Доверься мне!

Неделю спустя…       Леон лежит на разложенном диване в гостиной небольшой квартирки Редфилд, которую она снимает ради того, чтобы не быть под пристальным наблюдением брата круглосуточно.       — Это, конечно, не великие хоромы, но жить вполне можно…       Именно с этими словами она открыла дверь несколько дней назад. Но Кеннеди до сих пор прокручивает их в своей голове и каждый раз расплывается в улыбке, чуть прикрыв глаза.       Даже в изнеможённом состоянии Клэр умудрялась кидать какую-нибудь фразу, которая заставляла его улыбнуться, и делать это каждый раз.       Совсем недавно он вот так же лежал на диване в своей холостяцкой квартире, думая о первом рабочем дне на новом месте, и лениво листал каналы телевизора, едва улавливая то, что мелькало на экране. Сейчас же он находится в совершенно чужой, но в то же время такой родной квартире, и его мысли целиком и полностью занимает девушка, которая находится в соседней комнате. Он слышит, как она тихонько и убаюкивающе разговаривает с Шерри, и на душе становится как-то спокойно. Они здесь. Они с ним. Они живы. Неизменным остаётся только одно — Леон точно так же лениво листает каналы телевизора, едва улавливая то, что мелькает на экране.       За эту неделю с того момента, как они выбрались из кишащего нечистью Раккун-сити, его по-прежнему не отпускает чувство, что что-то ещё будет. Грядёт нечто, что заставит их жизнь снова перевернуться с ног на голову. Но желание жить — спокойно жить — всё-таки ещё остаётся где-то внутри, грея душу, и он просто ссылает эти мысли на то, что прошло ещё слишком мало времени, чтобы отпустить всё, что они пережили.       Да, каждый раз, когда Леон наблюдает за Клэр, он улавливает то, как она уходит в себя. Как выпадает из реальности на какое-то время, просто уставившись в одну точку. В такие моменты её руки начинают трястись, а губы становятся одной тоненькой полоской, и появляется желание вытащить её из этих мыслей, прижать к себе, подарить поддержку и чувство, что она не одна проходит через это. Пару раз он берёт её за руку, заставляя обратить на себя внимание, и лишь зажимает ладони между своими, смотря прямо в глаза. Она молчит так же, как и он, внимательно вглядывается в его голубые глаза, изучая, и заметно выдыхает. Тогда он позволяет себе мимолётно улыбнуться.       В такие моменты им не нужны слова. Всё и так предельно ясно.       Не сговариваясь, они решили не возвращаться к теме пережитого, а просто оставить это в прошлом, как страшный сон. И за совместно прожитую неделю ни один из них не заговорил о случившемся. Да, они следили за новостями, за дальнейшей судьбой города, но не обсуждали это. Лишь только взгляды могли сказать то, что они не осмеливались озвучить вслух.       Леон видел, как Клэр боролась с собой и своими страхами, как отдавалась целиком и полностью домашним делам, явно желая завалить себя работой, чтобы не оставалось времени думать о произошедшем и дальнейшем будущем.       Она видела, как он наблюдал за ней, как терялся в своих мыслях, выпадая из реальности, и то, как он холодел. Его сердце словно черствело с каждым днём, с каждой услышанной новостью о случившемся. Он всё чаще уходил в себя и всё реже поддерживал разговор, когда они начинали активно обсуждать что-нибудь с Шерри. И это тревожило её.       Но спрашивать или говорить на тему Раккун Редфилд не решалась, ссылаясь на то, что прошло ещё слишком мало времени. Им всем нужно переварить всё и только тогда пытаться начать жить заново.       Шерри, в отличие от взрослых, переживала всё это куда легче. Её не тревожили мысли о том, каким будет будущее — у неё есть Клэр, не всплывали перед глазами картинки пережитого. Она жила так, как и должно быть: смеясь и радуясь каждому дню, восхищаясь пушистыми облаками в небе во время прогулки и просто принимая всё, как есть.       Леон зло фыркает и выключает телевизор, со психом отложив пульт на рядом стоящий столик.       — Все так и говорят про Раккун? — в дверях появляется Клэр. Её руки сложены на груди, а на лице читается усталость. Она заметно ёжится.       — Да, — разочарованно выдыхает Леон и, почувствовав напряжение Редфилд, садится. — Ты сегодня снова здесь?       — Наверное, да, — она пожимает плечами. — Шерри пинается во сне. Ты не против?       — А могу? — парирует он, чуть улыбнувшись, и она усмехается.       Клэр медленно проходит в комнату, обходит разложенный диван и опускается на свободный край, чуть расслабляясь.       Всю эту неделю ей приходится бороться с непонятными чувствами внутри себя, которые возникают тогда, когда Леон находится рядом. От одного его взгляда дыхание замирает, а внутри появляется некое волнующее чувство, и она начинает чувствовать себя полнейшей дурой, думая, что он это видит. А может, так и есть?       Но, так или иначе, он манит её к себе, ей хочется находиться рядом с ним как можно дольше, наблюдать за ним и смеяться над его неуклюжестью в некоторых делах, успокаивать, когда что-то раздражает его, к примеру, даже обычные новости по телевизору.       Вчера, после того, как коленка Шерри прилетела ей в живот, она пришла в гостиную к Леону и, усевшись на свободный край дивана, наблюдала за его мирным сном до того момента, пока ноющая боль не утихла и не позволила ей отключиться рядом с ним.       — Почему ты не спишь? — вдруг спрашивает она и поджимает ноги под себя, развернувшись к Леону лицом, а он, в свою очередь, медленно отводит взгляд от неё и тяжело вздыхает.       — Тот же вопрос и к тебе, — усмехается он, косо глянув на неё. Она хмыкает, улыбнувшись, понимая, что он снова принялся за то, что всегда делает, когда она задаёт ему вопросы — кидает встречные.       — Я не могла уложить Шерри, — Клэр решительно отвечает и, подавшись вперёд и опершись на здоровую руку, наклоняет голову набок, — теперь твоя очередь.       — Никогда не засыпаю сразу, — он заносит руку за голову. — Чаще всего долго лежу и слушаю ваше сопение в соседней комнате.       Она смотрит в его глаза с желанием прикоснуться к нему, прижаться к его груди, но тормозит себя, опять же боясь показаться дурой. И понимает, что вчерашний его сон, который она считала спокойным, далеко таковым не являлся — он точно так же, как и она, боится закрывать глаза.       — Но и ты засыпаешь не сразу, — подмечает Леон и смотрит на неё, заставляя вздрогнуть и отпрянуть назад, растерявшись.       — Какой внимательный, — фыркает она, ухмыльнувшись, но в следующую секунду меняется в лице, отводит взгляд и зависает на одной точке где-то на стене. — Всё пережитое тут же вплывает перед глазами, как только я закрываю их.       — Не будем об этом, — он мотает головой и берёт Клэр за руку. Она вздрагивает и опускает на него взгляд, но руку так и не убирает.       — Теперь я понимаю, что такое бояться собственного сна, — вздыхает Редфилд, и Леон лишь сильнее сжимает её ладонь.       По закону жанра сейчас ему нужно произнести слова о том, что всё будет в порядке, что всё пройдёт, только для этого требуется больше времени, но он молчит. Молчит и смотрит в её глаза, потому что знает — ей и так известно всё это.       Она опускает глаза на их руки и кивает головой, словно отвечая на мысли Леона, которые он не озвучивает вслух. Её распущенные волосы спадают с плеч, закрывая лицо, и она прикрывает глаза, стараясь сконцентрироваться на своих ощущениях, а не на том, что всплывает в воцарившей тьме.       — Иди сюда, — Леон тянет её к себе, но она колеблется, и в какой-то момент всё же поддаётся и придвигается ближе, укладываясь на его здоровое плечо.       Клэр кладёт руку на его грудь и чувствует, как бьётся его сердце, прикрывает глаза, вдыхая уже такой родной запах полной грудью. По её телу пробегают мурашки, когда Леон касается чуть обнажённой талии и медленно ведёт ладонью по спине, а потом обратно, заставляя её прерывисто выдохнуть и уткнуться носом в его шею.       «Что же ты делаешь, Леон?» — проносится у неё в голове, когда он, словно играя, берёт её руку и аккуратно укладывает у себя на животе, после чего накрывает её своей.       Редфилд закидывает одну ногу на его, вдруг осмелившись в своих действиях, и устраивается поудобнее. Она всеми фибрами чувствует, как он ухмыляется, как изумлённо смотрит на неё, но ничего не говорит.       Им не нужны слова, они и так понимают друг друга.       Он хочет держать её ближе к себе, вдыхать запах её волос, чувствовать её нежные руки на своём теле.       Она хочет всё крепче прижиматься к нему, желая чувствовать его тепло, его запах и биение сердца.       Леон целует её в макушку, чувствуя, как на душе становится спокойно, и замечает, что Клэр улыбается.       — Что? — спрашивает он, внимательно смотря на неё.       — Просто… — она поднимает на него глаза, едва сдерживая смех, — если бы нас сейчас увидел Крис — убил бы обоих.       — Почему? — непонимающе снова спрашивает Леон, вскинув одну бровь. — Мы же не делаем ничего запретного.       «Пока не делаем» — хотелось бы ему добавить, но он промолчал.       — Мы лежим в одной кровати, — смеясь, ответила Клэр. — Это уже для него повод.       — Пф.       Она рассмеялась, и Леон сам расплылся в широкой улыбке, сильнее прижав её к себе.       Они молча лежали, обнимая друг друга, и, кажется, даже уснули одновременно, потому что ни один из них не помнил сопение другого.

***

      Леон просыпается, когда слышит прерывистое дыхание рядом с собой: тяжёлые, короткие вдохи и резкие выдохи, иногда сопровождающиеся едва слышными всхлипами. Он непонимающе открывает глаза, ощущая пустоту на своей груди, и обводит тёмную комнату взглядом. Внутри медленно нарастает паника, когда он не может заметить знакомой фигуры в комнате, и резко поднимается, усевшись на кровати. Дыхание резко утихает.       «Это очередные галлюцинации, Кеннеди», — выдыхает Леон, запустив пальцы в волосы, но очередной всхлип заставляет его вздрогнуть.       Он поворачивает голову в сторону, находя взглядом Клэр, которая, похоже, откатилась от него среди ночи к самому краю дивана. Её тело напряжено, как струна, колени прижаты к груди, а руки то и дело крепко сжимают край одеяла.       «Ей тоже снятся кошмары»  — тяжело вздыхает Кеннеди и разворачивается к ней.       Он аккуратно касается её талии, боясь сделать больно, ведь не только душевные раны ещё не зажили, и тихонько переворачивает её на спину. Она жмурится и снова резко выдыхает.       — Клэр, — шёпотом произносит он, убирая волосы с её лица, и понимает, что она его совершенно не слышит. — Клэр, — чуть громче повторяет он, намеренно стараясь вытащить её из кошмара.       Внутри нарастает беспокойство, ведь даже лёгкое потряхивание за плечи не может привести её в чувство.       Кошмар слишком сильно затянул её в себя.       Редфилд вдруг резко хватает его за руку и крепко сжимает, точно так же, как тогда, в лаборатории, только на сей раз куда сильнее.       — Клэри! — он сжимает её руку в ответ и внимательно всматривается в её лицо. Сейчас его глаза уже привыкли к тьме, поэтому он вполне хорошо видит каждую эмоцию, появляющуюся на лице Редфилд. Он чуть встряхивает её и серьёзно произносит, словно приказывая: — Проснись!       Та резко открывает глаза и смотрит на него совершенно пустым взглядом. Он тяжело выдыхает, чуть расслабляясь, и тут же перехватывает её руку, блокируя удар. Ему впервые за это долгое время становится страшно. Страшно от её дальнейших действий.       — Клэр, — он зовёт её, нависнув сверху, — это я! — и внимательно смотрит прямо в её стеклянные глаза, замечая, что она медленно, но всё же отходит ото сна.       — Леон, — произносит она, облегчённо выдохнув и окончательно отогнав от себя остатки сна.       — Да, — протяжно шепчет он, но по-прежнему не решается отпустить, чувствуя напряжение в её руках, хоть и видит полную осознанность происходящего в глазах. — Ты всё ещё хочешь ударить меня?       — Что? — она непонимающе морщится и только сейчас понимает, что Леон держит её руки, прижав к подушке. — Нет! Нет, конечно!       Он медленно отпускает её, возвращаясь на свою половину дивана, и Клэр чувствует, как её сердце бешено отбивает ритм, намереваясь вот-вот покинуть грудную клетку, и резко садится, запуская пальцы в чуть спутанные влажные волосы.       Леон видит её метания, её испуг, ему хочется просто прижать её к себе, и он уже подаётся вперёд, но резко замирает, видя тёмные круги на белоснежном бинте на руке Редфилд. Он аккуратно касается этих мест и нервно выдыхает:       — У тебя швы кровоточат, — констатирует Кеннеди и рывком поднимается с дивана.       — Чт… что? — не понимает Клэр, явно ещё не до конца отошедшая от всего происходящего, но всё же опускает взгляд на руку, на то место, где до сих пор ощущаются прикосновения Леона. — О, чёрт!       Кеннеди возвращается в комнату спустя несколько минут, держа в руках аптечку. Он уверенно садится напротив Клэр и аккуратно касается её руки. Она, недолго думая, вытягивает её вперёд, распрямившись, и выдыхает, проглотив ком, вдруг появившийся в горле.       Она наблюдает за ним: его аккуратные ловкие движения и сосредоточённое лицо невольно заставляют зависнуть, а только приснившемуся сну снова предстать перед глазами. Клэр отворачивается в сторону, когда в глазах появляются слёзы, и чувствует на себе взгляд Леона.       — Что тебе снилось? — спрашивает он. Его голос нежен и мягок, потому что он знает, какие кошмары снятся после пережитого в Раккун-сити. Он сам борется с ними.       — Монстры, — выдыхает она, смотря в одну точку, — Амбрелла и… — она запинается, сглатывает ком и утирает слёзы, — ты.       — Я?       — Леон, — она разворачивается к нему и пододвигается ближе, когда он отпускает её руку, — говорить о приснившемся очень тяжело, но… просто… — она путается в мыслях и жмурит глаза.       — Клэр, — он кладёт руки на её плечи, давая понять, что всё в порядке.       — Просто давай договоримся, — Редфилд смотрит прямо в его голубые глаза. Внимательно. Пронзающе. — Если что-то пойдёт не так, ты никогда не будешь закрывать меня собой.       — Надеюсь, до этого не дойдёт, — чуть улыбнувшись, произносит Леон и касается её щеки. — Мы больше не вернёмся в подобный кошмар.       — Если только правительство не поймает нас, — горько усмехается Клэр, млея от его прикосновения. — Ты сам так сказал однажды.       — Не поймает, — шепчет он, подавшись вперёд и взяв её лицо в свои руки.       Она понимает, что вот лучший момент для того, что ей так хочется сказать уже на протяжении всей этой недели, но как он воспримет эти слова? Будет ли она выглядеть дурой в его глазах? Редфилд жмурится и выдыхает, решаясь.       — Я не хочу терять тебя, — шепчет она, не осмеливаясь открыть глаза, и ощущает его дыхание на своей коже.       — Не потеряешь, — выдыхает он и накрывает её губы своими.       Она теряется.       Внутри всё взрывается, лишая внутренние органы кислорода, а мысли концентрируются только на Леоне. Она отвечает на поцелуй и касается его груди кончиками пальцев, чувствуя вкус его губ, ощущая его нежность, и полностью отпускает себя, давая Кеннеди полную свободу действий.       Слишком быстро? Возможно.       Слишком смело? Определённо.       Она привыкла делать так, как велит сердце.