Вечный город

В то утро был самый премерзкий весенний ветер и всех весенних ветров, которые только могут быть. Его холодные порывы, ещё не согретые как следует лучами выглянувшего солнца врывались в рукава и за ворот куртки. Выпавший ночью и уже почти растаявший снег делал только хуже, добавляя к прохладе свою влагу. В такое утро не хочется никуда идти. Хочется поваляться в кровати подольше, а потом пойти на кухню и сделать себе яйца бенедикт с тостами и беконом. Увы, некоторым желанием не суждено сбыться и мне приходилось месить грязь вслед за телегой с оборудованием, да тянуть лямку ружья смотря по сторонам, будучи постоянно готовым отразить внезапную атаку загонщиков. Как будто трёхметровая птица сможет незамеченной подкрасться в голой весенней степи. Как будто они не выдали бы себя криком едва нас завидев, пытаясь напугать и загнать в засаду своих сородичей. В общем, утро было промозглым и скучным. Даже стрельнуть ни в кого не пришлось. Не то что бы я этого особо жаждал. Признаться честно, я оставил родной город и свой кабинет скромного чиновника почты вовсе не из-за жажды приключений. Нет. А лишь для того, что бы их избежать. Ведь наш лорд затеял войну с соседом и объявил о воинской повинности. Не имея желания гибнуть ни за что под пулями или ещё хуже - под действием кошмарных способностей одного из аристократов. Быть заживо осушенными, сожжённым или раздавленным давлением не та судьба которую можно пожелать. И пусть некоторые даже в этой экспедиции назвали меня трусом, мне было плевать на их мнение. Они не видели что может сделать аристократ с городом. В отличие от меня. *** Километры тянулись за километрами. Сколько прошло с тех пор, как поезд высадил меня в Западном, крайнем городе перед арктическим хребтом, разделяющим сельву моей родины с великой степью? Две недели? Мне тогда казалось, что вечность. Никогда до этого мне не приходилось забираться так далеко и надолго от дома. И сколько "чудных" открытий привнёс в мою жизнь этот новый опыт. О том, что до того как кожа на ступнях не ороговеет мне придётся каждый привал перевязывать целебными повязками ноги. О том, что по ночам в палатке холодно. О том, что двухкилограммовое ружьё на третий день кажется тяжелее повозки. И о том, что я не услышу шума надвигающихся на скалистый берег волн. Впрочем, я был таким не один. - Выглядишь как престарелый турус, - сказал подошедший из-за спины Люций, потрясая в воздухе термосом с кофе. Он всегда успевал сварить его до того, как мы двинемся в путь. И как только успевал? - Будешь? - Привычно предложил он. - Не откажусь, - протягивая руку за чашкой ответил я и задал свой традиционный вопрос, - и как ты только успеваешь? - Понимание придёт к тебе через ещё тысячу-другую километров, - не менее привычно ответил он. Так мы и шли, огибая холмы и редкие барханы кустарников. Скрипели оси перегружённых телег, турусы трясли гривами, вытаскивая их из вязкой земли. Солнце начинало припекать. Возможно через месяц, на обратном пути мы будем идти по пеклу. Но пока о нём приходилось только мечтать. Даже цель нашего путешествия была не видна. По правде говоря, мы вообще не знали точно где она находится. От очевидцев Возвышения мы узнали только то, что Храм пробил своим чёрным шпилем землю в шестистах километрах от хребта на северо-запад. О том, что мы идём в Храм только-только Возвышавшийся из-под земли мне верилось с трудом. Да что мне, даже Люцию, бывалому, несмотря на его молодой вид, путешественнику в это слабо верилось. Ведь о них слагают легенды. Последний Возвышавшийся Храм даровал нам такие технологии, о которых и мечтать раньше не доводилось. Четыре сотни лет минуло с того дня, а о многих вещах мне доводилось только слышать. И не верить. И не верить в то, что я отказывался верить. *** На Седьмой день нашего пути по великой степи высланный на разведку Люций вернулся с благой вестью. Взмылив коня он ввалился в только снявшийся с места караван. - Нашёл! Нашёл! - Кричал он, - он на горизонте, сразу за ветряными пиками! - Активно жестикулируя и тыкая на три огромных холма, каждый не меньше чем пятьсот метров в высоту и втрое больше в длину. Караван как раз разворачивался с протоптанной тропы, что бы объехать их. Как бы не были сильны полутораметровые турусы, но протащить телеги и повозки по узкой и холмистой тропе на которой они сядут на дно, эти звери не смогут. Завидев вернувшегося разведчика, большая часть экспедиции стянулась к нему и лишь самые дисциплинированные остались на местах, но обратились во слух. Посыпались приветствия и вопросы. Особенно выделились студенты, которые пользуясь положением протолкались к самой лошади и уже собирались утащить Люция на допрос, как их намерения прервали: - Расступитесь, - послышался властный окрик и звуки работы локтями, - дайте парню и лошади воды, чего стоите, бестолочи?! - Начальник каравана и научный руководитель экспедиции, Марк Альчато, был, как всегда, суров и криклив. - Насколько он близко, Люций? - Дождавшись пока парень слезет, Марк схватил его чуть ли не за грудки. В каждом его жесте, каждом шаге сквозило жаждой и нетерпением. Я же с самого того момента, как Люций указал за горизонт всматривался в далёкую чёрную точку. По наитию я подошёл к телеге с оборудованием. Забравшись сначала на колесо в половину моего роста, а затем и вовсе на крышу, я застыл в онемении. И лишь спустя пару мгновений смог прокричать: - Вижу! Караван заметался как мотылёк на огне. Задёргался, весь в нетерпении. Глаза людей горели. Учёных в предвкушении неизведанного. Рабочих и охраны в преддверии легенды. Догнав семиметровую телегу с кухней, я забрался в неё вслед за Люцием. Он несмотря на скачку выглядел весьма неплохо. Только взлохмаченные ветром волосы блондина выглядели непривычно. - Ну, сегодня-то ты точно не успел сварить свой кофе, - самодовольно улыбнулся я. На что блондин ответил своей ухмылкой и самодовольно потряс в воздухе выуженным из чехла термосом. - Я успел сделать привал перед тем как отправится обратно, - ответил он и его глаза затуманились и посмотрели как будто-бы сквозь меня. - Рем, ты представить себе не можешь насколько он огромен. На одних его дверях смог бы уместится весь наш караван да ещё и место для палаток осталось бы! Он прервался на глоток кофе и продолжил: - А видел бы ты эту расщелину которую он сделал. Клянусь, она тянется на несколько километров! С этими словами на стол перед ним опустился поднос с тарелкой лапши. В нос ударил запах бульона. - Рем, ты кажется забыл, что твоё место в дозоре у телеги, а обед через четыре часа, - сказал подошедший повар. - Помню я, Тит, - и вышел, на последок обернувшись и бросив на люция взгляд, говоривший о том, что бы он и не думал идти спать, пока мне не расскажет об Храме подробнее. Но встретится не удалось ни поздним утром и даже не ранним вечером. Полноценной ночёвки экспедиция не увидела так же, как и я Люция. Лишь трёхчасовой перерыв на ужин позволил на время выдохнуть и тихо ругаться на сапоги, снова натершие ноги. Нет, они вовсе не были плохой или неточной работы, но ежедневный марш в котором мы проходили тридцать, а то и тридцать пять километров в день делал своё дело. Благо Люций, присоединившийся к нам в Подгорном, рассказал мне о том, что куски ткани можно обворачивать вокруг ног для уменьшения трения. Выловить парня мне удалось только под конец ужина. Когда начальник охраны поднимал нас расталкивать остальных. Сальви, фамилию которого узнать так и не удалось. Он единственный из всех нас был бывшим солдатом и водил караваны по великой степи вот уже пять лет. Люций оказался в одной из карет использующихся для днёвок тех охранников, что несли дежурства ночью, а тем кто заменял их днём - передохнуть от кажущегося бесконечным пути. Благо эта махина на семи парах огромных колёс могла вместить в себя половину личного состава охраны. Войдя внутрь, я кивнул парням играющим в карты и прошёл дальше, мимо дуэта увлечённо разделывающего свежеподстрелянную птицу табака прямиком к моей койке. Нужно было взять фонарь. Но помимо фонаря мне попался и мой приятель, который уже проснулся и вертел в руках пазл, собирая его на скорость. Завидев меня, он его отложил и придав лицу выражение, которое бывает на его лице перед одной из его шуток за которые половина экспедиции грозилась его придушить, сказал выделяя слова интонацией: - Рем, ну наконец-то явился. Будет хоть с кем поговорить НЕ о величии Храма. Ты не представляешь, Насколько меня все с этим замучили. Посмотрев на него в ответ как на форменного предателя, я достал фонарь из ящика и мельком сверив индикатор заряда, повесил его на перевязь. - Да, брось. Тебе же наверняка уже передали всё, что я рассказал, - отреагировав на моё молчание сказал блондин. Его слова были правдой, но за недолгое время знакомства, я понял что лучший ответ на его шутки - игнорирование. По какой-то не известной мне причине Люций крайне болезненно воспринимал пренебрежение к себе. Больше его раздражало только попытки командовать им. Наша экспедиция, конечно, была сугубо гражданской, но присутствие Сальви вносило свои поправки. И из-за них Люций однажды чуть было не схватился за меч, когда бывший офицер попытался приказать отчитываться перед заступлением на пост. Меч Люция. Ещё одна его странность, которую никто так и не смог объяснить. Длинный и узкий клинок с рукоятью для одной руки и навершием с гардой переливающимися всеми цветами радуги был не то что бы редким выбором для охранника. Он был нонсенсом. В первые дни у меня даже возникали мысли - не разбойник ли наш новый попутчик. Но опасения не оправдались. Люций даже не обнажил клинка ни разу. А после того, как мы вышли из "цивилизованной" части степи ему, как и остальным охранникам не имевшим оружия выдали простую курковую двухстволку десятого калибра с нарезным верхним и гладким нижним стволом. У меня было похожее и даже с той же фабрики, но со скрытыми курками и классом повыше. Отец на пятнадцатилетие подарил. Мир его праху. Заметив, как я опять тереблю ремень ружья и попросту уже не слушаю его монолог, Люций прервался, а затем когда я всё-таки вернулся в реальный мир, спросил: - Опять о семье вспомнил? - Его голос потерял смешливые интонации, - Ты всё правильно сделал. На войне ты мог разве что умереть. Не в человеческих силах тягаться с аристократами. Шумно выдохнув, он встал и поправив одежду пошёл на выход. - Кажется,Сальви просил растолкать остальных, пока они не завалились спать. - А ты как уже об этом прознал? Я же только от костра охраны, - Хоть интонация и была удивлённой, но на самом деле я давно привык, что он всегда в курсе о происходящем. Всё-таки, несмотря на внешность юноши только вчера бывшим подростком, он явно был опытным путешественником. - Услышал, Рем, услышал, - ответил тот и шагнул в темноту. Я включив фонарь последовал за ним. *** Особо подгонять людей не пришлось. Все были в нетерпении. Только турусы раздраженно трясли гривами, да порыкивали от досады. Но они не знали, что ещё до утра они остановятся и их выпрягут. Если бы знали - наверняка тащились бы раза в два побыстрее. Или нет. Интеллект турусов под вопросом. Если конечно не считать за проявление интеллекта разнообразные пакости, которые они любят устраивать. Возможно непреднамеренно, но эффект от этого менее разрушительным не становится. Просвистел тряпками на телегах порыв северного ветра. Медленно и величественно, как мифические небесные корабли, из-за дождевой тучи показалась луна. Кокетливо стрельнув кратером, она на миг скрылась, чтобы затем вновь появится во всей красе. Мертвецки холодный свет покрыл пологий луг, выхватив большую часть вереницы каравана, а перед ним сверкая величественностью и мощью чёрной стали из самых глубин древности замерла огромная стена. Отражая гранями свет, она давила монументальностью. Я поднял взгляд, что бы посмотреть где же она кончается. Для этого мне даже пришлось поднять голову. Реальность превзошла самые смелые ожидания. За двадцатиметровым навершием открывался вид на Храм. То, что мы видели было лишь воротами. Не было ахов и охов. Не было восторженных речей и слов о том, что этот час изменит будущее. Все и так всё понимали. Все были слишком измотаны долгой дорогой. Но несмотря на это люди подошли к воротам. Собрались перед ними. Как будто даже собравшись в кучку мы не выглядели бы по сравнению с Храмом как жалкие насекомые. Но мы ими не были. Мы были теми, чьи далёкие предки построили это место. И мы пришли узнать ещё одну часть того, что они нам оставили. И мы сказали древние слова: - Salvum Knox. И Храм ответил, узнал древнее наречие. Засиял, покрылся синими огнями. Стал похож на пульсирующий кристалл. Он предстал перед нами во всём своём великолепии. Не было больше темноты, разгоняемой жалкими лучами. Теперь весь луг, а также степь на несколько километров вокруг освещал ровный, холодный свет. Логика говорила, что от такой мощности мы должны были ослепнуть, но этого не происходило. Мы видели лишь тусклый, но дающий всё рассмотреть свет. И чёрный шпиль, его даровавший. Ворота открылись. Плавно, беззвучно их тянула неизвестная сила и она же закрыла их, как только мы вошли на мост. На полсотни метров растянулся караван. В пять раз длиннее был мост. Мы шли по нему, слыша стук подкованных сапог и вибрации от катящихся повозок. Казалось, в этом свечении люди забывали как дышать и я мог слышать стук своего сердца. И неизвестную мелодию исходящую от Храма. Или то был просто северный ветер? Но как только мы вышли на площадь перед Храмом, то всех как-будто отпустило. Звучал смех, люди распрягали животных и ставили лагерь. Складные ветряки взмыли вверх, ловя ветер. К ним подключили батареи, успевшие разрядится за недели пути. На улицу вынесли решетчатые обогреватели и вокруг них, как вокруг костров начали собираться люди. Повара разобрали повозку с припасами и выкатили бочку с вином. Достали сыры и колбасы. Воцарилось праздничное настроение. Может в Антарктиде и не самая лучшая жизнь, но нигде в мире вы больше не попробуете такого вина как из винограда "Дес" в провинции Кальво. Не дешевый напиток и судя по вкусу, минимум десятилетней выдержки. Марк не поскупился на оснащении экспедиции. Впрочем, по нему заметно как он любит комфорт и вкусно поесть. Празднование затянулся не надолго. Долгая дорога и вино с едой сделали своё дело. Лагерь погрузился в сон. Только мне не спалось. Я не мог отвезти глаз от башни. Мысли путались, бегали крысами по пустому сараю моих дум. Я встал в предвкушении. В предвкушении чего? Не знаю, но тогда я твёрдо знал, что что-то должно произойти. Люций появился из-за спины. - Он зовёт тебя, Рем. - Зовёт? - Как здание могло звать, хотелось спросить мне. Но я понимал. Не разумом, но нутром. Чем-то, что скрыто глубоко в каждом из нас и что пробуждается, когда мы натыкаемся на призраков далёкого прошлого. Настолько далёкого, что уже перестаёшь в него верить. Но я поверил. И сказал: - Люций, а ты знаешь? Знаешь, как ему ответить? - Просто иди, Рем. Он тебя пропустит. И я пошёл. Эти тридцать метров. Эти тридцать шагов. Они мне дались с немалым трудом. О, если бы я знал, чем это обернётся, то возможно никогда бы не пошёл. Набрался сил и воли, что бы заткнуть Зов. Но тогда я не смог. И не хотел. И не думал. Просто шёл. Слушая как в голове играет неизвестная мелодия. Или это просто завывал северный ветер? Казалось бы монолитная стена передо мной разъехалась в стороны, открывая проход в микроскопическую комнатку, освещённую и снабжённую поручнём у каждой из стен кроме "двери". Я оглянулся на Люция. Он мне кивнул. В его взгляде мне почудилось что-то. Но что это было, я так и не понял. Зайдя в комнату, я почувствовал, как проход закрылся. Пол дёрнуло вверх и я едва удержался на ногах. *** - Надеюсь Зов не ошибся, Рем. Храни тебя древние императоры, - развернувшись, Люций отправился обратно. *** Дверь снова раскрылась, выпуская меня в длинный зал. Ламп здесь не было. Всё освещала через гигантские окна луна. Казалось, будто она была куда ближе чем на земле и буквально заглядывала, наблюдая за жалким человеком, посмевшим нарушить величественное уединение этого места. Шум в голове постепенно стихал. Контроль над телом возвращался ко мне, но чувство будто меня зовут... Зовут для чего-то очень важного не исчезало. Осмотревшись и увидев, что здесь нет ничего кроме неясного трона на другой стороне зала, я сделал несмелый шаг. Затем другой. Третий, шестой и сто пятый. Путь был длинен и на его середине на периферии сознания начало что-то мелькать. Семь холмов настолько зелёных, что разум отказывался поверить в их реальность, а то чувство уюта, которое просыпалась при виде их кричало и рвалось идти к ним. Новый шаг. И холмы сменились бурунами незнакомого моря и известными до камня горными тропами. Двести шестой шаг. Я отчётливо вижу на лезвии сколы и не знакомо-знакомые глаза смотрят мне в душу. Я тяну к ним руку. - Погоди, дай назвать твоё имя, - мелькнуло во мне узнавание. Но морок уже пропал. Трон уже был в десяти шагах. И не мои воспоминания нахлынули с новой силой. С каждым шагом. Вот я вижу беззаботные, мирные лица. Шуршание флага на ветру. Марш идущих вслед за мной полков и сияние их штыков в лучах солнца. Брусчатка дрожит от их мерного шага. А я дрожу замерев перед троном. Повернувшись к нему спиной, я сел. Он звал меня. А я откликнулся. На мою голову опустился железный обруч. В голове стало кристально ярко. Только чужой, неживой и металлический голос говорил неизвестные мне слова на древнем наречии. - Quod hoc statutum nexum. - introductio gladio igneo purificate, - и в нос ударил сладковатый запах и с каждой секундой эта сладость всё заволакивала и заволакивала сознание. - Genes bibendum. - Postea ossa. - Industria puncta foramen. - core locus - Compositum cum core - Implantatio cerebrum sub processus. - Operam! sub-damnum processus, - и даже через сладость дымки, заволакивавшей мне сознание я почувствовал боль. - In artificialis suspenditur animationem ingressum nisi per ordinationem cerebri, - но скоро она прошла. Я медленно погружался во тьму.