которых развевались красные флаги. К этой крепости, источавшей такую мощь и могущество, что это чувствовалось даже у ворот расположенного в долине города, вёл лёгкий и длинный белый мост, прорывавший расстояние от дверей её до подножья горы. Это величественное строение не могло принадлежать тому миру, в котором родились, выросли и прожили 15 лет три мальчика, один из которых в этот миг бежал всё дальше и дальше от белоснежного замка. Бежал потому, что ужас поглощал его. Ужас неизвестности, ведь Кирилл не знал, где он и что стало с его друзьями, живы ли они. Ужас, от которого было лишь одно спасение: бежать. И Кирилл бежал. Бежал что было сил, но ноги подводили его. Голова разразилась новым приступом боли, более сильным, чем все до этого. Перед глазами поплыли белые пятна, дыхание стало обрывистым и нечастым. Кирилл смог добежать почти до середины поляны, когда ноги его подкосились, взор затуманился, и он упал ничком на траву, уже ничего не чувствуя. *** Отряд Гилдора заканчивал патрулирование. Им осталось лишь вернуться на дорогу и осмотреть «беседку солнца», что за широкой аллеей, а потом вернуться в деревню и доложить что всё чисто. - Всё чисто… - пробормотал Гилдор себе под нос, - Да последние сорок лет всё чисто. С того момента как Барионикс стал архимагом, эти патрули можно было бы вообще отменить. Всё равно через магический щит никто не проникнет, а проникнет, - так Барионикс первым всё узнает и… Гневную тираду Гилдора прервал один из разведчиков: он сообщил что в «беседке солнца» кто-то есть. Глаза командира отряда расширились от удивления и он, охнув только: «как?», оттолкнул ошарашенного разведчика и бросился через аллею туда, где по указаниям солдата находился человек. Первым за командиром кинулся Гондолин, маг, посланный помогать отряду и давно уже ставший в нём своим. За ним бежали и остальные. Последним плёлся разведчик (тот самый, что принёс пугающую новость), потирая плечо, которое после командирского толчка уже начинало побаливать. *** Кирилл очнулся спокойно и легко. Он всё ещё лежал на траве, но мог поклясться, что над ним кто-то стоит. Всё ещё боясь пошевельнутся, он осторожно стал разжимать глаза. В этом минутном замешательстве он даже не понял, что его голова уже не болит и что тело слушается его так же хорошо, как и прежде. Открыв глаза, он опять почувствовал, как ужас сковывает его движения, лишает последней надежды: над ним стояли четверо мужчин в странных одеждах и внимательно его разглядывали. Пятый, до этого стоявший на коленях над Кириллом, встал, отряхивая просторное одеяние, продолжая бормотать что-то непонятное. Кирилл почувствовал покалывание в левой руке и осторожно, пытаясь сделать это как можно более плавно, повернул голову и посмотрел на неё. На глазах изумлённого подростка, глубокий порез, появившийся, скорее всего во время падения, начал затягиваться молодой розовой кожицей. Ещё две секунды, и от пореза не осталось и следа. Надежда в душе юноши таяла точно так же как и этот самый порез. И тут он вспомнил… Вспомнил тот солнечный летний день, вспомнил поход с друзьями в кино, вспомнил и тот злополучный момент, когда Артём, его друг, споткнулся об «пирамидку», вспомнил, как крутил в руках эту «пирамидку», безуспешно пытаясь её собрать, вспомнил как она повисла в воздухе, вспомнил свет, который поглотил его… Вспомнил как очнулся здесь, как пытался узнать где он, как стоял у начала дороги, смотря на белую крепость, как бросился бежать… Вспомнил всё. Всё до последней капли. *** Барионикс стоял на вершине башни заката и смотрел на звёзды. Здесь в горах звёзды были удивительно близко. Так близко, что их, казалось, было можно потрогать. Это удивило бы любого, кто, живя ранее в низине, впервые приехал в горы и увидел такую красоту. Но Барионикса это не удивляло. Мало что в целом мире могло удивить его, архимага Академии, человека, чей срок в этой жизни должен был закончиться два века назад. Но не закончился. Архимаги редко умирают своей смертью. В большинстве случаев потому, что человек, достигший таких вершин в искусстве магии, что получил право называться архимагом уже способен победить старение, способен жить почти вечно. Почти… Ведь ничто не вечно… Но есть и другая причина, по которой архимаги редко умирают своей смертью. Эта причина другие маги, а точнее заместители архимагов. Предатели?.. Можно и так сказать. В любом случае это люди алчные, жадные до власти. Они рвутся занять драгоценный трон архимага, не понимая, какая это ответственность. Пусть им всем, завоевавшим после упорной и долгой борьбе за власть этот титул, всегда самим приходится восстанавливать, собирать по крупицам то, что было разрушено, утрачено, то, что сгорело в ярком пламени мятежа… они всё равно, всё равно предают себя, друзей, близких, лишь для того, чтобы носить этот титул.Архимаг. Архимаг… - Архимаг! - голос из-за спины прервал раздумья Барионикса. Обладатель громкого титула развернулся к говорившему. - Архимаг, - младший маг-посыльный отдал честь, - аудиенции с вами просит мастер Доррес, говорит, это очень важно. Мастер Доррес просто так не будет отрывать архимага от размышления. Если уж дело дошло до такого, то это означает, что случилось что-то действительно важное. Барионикс знал это. Маг отпустил посыльного и, спустившись по мраморной лестнице башни в свой кабинет, стал ждать своего заместителя по особо важным делам.