- Долбаный соулмейт!

       Какое банальное, но все же удручающее чувство. Каждый, кто хоть раз был подростком знает, что такое беспричинная депрессия, непонимание взрослых, меланхоличное состояние и прочие прелести переходного возраста. Тоже самое переживал и Накахара. Только это было связано не с переходным возрастом, а с неизвестными действиями. Мелкими вспышками видений. Мама говорила, что это нормально и означало то, что он видел моменты своего истинного, те которые он переживал, или те которые ему предстоят. Это успокоило рыжего, но последующие видения вгоняли его в то самое состояние, о котором говорилось выше.        Чаще всего такие видения были ночью, когда тот спал. Изначально это были неизвестные места, скорее всего заброшенные здания и пустые местности. После темные места и достаточно нестойкое состояние. Видимо это были бары и его соулмейт очень даже любил выпить. Но это все ещё были мелочи.        После были такие кадры как: лазурный берег, ванная, подсобка. И что тут такого? Да то, что после нескольких дней были странные ощущения: удушения, жжения в запястьях и воды в дыхательных путях, от чего он с широкими глазами, и жутким кашлем старался прийти в чувство. Было ясно, что его соулмейт пытается совершать попытки самоубийства. Но кто-то или что-то его спасает. Понимая это становилось больно, неприятно и страшно.        Почему он это делает? Неужели ему так плохо? Или он принял такое решение, когда встретил вспышки со своей стороны о нём? Последнее совсем угнетает и заставляет уже ненавидеть его. После этого появлялись некоторые вопросы, которые его волновали. Если он переживает тоже самое, когда он пытается совершить самоубийство. То, что будет когда он действительно умрёт. Умрёт ли он сам? Или умрёт он только внутренне, и станет ходячей тучей, что выстрелит разрядом молнии в каждого, кто к нему подойдёт хоть на миль.        Это угнетало настолько, что он на некоторое время забросил учёбу, закрылся у себя в комнате и никого не пускал. Отца это бесило. Он понимал, что это конечно важно, но депрессивных мотивов ему тут точно не нужно. Мать же просто молчала и приходила тогда, когда новые приступы мучали её дитя. Тогда он звал её сам и был благодарен за то, что она понимала его ситуацию. По крайней мере потому что сама была в такой, но менее ужасной.        Последнее видение было так же простым «предвестником», но оно было сильнее остальных. Ведь это был предвестник того, что может случится, а не то, что уже случилось.        Заброшенное здание, почти такое же как было в первый раз. В забинтованных руках был телефон на нем дата, которая наступит через три дня. Усталый взгляд куда-то в сторону. Дальше ничего. Но такое «ничего» закончилось ужасной лихорадкой Чуи, из-за которой пришлось вызывать скорую помощь. Наотрез отказавшись от госпитализации, Чуя согласился, чтобы врачи сами приходили в определённое время и наблюдали за его состоянием.        Первый день Накахара думал, что ему делать? Бездействовать бежать кричать или просто провалится под землю. На второй день он решил, что всё-таки найдёт его. Нет не для того, чтоб спасти — для того, чтоб разобраться. В случае если он так захочет, то сам подтолкнёт с края обрыва. Третий день он почти всё время молчал и ждал, когда наступит нужное время, а именно 5 часов вечера. И у него в запасе всего два часа. Место, которое он видел — заброшенный завод. Находился он в двух кварталах от его дома. Добраться он мог вполне быстрым шагом за полтора часа и остается всего пол часа на то, чтоб найти этого недомерка. ***        Переодевшись на скорую руку, он нашёл нужный момент и просто скрылся из комнаты. Благо второй этаж его опыт паркура дал эту возможность. Телефон он специально оставил дома, ему он не к чему, а постоянные звонки от матери его отвлекали и честно раздражали. Всё время пока он шёл на место у него в голове ничего не было. Лишь белый шум и жалкие попытки состроить пример того, что скажет ему. Того какая у него будет реакция на его внешний вид и ответы на его волнующие вопросы. Всё это было так сложно в смешении с той лихорадкой что усиливалась без вовремя принятых препаратов.        Почти темно, но яркий алый луч все ещё озарял небо. До ужаса прекрасное зрелище, словно кто-то на небесное полотно пролил красную краску или же хуже того, кровь. Символично для сегодняшнего вечера. На подкошенных ногах Чуя добрался до того самого завода от огромного здания остались лишь руины и некоторые целые корпусы, что держались на честном слове. Взгляд голубых глаз прошелся по дырам, в которых раньше были окна и целые стены, но остался лишь бетонный каркас и тут он зацепился за знакомые белые бинты.        Времени оставалось все меньше. Пока он шёл то и делал, что считал время — это успокаивало. Но сейчас все больше напрягало. Как он и предполагал времени осталось чуть больше, чем двадцать минут стоило шевелится быстрее. Ведь ещё столько всего не изведано, столько вопросов не задано, столько чувств не разгадано. Он не знал, заметил ли истинный его присутствия, собственно, это и не было важно, если он этим смог его притормозить.        Тяжёлое дыхание, множество одинаковых ступеней, корпусов и разваленных помещений это однообразие сводило с ума. Очередной поворот, выход на эвакуационную лестницу что вела на последний неизведанный этаж. Если и там его нет, тогда просто стоит уже спускаться вниз и искать уже неприглядный труп. Но последний поворот и у самого края было замечено нечто, а именно высокий брюнет что опирался спиной о балку и глядел куда-то вниз с безмятежной и скорее усталой улыбкой, причём совершенно не замечая присутствия кого-то рядом. Или он просто делал вид.        Внешность была одновременно и прекрасной и в то же время отталкивающей. Высокий парень на вид лет 18-19. Каштановые волосы что оглаживали плечи, на которых был длинный бежевый плащ, превосходная осанка и чего стоили карие глаза, в которых отражались последние алые лучи так же уставшего солнца чего уж говорить о слабой улыбке, которая умиротворяла любого, кто на неё смотрит. Но и пугали многочисленные бинты, что мёртвой хваткой окутали руки и шею парня, не будет удивительно если они по всему телу.        В первые секунды Накахара забыл, как дышать, что уж говорить о лихорадке, которая его мучала или ненависти которой он был переполнен. Их в принципе не было. Как и в последствии чувства сердцебиения, когда тот самый карий взгляд ласково коснулся его самого, а улыбка незнакомца стала только шире.        — Чуя, верно? Я уже заждался тебя. — мягкий голос ударил о ушные перепонки, заставляя всё перевернутся внутри.        — Откуда ты знаешь моё имя? — только и выдавил из себя Чуя, не решаясь сделать и микродвижение.        — Видел пару раз — спокойно сказал шатен, полностью оборачиваясь на вечернего гостя, что посетил его в этот момент — Особенно оно мне запомнилось, когда ты подписывал свой реферат по психологии. Красивый подчерк. Думаю и мне стоит представится — Осаму Дазай.        — Почему? — кратко спросил рыжеволосый, наконец вспоминая зачем он здесь, и злость охватывала его вновь, но было что-то ещё что заставляло чувствовать лёгкую влажность в районе глаз.        — Что именно? — парень сделал много чего за тот краткий период, когда так же стал получать вспышки видений, поэтому мягко попросил уточнения.        — Попытки самоубийства, что это было? — более громко спросил Накахара, уже прокалываясь и показывая своё истинное состояние, а после спросил так словно это была попытка не самоубийства, а предательства — Это был розыгрыш или искреннее желание?        — Не то и не другое — Осаму всё еще был спокоен это так раздражало, особенно Чую, что уже был зажжен как спичка стоит только поднести к чему-то огнеопасному — Я так привлекал внимание.        — Что? — недоуменно переспросил Накахара ему было невдомёк, неужели это был единственный способ, да он сразу ничего не делал как получал вспышки, но только потому, что был растерян.        — Просто так ты ничего не делал. Мне было интересно наблюдать за тобой, но так было тоскливо вдали, это странно ведь я не привязываюсь к людям, а тебя тогда вообще увидел впервые в жизни. Это было странно.        — Говоришь не привязывался и это то, что ты почувствовал впервые? — с тихой насмешкой и лёгкой формы истерического смеха таки поднял взгляд на этого экстравагантного кадра — А знаешь, что я почувствовал, когда почувствовал вот такие твои порывы выделится? Я хотел спросить, почему ты это делал, неужели так разочаровался во мне? А потом я просто хотел тебя убить лично, чтоб и меня это наконец отпустило. Да я чуть в больницу не попал из-за тебя?! И так ты решил действовать?! Ты хоть понимаешь, что я пережил?!        С каждым словом слабые связки трещали всё сильнее, а Накахара срывался на крик при этом опускаясь из-за слабых ног на колени. И понимал, что с каждым словом, как бы он не говорил что ненавидит его понимал, что больше всего он боялся потерять его ведь стал чувствовать что-то схожее с тем о чем говорил ему сам Дазай. С глаз текли слёзы, а лихорадка становилась всё сильнее, но все в раз затихло, когда он почувствовал чужие объятия. В них было так тепло и уютно, но стоило ему так сразу поддаваться вопреки здравому смыслу. Видимо в этих стенах его правила не действовали, поэтому голова тут же нашла место на широком плече.        — Мой милый Чуя. — тот же бархатный голос утихомиривал ураган, что разбушевался в этом хрупком теле, при этом стараясь не выдать собственного торнадо что бушевало в нём самом — Я бы мог поступить по-другому. Но настоящее лицо, чувства и намерения человека можно узнать только в стрессовых ситуациях и только так я намерен верить людям. Тебе я верю.        — Идиот ты, просто идиот, подвергая себя такому! Идиот! — словно в бреду тараторил Чуя, начиная биться в те самые широкие плечи понимая, что и добровольно его не отпустит.        — Возможно, но всё это ведь было не зря, — а ведь и правда на его зов таки отозвались, и кто знает может бы он и спрыгнул-таки понимая, что ничего не получилось.        Кроме всхлипов множественных взаимных признаний в прекрасном чувстве эта заброшенное здание поведало ещё очень многое. Жаркое слияние двух тел, что слишком долго было вдали, но в конце концов стали одним единым целым. Все началось с лёгких поцелуев, что входили глубокие попытки насытится друг другом, но этого было мало. Дело перешло в более горячее русло. Хрупкое тело было повалено на мягкий плащ, причём без единого сопротивления. Тела были избавлены от ненужной одежды, а руки вновь без остановки исследовали неизведанные закоулки чужих, но уже таких родных тел. После слышались болезненные всхлипы при попытке проникнуть дальше, после прошедших пару минут они сменились на смелые стоны, что эхом отражались от голых бетонных стен. Дальше все было покрыто жарким туманом смазанные поцелуи куда дотянутся губы, хаотичные движения рук, что прижимали и даже оставляли явные отметены размеренные толчки, которые выбивали все новые сладкие звуки. И только один из них выделился в тот момент, когда Дазай окончательно поставил свою метку на бледной шее рыжеволосого, которая после просто так не сойдёт. ***        Ночь оказалась ещё боле прекрасной чем тёплый вечер. Она была, конечно, прохладнее, но она давала остыть лихорадке, от которой и следа не осталось. Да и нежные объятия вместе с тёплым плащом на плечах меняли всё. Слов не было они были сказаны до этого, а сейчас стоило провести все то время, когда они были порознь в представлении как они проведут остальное что будет у них впереди…