Дом

— С возвращением, — сказала Ваня с усталой усмешкой.       Пятый тоже сбежал из шумной гостиной, где началась очередная стычка между Лютером и Диего под аккомпанемент Клауса. Слушать такое могли лишь Пого, мама да Эллисон, пытающаяся наладить хрупкий мир этой непростой семьи. Так забавно, что она поняла ценность крепкой семьи лишь после того, как развалила свою собственную. Ваня бы назвала это лицемерием, но она уже забыла свои обиды. Не простила. Просто забыла, их слишком много.       — Будешь кофе? – он кивнул на свою кружку.       — Нет, извини, я не очень люблю кофе, — сказала Ваня.       Пятый опустился на старый диван вместе с ней. Внизу слышались голоса их братьев и сестры. Почему-то они казались неотъемлемой частью этих стен. И это именно то, что напугало его в будущем: тишина. Их дом был в руинах, а вокруг стояла оглушающая тишина, нарушаемая лишь порывами ветра.       Вся его семья молчала в будущем, а в их голосах сейчас, пускай раздраженных, было что-то успокаивающее.       И в Ване, которая молча сидела рядом, закрыв глаза.       — Надеюсь, ты хотя бы скучал по ним, потому что они даже не изменились, — сказала Ваня тихо после небольшой паузы в гостиной.       Пятый отпил кофе.       — Ты его сварила для меня?       Ваня посмотрела на него, а потом кивнула.       — Раз уж ты теперь его пьешь так много, то решила заранее сделать. На семейном собрании я бесполезна, так хоть так, — сказала она. — Надеюсь, хоть вышло. Я плохо варю кофе.       Кофе был крепким и горьким, но Пятый решил для себя, что всё равно не будет добавлять туда сахар или молоко. Ему нравилось так.       — Они все изменились до невозможности, — сказал Пятый, вздыхая.       Ваня внимательно смотрела на него, не понимая, о чем её брат говорит. Она хотела было возразить, но передумала и решила дождаться ответа от Пятого. Не просто же так он начал.       — Для начала, Лютер был меньше, — заметил Пятый, изогнув бровь и взглянув на девушку.       Она попыталась сдержать улыбку, но ничего не вышло. Уголки губ сами поползли вверх, заставив Ваню закрыть глаза и покачать головой. Ну засмеяться она точно не должна, иначе это будет непростительно.       — Мы все выросли, — сказала она сквозь улыбку.       — Ну-ка встань.       Ваня закатила глаза, но послушно встала. Пятый поставил кружку и встал лицом к ней. Они были почти одного роста. И находились слишком близко, отчего Ваня ощутила странную тревогу.       — Когда я вновь буду выше тебя – поговорим, — сказал он, возвращаясь на диван.       Внутри ему стало не по себе от собственных слов – а будет ли? Будет ли вообще существовать эта планета через пару дней? У них не так много времени.       — Ещё Диего. Он же был… Он даже не всегда мог собраться и сказать какие-нибудь слова! Помню, как он репетировал ночью, а днем всё равно не мог произнести.       Ваня только пожала плечами. Она села опять рядом, опуская взгляд в пол и пытаясь привести мысли в порядок. Будто какое-то странное и волнительное воспоминание пыталось напомнить о себе, возрождало те будоражащие противоречивые чувства, но Ваня не могла ухватить его.       — Эллисон просто другая. Я помню её девчонкой, которая могла делать всякие пакости и пускать слухи по поводу и без. В ней появилось что-то другое, что-то разбитое.       Пятый умолк, пытаясь сформулировать мысль. Он нахмурился, отпил ещё кофе и покачал головой.       — Это совершенно другая Эллисон, которая прошла через что-то.       Ваня ничего не сказала. Если Эллисон захочет – она сама скажет Пятому всё, что нужно. Ваня не вправе решать за свою сестру.       — Я знаю про Бена, но всё равно надеялся…       Ему не нужно было завершать. Ваня выдохнула, закрыв глаза. Пятый посмотрел на неё и опустил взгляд. Он и не станет заканчивать это предложение или спрашивать что-либо.       — А Клаус из просто странного превратился в невероятно странного. И, надеюсь, кто-нибудь ему уже хорошенько врезал, чтобы он завязывал.       Ваня улыбнулась. Они все иногда хотели это сделать – врезать друг другу. Это лучше решало проблемы в этой семье, чем слова или объятия.       — Я тоже изменилась, — сказала Ваня тихо.       Пятый допил кофе и поставил кружку. Звуки ссоры внизу поутихли. Видимо, очередная перепалка опять закончилась ничьей, но завтра будет новый раунд. Каждый день в этом доме – это битва, чье-то противостояние и, видят Боги, однажды кто-нибудь разнесет к чертям этот дом в одну из таких стычек.       — Ты не изменилась, — сказал он спокойно, пожав плечами.       Ваня взглянула на Пятого с явным вопросом. Ей стало немного обидно, но она не хотела этого показывать.       — Ты осталась той же Ваней, которую я помню. Тихой, спокойной, где-то на заднем плане, — продолжил Пятый, а сердце девушки предательски громко билось. — Ты ей осталась.       Ваня вздохнула, пытаясь успокоить сердцебиение. Она чувствовала то самое чувство обиды, но теперь оно разрослось по всей груди и образовывало новую дыру поверх старых. Но она не была удивлена.       — Именно из-за тебя я почувствовал себя дома.       Девушка нахмурилась, но свой вопрос опять не озвучила. Пятый смотрел на неё со слабой улыбкой.       — Ты единственная, которая дала мне ощущение возвращения домой.       — Мог бы предупредить – сделала бы вечеринку, — отшутилась Ваня с неуверенной улыбкой, но Пятый не рассмеялся.       Он встал, забрал кружку и направился к двери, но остановился у самого выхода. Замер, выждал несколько секунд и повернулся, чтобы что-то сказать.       — С возвращением, Пятый, — опередила его Ваня.       Тот застыл в легком недоумении, но потом улыбнулся. Теперь тепло.       — Я скучал по дому, — сказал он тихо.       Ваня проводила его взглядом и долго ещё сидела на диване, наслаждаясь теплом внутри, которое заполняло всё под ребрами, щекотало веки и заставляло улыбаться так, как она давно не позволяла себе улыбаться.       Она наконец-то после долгих лет почувствовала себя дома.