toys seller

— Оппа! Проснись и пой! — Юна в любимой розовой пижаме стоит с игрушечным котом, который за год успел облезть, как настоящий и стать страшным и грустным, но все ещё остаётся любимой игрушкой. — Твою мать, — изуродованное лицо плюшевого кота — худшее начало дня и точно не сулит чего-то хорошего. — Зачем пришла? — Юнги закрывается одеялом, не считая нужным вставать с кровати раньше одиннадцати, особенно в воскресенье. — Четырнадцатое февраля! Ты сам ведь просил напомнить, — Юна обиженно выкатывает губу, какой же он иногда глупенький, хоть и намного старше ее. Не поймешь его иногда. А у Юнги сердце падает в пятки, и дыхание вовсе решает завершить к чертям работу, не предупреждая. Чонгук. Он же ничегошеньки ему не купил. — Юна, я забыл! — Юнги в панике вскакивает, хватается за голову, прикусывает язык, чтобы не сказать вслух все, что у него сейчас в голове — родители не оценят такое пополнение словарного запаса сестры. Но по секрету говоря, она уже знает эти слова. Упс. — Поэтому я и напомнила, — Юна пожимает плечами, хлопая большими глазами и внимательно глядя на Юнги, проходящего через стадию отрицания. Она озадаченно уходит обратно в свою комнату, оставив его нервно ходить по комнате, собираться в магазин и прокручивать мысли через метафорическую мясорубку. Юнги приходит уведомление, и как же он боится посмотреть что там. Чонгук, скорее всего, ещё за месяц купил что-то, он ведь романтик, (у него этот день в календаре помечен), ещё и такой ответственный, не то что Юнги, который даже про свой день рождения не каждый раз вспоминает. Количество сердечек, которые присылает Чонгук невозможно посчитать. Юнги краснеет и прячет улыбку в ладони, листая полотно из сердец, звезд и искорок. А следом за этим приходит длиннющее сообщение с признанием в любви, таким сладким и нежным, как любимый ягодный йогурт Юнги. Чонгук пишет о том, как трепещет его сердце лишь от мысли о встречи с Юнги. Как он хочет стать долларовым миллионером только для того, чтобы купить Юнги все на свете. Что его мягкие поцелуи и тёплые объятия со спины — это профилактика депрессии. Что Чонгук видит смысл жизни в глазах Юнги, его кроткой улыбке и тихом-тихом смехе, особенно когда смеяться нельзя. — Чонгукки, за что такое я заслужил тебя, — Юнги шепчет еле слышно, кусая ногти от накрывшего его словно цунами невроза. — Почему из всех людей на планете ты полюбил такого безалаберного меня, не достойного твоих чувств, — но представляет, как Чонгук бы начал спорить и говорить, что он достоин всего мира, и снова улыбается. — Вот, — Юна возвращается с баночкой, где лежат её покусанные, почти высохшие старые фломастеры, гордо протягивая их отчаявшемуся Юнги. — подари их Чонгуку, он же так хорошо рисует. А мне они уже не нужны, я карандашами рисую. Юнги обнимает сестру, осенившую его загруженную самоуничижением голову. Эти фломастеры с потерявшимися колпачками, он, конечно, не подарит, но теперь понимает в какой магазин побежит, пока Чонгук не позвал его куда-то. Юнги одевается с такой скоростью, что позавидует любой пожарник. Юна хохочет, лёжа на его кровати, порой он и правда такой чудик, что не смеяться с него невозможно. Юнги выбегает из дома, забыв шапку, перчатки и что-то ещё, что-то очень важное. Ах, точно. Здравомыслие. Но он и без него отлично обходится последние двадцать лет.

***

Юнги ни черта не смыслит в скетчбуках, твёрдости карандашей и названиях оттенков маркеров. Потерянно бродит по магазину с этим добром и с паникой смотрит на творческое раздолье, ведь не ходил по таким магазинам никогда. Как из этого выбрать что-то хорошее и не проебаться?! Юнги считает, что хорош только в вечных проебах, а от безысходности хочет сесть посреди стеллажей и заплакать. Телефонный звонок напоминает Юнги, почему он обычно ставит на беззвучный. Его хорошенько трясет, когда на экране высвечивается Чонгук. — Во сколько встретимся, Юнги? — прям так сразу, с корабля на бал. Юнги смотрит на стенд с красками, оценивая, сколько он будет выбирать подарок, ещё надо же будет за шоколадом зайти, столько дел, как все успеть. — Через час? — вопросительная интонация получается сама собой, и Юнги нервно прокашливается. — Давай через час, — уже уверенно добавляет он. Этот час пролетает, как пара минут сна, когда нужно к первой паре. За час Юнги успевает определиться со скетчбуком, выбрав с самой плотной бумагой, потому что Чонгук жаловался, что все время остаются следы на соседних страницах и маленьким олененком, который невольно напоминает ему Чонгука. Он покупает набор дорогущих маркеров, о которых Чонгук много рассказывал, даже не думая, сколько месяцев не будет обедать в столовой из-за этой траты. В последнюю секунду он заходит в магазин за шоколадкой, огромной такой, с карамелью и печеньем. Чонгук их обожает. Долго выбирает лучшую, ведь на четырнадцатое февраля прилавки кишат изобилием буквально всех видов сладостей. (Проклятые маркетологи). Юнги несётся к торговому центру, где ждёт его Чонгук, ловящий редкие снежинки ртом, как кот в рекламе корма. Шапка сползает Чонгуку на огромные глаза, в руках он держит шарик в виде большого (как его) сердца и разноцветный пакет с чем-то еще. Он улыбается снегу и зимнему, яркому солнцу, иногда поглядывая по сторонам в поисках Юнги. А Юнги просто смотрит на Чонгука и плакать хочет от того, как сильно любит его каждую детальку. Его серьёзность и детскую непосредственность одновременно, его умение радоваться чему-то такому простому, как снегу и солнцу. Его невероятные глаза, пушистые реснички, родинки: под губой, на шее, на носу. Его. И ведь действительно пара слезинок скатывается по щеке. Ну, это от яркого солнца и белого, сверкающего снега. (Не-а). — Юнги! — Чонгук наконец замечает его и машет рукой в большой варежке. Юнги падает в его объятия, как на кровать после тяжёлого дня, утыкаясь лбом в плечо и смыкая ладони в замке на спине. Они не виделись неделю или даже больше, а Юнги только сейчас в полной мере осознал, как же сильно скучал по нему. — Ты без шапки! И перчаток! Как так?! Чонгук возмущённо охает и натягивает на него капюшон, оставляя виднеться только краснющий нос. Берет его руку и просовывает в свою варежку. Держаться за руки в варежке новый опыт, бесценный и такой чонгуковский.

***

Они садятся в кафе, где болтают и обжимаются еще десятки таких же парочек, отмечающих столь причудливый праздник. Чонгук повязывает веревочку от сердца-шарика на запястье Юнги, подмигивая многозначительно, в очередной раз даря свое сердце. И протягивая пакет, словно контрабанду. А Юнги неуклюже отдаёт свой, не зная, чего ожидать. Чонгук так красиво упаковал свой подарок в глянцевую бумагу с сердечками, что Юнги опять готов заплакать. Атмосфера четырнадцатого февраля делает всех вокруг слишком сентиментальным, как он не замечал раньше. Он аккуратно раскрывает свой подарок, но громкий и полный удивления вздох Чонгука прерывает его. Не произнося лишних слов, Чонгук принимается зацеловывать его крохотными, бархатистыми поцелуями (мягкие губы с привкусом какао и зефира — белиссимо). Чонгук долго обнимает и шепчет ему что-то в духе «у меня самый лучший парень». От этого Юнги так тепло и хорошо в душе, да и во всем замёрзшем теле, что не нужна уже ни куртка, ни шапка, лишь искренняя радость и поцелуи Чонгука. Затисканный и крайне довольный этим Юнги открывает свой подарок и застывает в легком недоумении. Три компьютерные игры, которые Юнги упоминал лишь пару раз и очень давно. И его любимый ягодный йогурт. Это нечестно. Нечестно быть таким внимательным и драгоценным, нет. Нечестно знать его так хорошо, смотреть так преданно и любить так трепетно. Кто вообще это разрешил. Это не день рождения даже, но они оба так потратились, словно уже стали миллионерами. Потом, как и многие парочки, они идут в кино, целуясь на задних рядах, пока идут скучные моменты, титры, ну, и все остальное. Гуляют по парку, разделяя одну варежку на двоих, и наблюдают за закатом, облокотившись друг на друга, как счастливые пингвины. А в конце этого дня святого Валентина, Юнги и Чонгук пишут друг другу сообщения, где ещё раз признаются в любви, находя для этого все более красивые слова. (Пятнадцатый раз за день, серьёзно). (Хотя они делают это каждый день, зачем это скрывать). И ведь нет тут ничего особенного. Только в воздухе, вместе с привычными пылью и азотом, летает любовь, окрашивая все в мармеладные, яркие краски, заставляя взглянуть на все с лёгкой влюблённой улыбкой. Очередной февральский день, но отчего-то именно в этот день хочется полюбить и стать любимым чуточку больше, чем обычно. Юнги Это было классное свидание Ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя? Чонгук Как и каждое наше свидание Знаю. И люблю тебя ещё больше И у этих двоих отлично получается.