1899

- Do you remember how many days it has been since we met? - No - 1899…I counted ХХХХ Ему недавно исполнилось 15 лет. Он мальчишка с маленькой россыпью веснушек на лице и лохматыми тёмными волосами. Он сидел на полу коридора, захлебываясь в собственных слезах из-за очередной ссоры с ровесниками и, прижимаясь к холодной стене, дрожащими ручонками пытался закурить от единственной сломанной спички. Его зовут Габриэль. Ему 16. Он импульсивный, задорный мальчишка, умеющий поддержать любую беседу. У него тёмные, немного отросшие волосы, которые ложатся на голове мягкими кучеряшками и лазурные, как морской бриз, глаза. Он шёл прямо по коридору в окружении своей новой подруги и совсем не заметил на пути преграду в виде чужих ног. Его зовут Доминик. Их знакомство нелепо и сопливо: Габриэль жмётся к чужой груди, пытаясь унять собственный плач, а Доминик, не в силах понять, что не так с мальчишкой, лишь прижимает того к себе, нежно гладя по волосам и извиняясь, казалось бы за то, что сам споткнулся об его ноги. ХХХХХХ Ему недавно исполнилось 16. Габриэль, на удивление, тих и скован; он наблюдает за тем, как его лучший друг проводит время со своей лучшей подругой. Он не раз уже видел, как они целуются и обнимаются около двери комнаты, и каждый раз сердце лохматого мальчишки больно бьёт его по рёбрам. Его руки изрезаны по локоть, вдоль и поперек лезвием от старой, сломанной точилки, но мешковатая одежда, наряду со свисающими рукавами, прикрывает худое, бледное тело. Для всех он ничтожен и жалок, и только Доминик видит внутри него целый мир, что уже начинает гнить и разлагаться. ХХХХХХХХХ Ему недавно исполнилось 17. Габриэль уже стоит на учете у психиатра с двумя попытками суицида. Много желчи выливается на мальчишку от учителей и врачей: одни упрекают в поведении, другие – в безответственности к своему здоровью, и обе эти группы приводят примеры того, как прекрасна жизнь… «Бестолочь, живи ради себя, а если и так не выходит, то хотя бы ради кого-то...» А он жил, жил ради одного человека, ночами рыдая в подушку и слыша стоны юной девушки за стеной. Его постель в алых пятнах от крови, точилку давно заменил раскладной нож, а слезы — таблетки: сначала легкие, галлюциногенные, а потом всё тяжелее и тяжелее; он сам подсаживал себя, прибавляя дозу. Тощее тело сплошь покрыто синяками и ещё незажившими рубцами, но он до сих пор страстно влюблён в Доминика. ХХХХХХХХ Ему недавно исполнилось 18, и он стонет, утыкаясь в подушку и ощущая грубые руки, впивающиеся в бесцветную кожу бёдер. Толчки рваные, вызывающие горькие слёзы на глазах юноши, но тот отчаянно представляет кого-то другого, любимого и менее противного, а уже спустя пару минут, его, грязного, жалкого, оставят валяться на убитых жизнью матрасах в школьном подвале. Он уже давно не плачет, смиренно подбирает колени, прижимая те к судорожно вздымающейся груди. Его тело покрывают татуировки – слова, которые он не может сказать вслух пеленают его кожу, закрывая собой шрамы от лезвий и иглы. Через ещё какое-то время, после приёма внутривенного, он уже будет лежать в чужих руках, сквозь тонкую грань неживого и настоящего слыша любимый бархатный голос, срывающийся на крик: — ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? ГАБРИЭЛЬ, ЗАЧЕМ? ХХХХХ Ему почти 19. У многих жизнь начинается именно в эти года, а у него уже имеется испорченная репутация, жёлтая карточка в документах, три психолога и лечение от наркозависимости. Он флегматичен, на вид пуст, от него отвернулись все; для всех он убогий, ничтожный, сгубивший собственную жизнь своими же руками. Его окружение знает – он переспит за пару таблеток, он не заплачет, получив в лицо с кулака, он может не есть, он может не спать, и все искренне не понимают Доминика, который до сих пор тягается с ним, безуспешно пытаясь вытянуть из этого омута, в котором Габриэль прочно погряз. ХХХХХ Ему недавно исполнилось 19. Его жизнь окончательно испорчена, на ней нестираемое клеймо, и все уже давно поставили на этом точку, смирились, что этому парню уже ни что не в силах помочь. В выпускной вечер он срывается, вновь закидывается таблетками и напивается, усиляя их действие, чувствуя себя хоть немного живым. Ночь. Шум. Музыка режет слух. Но его это не ебет, ровно ничего его сейчас так не волнует сильно, как сладкие, манящие губы, которые он накрывает своими, с огромным желанием зарываясь в мягкие кучеряшки тонкими, почти что прозрачными пальцами. Его зовут Габриэль. Он по-прежнему бледен и худ, а голубой блеск давно угас в аквамариновых глазах, смотрящих на мир мёртвым взглядом. Он мёртв внутри уже почти пятый год. На голове копна тёмных волос, что давно перестали виться и потеряли свой чёрный окрас, променяв тот на цвет горького шоколада. На его щеках колкая, режущая руки, щетина. Парень, заставляющий его стонать лишь от малейших прикосновений, зовётся Домиником. Он спортивен, высок и прекрасен. Его тёмные, мягкие кучеряшки, цепляющие многих девчонок, достают уже до плеч. Он активен, целеустремлен и жизнерадостен. Он – полная противоположность Габриэля. У них на двоих помутневшие от алкоголя и страсти рассудки, со сплетающимися мыслями и желаниями, но Доминик отстраняется первым, тяжело дыша, и тогда Габриэль тянется к нему, обхватывая чужую шею руками, буквально тая от каждой секунды, ловя губами воздух из чужих лёгких и смотря на любимого сквозь пьяную пелену, в желаниях получить свою сладкую дозу наслаждения. Чистейшее безумие. Он шепчет сквозь стоны признание в любви, выливает душу, пытаясь дотянуться и поцеловать парня в скулу, повторяя вновь и вновь, насколько тот прекрасен, и ответ не заставляет себя долго ждать: — Я вскоре женюсь, надеюсь, ты придёшь на церемонию. Хрупкий мир окончательно рушится… ХХХХ Ему было 20 лет, когда он наглотался таблеток, без разбору выпив за раз пару различных пилюль из аптечки. Дрожащими руками он запихивал в себя все, даже выплюнутые на пол колеса, глотая горькие слезы с соплями. Они женятся. Сегодня женятся. А у него не осталось ничего, абсолютно ничего, кроме глупых воспоминаний из детства. Он так и не явился на их свадьбу: в тот же день рухнув на пол, он оборвал собственную жизнь. ХХХХ Его звали Габриэль. Он был страстно влюблён в Доминика…