О чем злится Цзян Чэн

— Вэй Ин! Как ты посмел?! Как ты посмел явиться в Пристань Лотоса?! Цзян Чэн был зол до такой степени, что от Цзыдяня вспыхивали ярчайшие фиолетовые молнии. Слуги давно разбежались. Они знали, что глава суров и справедлив, однако попасть под горячую руку не хотелось никому. — Эм, мне же вроде разрешили? — в словах Вэй Ина была только растерянность, но ни капли страха. — Да и не находишь странным спрашивать такое, с учетом того что я уже неделю тут гощу? Все слуги, наблюдавшие за развернувшейся сценой, дружно решили, что этот человек — немного идиот. Конечно, он вроде как почетный гость. Потому что лично с ним глава проводит минимум половину своего загруженного дня, устраивает по вечерам застолья, а в более свободные дни — соревнования. Такие почести не оказывали еще никому на их памяти в Юньмэн Цзян. Но это не отменяет того, что он теперь почетный гость-идиот. Потому что только идиот будет задавать главе ордена какие-либо вопросы, когда тот в гневе. — Как ты посмел явиться мне на глаза? — Цзян Чэн не обратил никакого внимания на реплику. — Как ты... — Цзян Чэн, ты не болен, случаем? — перебил его Вэй Ин. Вэй Ин прекрасно знал, что в гневе Цзян Чэну нужно дать выговориться. И причины этого гнева Вэй Ин тоже знал — по крайней мере, пять, а то и все шесть, мог назвать сходу. Но позволить бывшему шиди так легко выпустить гнев, не подразнив его самую малость? Да Вэй Ин ни за что не упустит подобного шанса! — Видишь ли, — продолжил Вэй Ин. — Я на глазах у тебя уже все семь дней. Если ты не заметил, то мы, как минимум, вместе завтракаем, обедаем и ужинаем. Я не считаю те случаи, когда мы, вспоминая прошлое, ездим на прогулки... — Дай мне договорить! — рявкнул Цзян Чэн, а его Цзыдянь оставил на ковре при входе яркую выжженную полосу. Вэй Ин спокойно посмотрел на нее, перевел взгляд на Цзян Чэна, который уже просто кипел от злости, и как бы невзначай заметил: — Между прочим, ты испортил очень дорогой ковер. Твой казначей будет совершенно точно недоволен. И если ты возмущаешься по поводу того, что я ему целую полку с записями по бухгалтерскому учету поменял на литературу с неприличными картинками, так он сам виноват. Бухтел, что из-за меня так много трат, что я много ем, что на меня пора отдельную строку расхода заводить... Но я же не много ем, я просто отъедаюсь! Я ведь сейчас в Гусу живу, а там на одном рисе ноги протянуть можно. Да и как я могу не есть любимое с детства блюдо? Вот ты скажи? Или тебе жалко, что я вчера съел три порции супа с ребрышками? — проникновенно завершил Вэй Ин, стараясь выглядеть достаточно жалобно и обиженно одновременно. — Да плевать на еду! Ешь хоть по десять порций каждый день! Ты молодежь портишь! — Что? Голословно! Алкоголь притащил я, а вот пить они согласились сами! Между прочим, даже мой неприкосновенный запас ушел! — Да будто в алкоголе дело! — Драться они сами придумали, я их не подзуживал, вот честное слово! Ну, может, немного виноват, ведь я спросил, кто из них считается лучшим бойцом. Но я же не предлагал им это выяснять, тем более, после трех кувшинов алкоголя! — Вэй Ин говорил честно, уж слишком большой вины за собой он не видел. — Да пусть хоть головы друг другу поотрывают, если им так хочется! Они все равно наказаны — чинят разломанную мебель. — А, так ты про то, что я отвел их в бордель? Но им же надо, чтобы кто-то сводил, это необходимость, им уже больше двадцати, а они все мечи да мечи, тренировки и никаких девушек. Или... Подожди... Ты сам хотел, чтобы я сводил тебя в бордель, да? Так ты бы сказал, к чему стесняться? Хотя понимаю, за все тридцать пять так и ни разу... — Вэй Усянь! Куда? Когда ты их водил? Почему я не в курсе?! — Цзян Чэн сейчас выглядел так, будто его хватит удар. — Да к демонам твой бордель! — Он не мой, его одна моя знакомая держит. Там, скажу, отменные девушки, хотя мне и без надобности... — Бесстыдник! Я не про то сейчас... — О, кажется, я знаю... — Да неужели?.. — Ты про то, что слуги на совете вместо вина подали воду? Так это на пользу пошло! Трезвые вы всё быстрее решили. И разошлись быстро. А так бы тебя опять пять часов ждать, как в прошлый раз... — Тыыы... Абсолютно неисправим! Только не говори, что именно это вино пили адепты?! У тебя совершенно нет совести! Что в той жизни, что в этой! — Цзян Чэн почти рычал, подобно зверю, а потом с ужасом прошептал: — Цзинь Лин был тут в это время? Его тоже?.. — Я не водил его в бордель, — быстро отрапортовал Вэй Ин, сразу поняв, в чем дело. — Конечно, он пил вино, но под моим присмотром. — Да не в этом дело! — Цзян Чэн неожиданно в отчаянии расколотил ближайший стол, а потом сел прямо на пол. Вэй Ин посмотрел внимательно — его шиди явно был в отчаянии. Тут надо было допытываться. Вэй Ин, устало вздохнув, сел рядом. Как же с ним трудно! Но так хорошо и привычно, аж ностальгия накатывает. — Сейчас расскажешь спокойно, а потом будем разбираться, — мягко предложил Вэй Ин. — Понимаешь, Цзинь Лин после общения с тобой... Он совсем изменился. Ты ему что-то сказал? — Как изменился? — Ну вот сегодня, когда я ему пожелал доброго утра, он, вместо того чтобы просто буркнуть что-то в ответ, пожелал мне хорошего дня. И улыбнулся! А позже, когда я по ошибке приказал ему принести его нелюбимое блюдо, то он не кинул в меня им! Понимаешь? Цзинь Лин его отставил и попросил принести другое... Обычно это блюдо оказывалось у кого-нибудь на голове или, в лучшем случае, за шиворотом! — Цзян Чэн говорил достаточно проникновенно, но в то же время с отчаянием отца, чье чадо вырвалось из-под опеки. — Или он недавно спрашивал у меня, как поступить с кланом. Он не отделался обычными словами, а сказал о том, что должен справиться сам, но мой совет ему нужен... Ты представляешь себе такое?! — Так ты обвиняешь меня в том, что я немного помог тебе с его воспитанием? — наконец дошло до Вэй Ина. Он вздохнул и дружески похлопал бывшего шиди по плечу. — Поработал чуток, поговорил, ему это на пользу пошло. Между прочим, Цзинь Лин в последнее время стал гораздо терпимее и вежливее, не могу сказать, что это катастрофа. — Да не в этом дело! Точнее, и в этом... Я был бы совсем не против, если бы он так с родственниками общался. Но он же еще и с этим вашим, который спокойный такой, вечно якшается. И тоже советуется... — Который? Ты про Сычжуя? А в чем дело? Он очень прилежный ученик и талантливый заклинатель. И плохого не посоветует. Для своего возраста он очень зрел, да и как товарищ надежен, могу заверить. — ...тся, — слово произнесли так тихо, что Вэй Ин даже не расслышал сперва, лишь вопросительно посмотрел на Цзян Чэна. Тот вскинул голову и стукнул кулаком уже по полу: — Он ему улыбается! И этот Сычжуй улыбается тоже! Ходят, разулыбчивые такие... — Не понимаю, в чем проблема. Разве плохо, что Цзинь Лин с кем-то поладил? — Вэй Ин действительно не понимал. Он считал Цзинь Лина своим племянником, а потому не мог не радоваться, видя, как тот преодолевает трудности своего характера (и что уж таить, некоторые огрехи воспитания). Как заводит хороших друзей. Как уходят из его характера черты неоправданной торопливости и желания доказать окружающим (а в частности, дяде) свою силу и талант как заклинателя. — А если он... — Если он что? — Станет «обрезанным рукавом»?! — Цзян Чэн совершенно не по-мужски вцепился себе в волосы. — Если он с этим Сычжуем будет не просто дружить, а... Все это самое!.. Вэй Ин отвел взгляд, не зная, как сказать, что опасения Цзян Чэна не имеют смысла. Невозможно стать тем, кем уже являешься. Вэй Ин мысленно пожелал Сычжую и Цзинь Лину удачи. Конечно, без помощи Вэй Ин их не оставит и обязательно подумает, как рассказать суровому дяде Цзинь Лина о том, что внуков тому не нянчить. А пока он предложит Цзян Чэну хорошенько подкрепиться и попробовать «Улыбку императора», до которой еще не успели добраться вездесущие адепты. Да, дети вырастают. И иногда совсем не такими, как хотелось бы их родителям.