что мама скажет?

И лишь потом, снимая скальп с души, В моем разуме огонь ты затуши.

Читая чудесное произведение Набокова «Лолита», я никогда не понимал Гумберта. Считал его сумасшедшим и пытался узнать, почему он питал такую любовь к молодым девушкам. Ведь можно было бы просто забыть о Аннабель. Хотя нет, все мы с приветом, верно? Кто-то в большей мере, кто-то в меньшей. Гумберт был заложником этого состояния, а у меня всё по-другому. До встречи с ней, будучи вожатым в детском лагере, я всегда говорил, что несовершеннолетние девушки - неопытны, глупы и совсем мне неинтересны. Тогда я обладал некой привлекательностью, и какая-нибудь пионерка признавалась мне в своих «искренних» чувствах и клялась в вечной любви. Я лишь переводил все в шутку, смеясь им в лицо. Возможно, поступал неправильно и был мудаком. Но меня никогда не привлекали нимфетки. Тогдашнее поколение было отвратительным. Они ставили в приоритет наркотики, алкоголь и беспорядочные половые связи. Они не видели себя в будущем. Их разумы затмили вещества и спирты, а их единственное развлечение - перепихон за углом какого-то концерт-холла. Чёрт возьми, я противоречу сам себе. В отрочестве был не лучше, чем нынешняя молодёжь. Однако, и не хуже. Если бы не отец, работающий в ментовке, не поступил бы я в МГУ из-за приводов. Клей, прогулки в комендантский час, распитие алкоголя в общественном месте, драки. Отрочество я провел в не самой лучшей компании и вел не самый здоровый образ жизни. Мой отцовский инстинкт волновался об этих детях. Мне просто повезло, что в моей жизни были цели, амбиции. Большинство людей, которые начинают погружаться в царство запретных прикрас, не могут вылезти из этого засасывающего все глубже и глубже зыбучего песка. Правда, у некоторых это уже как семейный бизнес. Например, те же цыгане. Каждый из них сидит за сбыт наркотиков. Если вы думаете, что я преувеличиваю, то вы глубоко ошибаетесь. Женские колонии состоят в основном из заключённых цыганских таборов. Иногда это даже не наркотики, а кражи. Этот народ с детства приучают торговать и воровать, они не могут выбраться из этого омута. Где были рождены, с тем ремеслом и останутся. Я немного отвлёкся. В то роковое лето у меня были совсем другие планы. Тогда был в отношениях с одной неприятной особой - Кариной. С ней у меня было очень много проблем. Карина никогда меня не понимала, думала лишь о себе, присыпая все это постоянными истериками и вечными «хотелками». Я, как Чарлик, выполнял все её приказы. Я даже из Москвы переехал в ближнее Подмосковье, чтобы нашей принцессе было удобней видеться с более сумасшедшей мамашей. Это старая маразматичка не раз обвиняла меня в отношениях с пионерками. Хотя до этого таковых у меня не было. Как я уже ранее сказал, в девочках-подростках я видел пустоту. — У тебя что-то есть с этой маленькой проституткой из тринадцатой комнаты? — кричала на весь коридор Карина, пока все дети были на мероприятии. У девушки был отвратительный писклявый голос. Её крик был похож на миллион крыс, собравшихся в скромной кладовке. Я очень надеялся, что эти возгласы никто не услышит. — Ты совсем уже конченая? Какие отношения? С какой проституткой из тринадцатой? Что ты несёшь? — возгласил я. Хотя прекрасно знал, о ком она говорит. Скорее всего Карина стала замечать случайные прикосновения, взгляды, мои уходы по вечерам. Блять, если это так, то конец. Прощай, молодость! Да здравствуй, шконка! — Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на эту кудрявую шлюху? Мне это все надоело. Ты совсем от рук отбился, мы расстаемся! — Ах, я от рук отбился? То есть ты не манипулировала мною всё это время? Ты не пилила мне мозг изо дня в день, пытаясь высверлить в нем дыру с Марианскую впадину? Благодаря тебе, я выпал из жизни на чертов год. Мимо меня столько нормальных девушек проходило, а я застрял на тебе. Почему? Не знаю, блять. Возможно, твоё обоняние и красота, но не понимаю, почему повелся на твою смазливую мордашку. Я был таким глупцом, самый отвратительный поступок в моей жизни - отношения с тобой. Единственное о чем жалею. Никакого взаимопонимания, поддержки, только рабство и унижение. Некоторые люди сравнивают отношения с аттракционами, так вот наши с тобой - самый старый, раздолбанный и скучный аттракцион в самом отвратительном парке. Я никогда не любил тебя и никогда не полюблю, — на одном дыхании выпалил я. По щекам Карины стекали слезы. Пустой взгляд был устремлён в никуда. Я сделал ей очень больно, сначала сказав, а только потом подумав. Однако, выговорил всё, что у меня копилось на душе, словно пени за неуплаченных квитанцию на оплату коммунальных услуг. Правда на данный момент меня волновало совсем не это, а мое будущее, а также дальнейшие отношения с ней, с девушкой из-за, которой началась вся суматоха. Если кто-то узнает о наших далеко не платонических связях, то первым делом меня выгонят с работы, потом посыплются осуждающие взгляды окружающих, а она станет жертвой.

***

В тот день я расстался с Кариной. Мне было невероятно страшно. Вроде бы был взрослым человеком, а нервничал как пятнадцатилетний мальчишка перед первым поцелуем. Только теперь мне предстоял не первый поцелуй, а возможный срок и сломанное будущее. Тогда у меня были очень серьезные планы на жизнь. Я собирался стать журналистом с большой буквы. В моей коре головного мозга было столько не реализованных идей и расследований, которые после окончания института хотелось воплотить в жизнь. Я считал, что Россия вот-вот утонет в болоте, состоящем из коррупции, афер, мошенников, казнокрадства. Для меня это было целью жизни. Казалось бы, чудесная страна, с необъятными территориями, с нескончаемыми ресурсами. Но все в нашей прекрасной России портит правительство, как было испокон веков. Наш менталитет - причина всех бед, кризисов. К слову о кризисах, с Кариной я начал встречаться в один из моих таких творческих. Тогда мне нужно было писать курсовую, а писать я совсем не мог. Мой мозг нуждался в перезагрузке, разрядке скорее. Карина просто появилась в том месте, в то время. Встречаться мы стали вовсе спонтанно. Никаких свиданий, цветов, ресторанов, официальных предложений. Нелепый поцелуй, секс, и вот мы уже живём вместе. В этих отношений я не получал никакой выгоды, был как заключённый в «Полярной Сове». И тогда я встретил её. В наших отношениях не было никаких недопониманий. Пускай мы были знакомы всего пятнадцать дней, но, черт возьми, я будто знало её всю свою жизнь. До встречи с этой девушкой мой разум наотрез отрицал любовь с первого взгляда. Её кудрявые волосы зачаровывали, выводя каждую спираль поочередно. Каре-золотые глаза погружали в её душу глубже и глубже, в них не было той глупости и безразличия, что в сверстниках. Она была умна не по годам. Когда я видел эту девушку рядом, то гранаты, хлопки, выстрелы, крики, стоны раздавались в моей голове. Сердце билось в бешеном ритме танца, исполняя чечётку с танго вперемешку.

***

— Почему именно Брэдбери? Почему не Оруэлл, не Кафка, не Митчелл? — интересовался я. Слушать ее - услада для моих ушей. Рассуждения этой девушки завораживали, хотелось узнать все больше и больше. — Потому что мне по душе ближе всего Брэдбери. Я всегда сравнивалась себя с Гайем Монтэнгом. Была заложницей навязанных стереотипов, но в душе все равно знала, что совсем не так себя ощущаю. Для меня важнее всего - это образование. Вечеринки всегда отходили на второй план. Я лучше проведу вечер за книжкой, неважно какой, художественной или научной литературой, главное я узнаю что-то новое. Кстати, — девушка поправила прядь пушистых волос за ухо. Движения её рук были плавными, завораживающими, — в этом собрании сочинений есть совсем неизвестные произведения дядюшки Брэдбери. Если захочешь прочитать, то возьми. Отдашь как-нибудь потом, главное, чтобы понравилось. Думаю, ты поймёшь, почему же я больше всего питаю слабость к его сочинениям. — она протянула мне совсем небольшую по габаритам книжонку, улыбаясь самой искренней и светлой улыбкой, которую я когда-либо видел. — Раз уж вы настаиваете, мадам, то с радостью приму ваше предложение, — саркастично ответил я, забрав из её рук сборник. — Чем ты интересуешься? — В основном, мое занятие - это медицина. Мне кажется, что я нашла дело жизни. Возможно, неправильно говорить об этом в свои шестнадцать, но моя душа действительно тянется к этому. Взвесив все «за» и «против», все-таки «за» намного больше. Я невероятно сильно хочу спасать жизни. Пускай эта работа - неблагодарна, но очень важна для меня. В России в медицине, конечно, одна коррупция. Бесплатной помощи сейчас нет, но что если каждый постарается внести, хоть немного бескорыстного добра? Хотя что я говорю? Мы живём в России, у нас не тот менталитет, чтобы что-то делать бескорыстно. — завороженно отвечала девушка. Её мысли не были похожи на те, которые излагают сверстницы. — Куда поступать собираешься? — поинтересовался я. Мне стало неудобно сидеть на тумбочке, поэтому я пересел на кровать напротив, облокачиваясь на холодную стену. Освежающая дрожь прошла от шеи до пяток. Она немного привела меня в чувства. — В Сеченовку. А ты где учишься? — спокойно спросила она. Девушка достала бутылку воды и сделала несколько глотков. Прозрачная жидкость продвинулась в желудок, утоляя жажду. — В МГУ, на журналистике. Я никогда не любил хвастаться, тем где учусь. Но все равно некая гордость берет за душу, когда произношу это. Поступить в престижное учреждение мне стоило очень многого. В последний год в школе я закрылся дома, словно в бункере. Мне нужно было отлично сдать экзамены, дабы пройти на бюджет. Но знаешь, я смог. Несмотря на то, что в прошлом хулиган, набрал эти баллы, как два пальца обоссать, — мы вместе посмеялись, — Если ты действительно этого хочешь, то обязательно у тебя получится. Видишь, даже я, конченый оторва, поступил туда, куда стремятся многие.

***

Этот разговор стал отправной точкой. После него я понял, что эта девушка совсем не пустышка, а действительно что-то стоит. У неё были амбиции и цели. Я узнавал в ней себя. Мне хотелось слушать всё больше и больше. Мне казалось, что я буду, как наркоман без дозы качественного героина. Будучи в отношениях с Кариной, мы были под куполом, где только разврат, невежество и бессмыслица. А при знакомстве с ней, будто этот купол сорвали, и вот я дышу наконец-то кислородом, а не каким-нибудь озоном или чего уж хуже сероводородом. Мне кажется, что начинаю понимать, почему Брэдбери. Ты стала Клариссой для несчастного Гая.

***

Ночь постепенно отступает. Темнота становится не такой густой. Еще несколько мгновений, и тьма уступает свету. На востоке начинает брезжить светлая полоска. Она разрастается. Там, где несколько минут назад была лишь белая полоса, вдруг все начинает алеть. Это показались первые солнечные лучи. Они стыдливо румянят небо, заливая все вокруг мягким, трепетным сиянием. Вокруг еще стоит тишина, не нарушаемая не гомоном птиц, ни шорохом насекомых. Ни одна ветка не шелохнется в предчувствии удивительной минуты, когда светлое солнце осветит землю своими лучами, согреет первым утренним теплом. И как только восток начинает розоветь, все как будто просыпается. Птицы поднимают гомон. По веткам деревьев пробегает легкий ветерок. Мокрая трава врезалась в мою спину. Меня навеяли воспоминания, как мама в детстве говорила, что роса - это слезы природы, которая боится ночи. Мне всегда говорил родители, что ночь - опасное время суток. Благодаря этому, я даже не мог представить, что когда-то она станет моим любимым временем суток. Ночь - время для раздумий, расслабления, очищения. В темноте никто не кричит, не буйствует, никто не мешает. Звезды на небе зачастую освещали пространство. Ночь завораживала.

Бывают такие мгновения, Когда тишины и забвения, — Да, лишь тишины и забвения, И просит, и молит душа… Когда все людские тревоги, Когда все земные дороги И Бог, и волненья о Боге Душе безразлично-чужды… Не знаю, быть может, усталость, Быть может, к прошедшему жалость, — Не знаю — но, зяблое, сжалось Печальное сердце мое…

Я достал косяк, припасенный для особого случая. В этот день меня снова пилила Карина по любому поводу. Знал бы кто-то, насколько сильно она высосала из меня сил. Карина - энергетический вампир. Однако, обладала своей природной привлекательностью. Достал зажигалку. Поджег. Затяг. Все в дыму. — «И я хотел бы, чтобы остались лишь звезды, косяк и ты», — сзади послышался знакомый голос. По моему телу прошла дрожь. Я бы не хотел, чтобы она видела меня таким. Грустным, обкуренным, отчаянным. — Что ты тут делаешь? — испуганно спросил я. — То же, что и ты. Пытаюсь избавиться от всего лишнего. — спокойно ответила она и прилегла рядом со мной. Первые солнечные лучи освещали её кудрявые каштановые волосы. Карие глаза светились золотом, как небо на рассвете. — Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете? — Чего? — Латте на соевом и чизкейк, — ответила она, облизнув губы. — А я предпочитаю двойной эспрессо и морковный торт. В этих продуктах есть свой определенный шарм. Сладкий тортик и крепкий, как чифир, кофе. Они настолько контрастны, что создают баланс. — она засмеялась, — Что ты видишь тут смешного? — Ты так забавно рассуждаешь об этом. Это же просто кофе и десерт, — девушка продолжала ухмыляться. — Самую важную роль в нашей жизни играют детали. Я очень часто углубляюсь в них, запоминая все по мелочам. — мы замолчали, задумавшись каждый о своем. Солнце выходило все выше и выше. — Кстати, что ты сказала девочкам, уходя? — Что иду к парню из второго. Им все равно к кому, как, с кем. Они сейчас пьют с нашими. Мне не очень хотелось смотреть на пьяные морды семнадцатой комнаты, поэтому я ушла сюда. Думала, буду одна, но нашла тут тебя. Вообще, Карина звала тебя. Несколько раз заходила к нам, а потом орала на весь корпус твое имя. Я подождала, пока она зайдет в вожатскую, и слиняла по-быстрому. Правда, ждать нужно было достаточно долго, потому что эта особа вечно истерила и продолжительное время сидела в холле. — произнесла она. — Да уж, Карина - истеричка. Она не дает мне спокойной жить. Не понимаю, почему я с ней еще встречаюсь. Расстался, да и делов то. Но она меня будто не отпускает. Не знаю, что делать. — Просто расстаться. Отпустить. У меня были абьюзивные отношения. В них моя личность была под давлением. Больше всего боялась, что он меня с того света, но несмотря на всё это, я отпустила. Просто бросила, сказав: «Прощай, милый друг, нам не по пути». После этого почувствовала себя самым свободным человеком, вдохнув чистого воздуха полной грудью. Я даже однажды читала рассказ о парне и девушке. Девушка жила в горе и постоянных избиениях. В итоге, оба умерли. Он убил её, а потом спрыгнул с одиннадцатого этажа, — она произнесла это на одном дыхании, громко выдохнув в конце. Её рука потянулась за еще не закуренным косяком. Девушка ловко забрала у меня зажигалку и расправилась с самокруткой. — А что мама скажет? — изъявил я. Считал своим долгом, стебать её за возраст. Мне не хотелось забирать косяк обратно или что-то возражать. Девушка вдыхала не легализованное вещество, забывая о всех проблемах. Её уже темно-карие глаза светились изнутри. Трава затуманивала их взор. Руки приобретали более расслабленные движения. Внутри неё сейчас царило умиротворение. Она не волновалась ни о чем. Мы сидели в тишине. Все вокруг замолчало вместе с нами. Природа уснула, время остановилось. «Всё равно, даже если её глаза потускнеют, даже тогда я буду с ума сходить от нежности при одном виде её дорогого лица…» — А что мама скажет на это? — она ухмыльнулась. Сделала затяг и потянулась ко мне. Девушка неловко прислонилась ко мне губами и выдохнула дым. Она отстранилась и очень громко засмеялась.

***

Тогда я почувствовал ответственность за нее. Словно она была моим маленьким ребенком. Только чувства были совсем не отцовские. Чёрт возьми, она снесла мне крышу. «Внезапно мы оказались влюблёнными друг в дружку — безумно, неуклюже, бесстыдно, мучительно; я бы даже добавил безнадежно…» Я понимал, что наши отношения не должны выходить за пределы этого футбольно поля. Мы не должны быть вместе. Мы - это не мы. Мы - фантазия какого-нибудь больного Гумберта Гумберта.

А ночи с каждым днем белее, И с каждой ночью ярче дни! Идем мы парком по аллее. Налево море. Мы — одни

***

— Зачем мы каждый раз приходим сюда? Мы же знаем, что у нас ничего не выйдет. Ты хочешь обложить меня и себя ложными надеждами? — решил всё разъяснить я, будучи на футбольном поле. Снова. — Наслаждаемся прекрасным юности моментом. Моей юности. — безнадежно ответила она. — Если кто-то узнает, разведется очень много шумихи. Ты будешь жертвой, а я - насильником. Я буду корить себя за тебя. За то, что влюбил тебя в себя. Ты будешь страдать и очень долго скучать. — Нет, дорогой. Не ты влюбил меня в себя, а я тебя в меня. С этого момента будешь вспоминать меня каждый день. Будешь видеть меня в каждой девушке, будешь искать мне похожих, будешь думать обо мне перед сном, на работе, за столом с будущей семьей. Ты будешь писать обо мне. Ты влюбился в меня, окончательно и бесповоротно. Чувствуешь эту разницу? — с улыбкой произнесла она и удалилась. Я видел, как затуманенный силуэт уходит с футбольного поля. Размеренными, небольшими шагами он становился всё дальше и дальше, вскоре вовсе исчез, оставляя меня наедине со своими мыслями.

***

Эта девушка была чертовски права. Если до этого она засела у меня в голове совсем непрочно, то с того момента я не мог выкинуть её больше никогда. Тот наш разговор был таким странным, спонтанным, коротким и нелогичным, что мне было самому тошно. Но самым правдивым и чувственным. Я ненавидел эту девушку, оттого что так сильно любил. Мне хотелось делить каждую минуту в своей жизни с ней. Она стала для меня, как целлюлоза для растения. Воздух без нее стал, как космонавт без скафандра. Я был, как русский человек без мата. Как Брэдбери без антиутопий. Как Северянин без «Увертюры». Как Кровосток без метадона. Как дом без крыши. Как человек без коры головного мозга. Как папоротник без воды. Она вырвала у меня сердце, забрав себе.

***

Главная моя цель в этот день - напиться. Напиться до алкогольной интоксикации, до чёртиков в голове, до потери пульса. Я не мог до конца осознать, что вчера произошло на футбольном поле. Вместо того, чтобы все обдумать и решить, я захотел упиться до смерти. Подумал, стоит начать с парнями из семнадцатой, а продолжить уже самим. Со своими мыслями, закапывающими меня в могилу все глубже и глубже. Как я мог так быстро влюбиться в какую-то нимфетку. «Лолита так близка и вместе с тем так горестно недостижима, и так любить ее, так любить как раз накануне новой эры, когда, по моим волховским исчислениям, она бы должна была перестать быть нимфеткой, перестать терзать меня.» Добравшись до семнадцатой комнаты, я с фальшивой радостью крикнул парням: «Пьём!». Они были всегда напротив выпить несколько бутылок того или иного ядовитого напитка. Я принес у ним бутылку водки «Kremlin», а от них ожидал получить закуски и соки. Почти каждую смену мы практиковали это занятие, но обычно мой рассудок был не сломлен. Тут иной случай. Первая рюмка. Смех, шутки. Вторая рюмка. Третья рюмка. Пошлые шутки. Четвертая рюмка. Пятая рюмка. С каждым глотком русского напитка горло обжигает всё слабее и слабее. Шестая рюмка. Обсуждение девушек из отряда. Седьмая рюмка. Я удаляюсь из комнаты и направляюсь в вожатскую. Достаю коньяк. Начинаю пить из горла. Первый глоток. Второй глоток. Третий. Несколько залпом. Закрываю глаза. Открываю глаза. Я над туалетом. Женская рука сует мои пальцы мне в рот. Рвота. Рвота. Рвота. Помогает мне дойти до кровати. Закрываю глаза. Открываю. Утро. На другой кровати сидя спит она. — Доброе утро. — тихо произнес я, разбудив её. — Чтобы такого больше не повторялось, я не хочу в следующий раз отмывать твои извержения от пола и унитаза, — ответила она. — Зачем ты пришла? — голова раскалывалась на миллион острых кусочков. — Да, действительно, чего это я? Нужно было тебя оставить подыхать в своей же рвоте, — с презрением сказала девушка, протягивая мне бутылку Боржоми. — Спасибо. — Ага, пожалуйста, — она вышла, хлопнув дверью.

***

В этот момент я понял, что еще не все потеряно. По факту, она меня спасла от возможной смерти из-за захлебывания рвотой.

***

Снова футбольное поле. Снова ночь. Снова она пришла. Снова необычайно звездное небо. Снова мы вдвоем. — Зачем ты тогда сидела со мной? — она еще не подошла ко мне, но я чувствовал её дыхание за спиной. — Да, лучше бы так некрасиво сдох. В рвотных массах, с закатанными глазами и дикой вонью в комнате, — тихо, но возмущенно произнесла девушка. — Я тебе небезразличен, — ухмыльнулся и встал с травы. Аккуратно подошел к ней и обнял. Обнял так нежно, как фарфоровую куклу, чтобы она не разбилась. Я вдыхал запах её волос и наслаждался. Они пахли химическими отдушками какого-нибудь спрея. Аромат был настолько едким и приторным, что аж тошнило, но этот же запах стал настолько родным и приятным, что моя противоречивость накрывала с головой. Тонкая талия и широкие плечи дрожали до этого от холода, но после моего прикосновения всю неприязнь от замораживающего чувства сняло, как рукой. Она обняла меня в ответ, и я почувствовал мокрое пятно на своем плече. Из её глаз текли слезы. Девушка не всхлипывала, не кричала, вообще не издавал никаких звуков. Из её глаз просто текли слезы. Мои ноги становились ватными, я не чувствовал земли. Мы стали одним целым. Вместе улетали в космос, к звездам.

Бессонной ночью с шампанским чаши Мы поднимали и пели тосты За жизни счастье, за счастье наше. Сияли звезды. Вино шипело, вино играло. Пылали взоры и были жарки. "Идеи наши, – ты вдруг сказала, – Как звезды – ярки!"

***

Я заново влюбился в тебя. Как маленький мальчишка, бешено билось сердце при виде тебя. Ты обладала невероятной способностью притягивать к себе людей. Ты хватала их, как капкан, из которого уже я не смогу выбраться. Никогда. И вот, мне кажется, что все хорошо, все налаживается. Но происходит ужасная ситуация. Карина рассказывает всё Олегу-методисту.

***

Я вышел на улицу в полном шоке и недоумении. Насколько я был неосторожен и глуп? Как же дошло до этого? Нет, нет, нет. Я не должен был допустить этого. Блять, нет. Нет! В моей голове перемешались все мысли. Я старался сообразить, что будет с ней, что будет со мной. Моя и без того не очень удачная карьера вожатого окончена, моя репутация втоптана в грязь. Хотя, стоп. У Олега нет никаких доказательств, что у меня что-то с кем-то есть. Верно, хаха. Нет доказательств. Нет ничего, это просто бредни сумасшедшей Карины. Все будет хорошо! Блять, да, всё будет хорошо. Ничего страшного пока не случилось, можно спокойно довести отряд, а потом погрузиться в дипломную работу. Да? Просто забыть, просто забыть. Я не смогу забыть, не смогу. Господи, за что мне это? Может просто пойти перед Кариной извиниться? Сказать: «Зая, я погорячился. Давай вернем все на свои места?». Ухмыльнусь своей чарующей улыбкой, и все станет на свои места. Не будет сложностей с ней. Её родители меня не посадят. Боже, кого я обманываю? Я не смогу быть с Кариной больше никогда. — Они знают. — отрешенно произнес знакомый голос за спиной. Она всегда подкрадывалась неожиданно. Я вечно пугался. — Возможно, это наш последний разговор, — я неловко опустил глаза вниз и продолжил, — поэтому хочу тебе кое-что сказать. Ты стала для меня спасением. Ты вытащила меня из отвратительных отношений. Ты стала причиной моей улыбки. Ты научила меня понимать мир по-другому. Благодаря нашим ежедневным душевным разговорам на поле, я открыл для себя новые возможности и идеи. Ты - невероятная девушка. Я просто хочу, чтобы в твоей жизни сложилось все так, как хочешь именно ты, а не кто-то другой, именно ты. Искренне надеюсь, что ты найдешь человека, который будет тебя любить, уважать и на руках носить. К сожалению, я никогда не смогу им стать. Но сейчас, положа руку на сердце, я тебе говорю, что ты - лучшее, что случалось в моей жизни! — по её золотым глазам снова бессовестно текли слезы. Мы одновременно подошли друг к другу. Она смотрела на самым светлым и искренним взглядом, вперемешку с болью, обидой, грустью. Больше всего мне хотелось изменить всё. Мне хотелось остаться с ней в этом моменте навсегда. Я наклонился к ней и поцеловал. Осторожно, отстраненно. Не как обычно. Этот поцелуй был холодным, отрешенным, жалостливым.

Её уста сближаются с моими В тени от барбарисного куста И делают все чувства молодыми Её уста. И снова жизнь прекрасна и проста, И вновь о солнечном томится Крыме С ума сводящая меня мечта! Обрадованный, повторяю имя Благоуханное, как красота, И поцелуями томлю своими Её уста…

— Из тебя бы вышел отвратительный Гумберт, — отстранилась она и улыбнулась. — А из тебя неправильная Лолита, — мы засмеялись. — Прощай, — она ушла не обернувшись.

***

Казалось бы, на этой ноте наша история должна закончиться. Так некрасиво, горько и обиженно. По всем законам жанра она заканчивается на миноре, а вовсе не на мажоре. Я был совсем опустошен после этого. Снова пустился во все тяжкие. Очень много пил и курил. Приходил домой в пять утра весь обкуренный и обблеванный. Всеми этими напитками и веществами я пытался заполнить пустоту, которую она оставила после себя. Она вырвала мое сердце, мою душу, мой разум. Она оставила меня одного со своими мыслями. Кое-как я написал чёртов диплом. Угадайте о чем? О творчестве Набокова и его произведениях. Диплом был отвратительным, даже не знаю, почему меня выпустили из это чертового места. Было очень много мыслей о суициде. Скажете, что это было просто баловство на смену с молоденькой девушкой. А я лишь могу ответить, что она так запала мне в душу, что теперь без нее моя жизнь не имеет смысла. Через год безработицы вовсе отчаялся и деградировал окончательно. Родители платили за квартиру, еду и одежду.

Молодость кончилась как-то сразу. Ночью увяла в саду сирень. Я не влюбляюсь больше ни разу. Даже лениться, лениться — лень!

Я был растением, которому нужен солнечный свет. Но вот этот солнечный свет резко и внезапно выглянул из-под окна.

***

«Привет. Так странно тебе говорить «привет». Не знаю почему. В принципе, не знаю, зачем пишу. Что там обычно в письмах спрашивают? Как ты? Что нового? Вот я, например, поступила в медицинский. Всё хорошо. Учиться очень сложно, но я иду к своей цели. Как ты говорил: «Мы всего лишь котятки, только большие. Нельзя сразу стать опытным воином, сначала приходится совершать ошибки, это естественно». Стараюсь учить всё, что выдают, но иногда просто физически не могу. Родители купили еще одну собаку. Такого же французского бульдога, но в этот раз тигрового окраса. Я назвала его Ромой. Он очень похож на тебя. Такой же темненький, хрюкающий, и глаза узкие, как у крота. Он очень любит морковь. Кстати, я теперь понимаю, почему ты предпочитаешь двойной эспрессо и морковный торт. Это очень вкусно. Я скучаю. Недавно нашла в старом ежедневнике твои рисунки. Очень красиво рисуешь. Я скучаю. Прочитала недавно «Король, туз, валет» Набокова. Очень понравилось. Я скучаю. Ты мне снился позавчера. Мы были на берегу Тихого океана. Лежали ночью на песке, обнимаясь. Я скучаю. Была вынуждена сменить все страницы в социальных сетях, потому что Карина постоянно писала мне сообщения с угрозами. А, точно! Помнишь Катю и Олю из моей комнаты? Мы недавно месте ездили в Карелию. Её природа завораживает. Навеивает теплые воспоминания о нас. Прошу тебя, не спускай свою в жизнь в унитаз. Ты - самый амбициозный человек, которого я когда-либо встречала. Возможно, ты сожжешь это письмо. Оно сгорит при 451 градусе по Фаренгейту. Я скучаю. Я люблю тебя. Сегодня не приду; когда приду - не знаю..." Я радуюсь весне, сирени, маю! Я радуюсь тому, что вновь растёт трава! <...> Я так тебя люблю, что быть с тобою вместе Порой мне тяжело: ты мне, своей невесте, Так много счастья дал, собой меня впитав, Что отдых от тебя среди цветов и трав... Пощады мне, молю! Я требую пощады! Я видеть не могу тебя и мне не надо... - Нельзя ли по морю, шоффэр?.. а на звезду?.. Чтоб только как-нибудь: "сегодня не приду»...

С наилучшими пожеланиями, Твоя Лолита».

Это письмо стало моим солнцем, моим глотком чистого воздуха. Правда, с тех пор о ней ничего не было слышно. Но я вылез из своей берлоги и стал что-то делать. С момента, как пришло это письмо, прошло пять лет. За это время я снял много фильмов, устроился на канал и, как хотел, стал журналистом с большой буквы. Она вдохновила меня. Я невероятно сильно благодарен ей. Вот на этом наша история точно окончена. Сейчас я заканчиваю эти заметки в свою записную книжку. Я готов отпустить её. Возможно, когда-то мою писанину увидит мир, но не сейчас. На данный момент, самое сокровенное, что у меня есть - этот ежедневник. Наши отношения научили меня жить.

Спасибо.

***

Теплые солнечные лучи освещали скромную кофейню на Тверской. Это был не Старбакс, не Даблби, а обычное местечко на углу одного из старых домов. В ней царило абсолютное спокойствие. Запах свежей обжарки кофе добавляет радости. Интерьер выполнен в стиле прованс. Стены покрашены в золотистые и сиреневые оттенки. Деревянная мебель с элементами старины и другие детали интерьера дополняют эту небольшую кофейню. Гармоничное сочетание цветов и материалов дает ощущение уюта и делает пребывание невероятно комфортным. Я очень сильно любил заходить сюда, чтобы расслабиться, написать новые репортажи и собраться с мыслями, прямо как тогда на футбольном поле. На моем столике был небольшой творческий беспорядок: компактный Макбук, со всем важными статьями и сценариями, записная книжка, именно тот сборник сочинений Брэдбери. Я наконец нашел в себе силы его прочитать. В ожидании своего латте на соевом и чизкейка, засмотрелся в окно, вспоминая прошлое. Мне даже на секунду показалось, что она снова сзади, а потом я услышал до боли знакомый и родной голос. «Мне, пожалуйста, двойной эспрессо и морковный торт». Нет. Этого просто не может быть. Нет. Она села напротив. На ней было вишневое пальто, синяя водолазка и черные обтягивающие джинсы. Волосы были выпрямлены, а на глазах были очки. Это не было галлюцинацией. Это была она. «Я знал, что влюбился в Лолиту навеки; но я знал и то, что она не навеки останется Лолитой.». — Мама ничего не сказала, — произнесла она, улыбнувшись, и, взяв у меня десертную вилку, съела кусок чизкейка.

Судьбою нашей правит Случай, И у него такая стать, Что вдруг пролившеюся тучей Он может насмерть захлестать. Но он же может дать такое Блаженство каждому из нас, Что пожалеешь всей душою О жизни, данной только раз!