The Shadow of Angmar

      Первая ночь в Лотлориене была долгой, но Арвен осталась с Гарри рядом с Девен, и осознание того, что он не один в своей самоназначенной страже, было бальзамом для его беспокойства. Музыка, доносившаяся сквозь полог, не раз в течение ночи заставляла его засыпать, но каждый раз, когда он просыпался, то находил перед собой Арвен, такую же бдительную, как всегда, увенчанную тенями.       Затем, когда звезды пропали с неба, прогнанные восходящим солнцем, Арвен тоже на время ушла, чтобы ее подменила её бабушка.       Галадриэль, Владычица Золотого Леса, проскользнула в открытые двери, и ее окутало приветственное тепло утреннего солнца. К ней присоединился и легкий ветерок, говоривший о начале осени. Он был таким же теплым, как солнце за ее спиной, но нес с собой запах далеких дождей и утоления жажды. Гарри встречался с ней всего несколько раз, и каждая это встреча влияла на него.       Ее серые глаза были полны безмятежности, но это было спокойствие глубокого океана. Он не был уверен, что даже Саруман действительно знал, что таят в себе эти глубины. Она была увенчана золотой короной, по крайней мере, так казалось, так великолепно сияли ее волосы в утреннем свете. На ней было обманчиво простое одеяние из мерцающего серебра.       - Гарри Поттер снова навестил Карас Галадон, - сказала она вместо приветствия. Ее голос был глубже, чем можно было ожидать от одной из нолдор, но от этого он не стал менее красивым. - Прошло слишком много времени с тех пор, как ты ступал в тень Маллорнов.       Несмотря на долгие годы своего пребывания в Средиземье, Гарри все еще чувствовал себя ребенком перед ней. Саруман и Гэндальф были старыми и мудрыми, в этом не могло быть никаких сомнений. И все же, когда он стоял перед Галадриэль, Гарри действительно чувствовал себя таким молодым.       Она немного напоминала ему Серебряную Леди Кульфумара, Энели Аминили, хотя даже ей не хватало того яростного света, который горел внутри Галадриэль. Она была не просто стара, ибо это слово не имело большого значения среди эльфов. Она видела Два Древа в полном расцвете своей жизни, и она видела, как тьма опустилась на мир, когда у них украли эту жизнь. Она видела, как её родичи напали на других родичей в Альквалонде, и шла по темной и замерзшей тропе через Хелкараксе, чтобы вернуться в Средиземье, когда Феанор дал свою злополучную клятву.       Менегрот, Нарготронд и Гондолин росли и пали, а Галадриэль оставалась. Королевства Людей и эльфов росли и пали, и все же она считалась одной из самых красивых, мудрых и сострадательных среди эльфов. Даже Саруман был готов прислушаться к ее мнению, хотя Гарри видел, как сильно это может ему быть поперёк горла.       Гарри поднялся со своего места рядом с Девен, чтобы поклониться той, кого называли Леди Света.       - Да, - согласился он. - Мои путешествия часто уводят меня далеко. Однако я рад вернуться. Правда хотел бы, чтобы это было при лучших обстоятельствах.       - Девен сильная,- сказала Галадриэль. Она скользнула по полу с гибкой грацией и пристально посмотрела на подругу Гарри. Явно довольная тем, что нашла, она снова посмотрела на Волшебника. - Хотя путь, по которому ты привел ее сюда, был опасным. Похоже, в последнее время ты рисковал гораздо больше.       - Девен нужна была моя помощь, - просто ответил он. - Это был не тот выбор, который я сделал обдуманно. - Он вспомнил боль, причиненную трансгрессией, и вздрогнул. - Это не то, что я хотел бы повторить.       Галадриэль слегка кивнула: - Я рада этому. Ваше путешествие по Ночным Залам было быстрым, и вы избежали худшего из того, что могло бы там быть, но теперь они будут бдительны. Сила, которую ты использовал, была не только маяком среди тьмы, но и открыла тебя ей таким образом, что я испугалась за вас обоих.       Она встретилась с ним взглядом, и он почувствовал ее присутствие в своих мыслях. Это была форма общения, которую Гарри все еще находил мимолетно странной. В его сознании не было произнесено ни слова, и он не видел видений давно минувших дней на сцене своих воспоминаний. Вместо этого он чувствовал себя так, словно его взвешивали на весах не земного производства. Сама тяжесть в его душе, которая давила на него с тех пор, как впервые просочилась в нее в Ангмаре, оценивалась Леди не более чем встречей умов.       - Ущерб был нанесен, - сказала она в конце концов, но ее взгляд оставался теплым, - и тень все еще лежит на вас обоих, но я думаю, что она заживет в вас, и в вас обоих. Если вы позволите этому случиться.       То, как она произнесла последнее слово, заставило Гарри замолчать. - Что вы имеете в виду?       - Рана не заживет, если ее не промыть и не позаботиться о ней, - ответила она. - Порез останется шрамом, если ты не будешь держать его в покое, и невидимые раны, которые ты получил в битве со слугой Моргота, будут беспокоить тебя еще много лет, если ты не дашь им покоя, в котором они нуждаются, чтобы исцелиться. Я бы хотела, чтобы вы двое остались здесь или, возможно, в Имладрисе на некоторое время. Война утомляет душу в отличие от любого другого акта. Отдыхайте и восстанавливайте силы.       - Я не могу бросить своих друзей, - сказал Гарри, прежде чем понял, что именно это он и сделал, даже если это не входило в его намерения. Его взгляд снова скользнул по Девен. - Я не могу оставить их одних против такого врага.       - Враг уже бежал в глубокую тьму под горами, и твои союзники не будут преследовать его там, - сказала Галадриэль. Гарри снова посмотрел ей в глаза. - Война окончена.       - Они не попытаются отвоевать Казад-дум? - спросил ее Гарри. - После всех потерь и всех жертв. Они подошли так близко, к воротам самого Казад-дума, и они не пойдут дальше?       - Слишком большая цена уже была заплачена за это место, - сказала Галадриэль, и Гарри задался вопросом, как много она знает о том, что происходит за пределами ее королевства. Неужели она тоже наблюдала за его путешествиями? Она улыбнулась ему. - Лишь изредка. Ты болтаешь больше, чем даже Гэндальф.       Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что она ответила на вопрос, который он даже не задал. Он печально покачал головой. - Я не уверен, что когда-нибудь привыкну к этому, - затем он нахмурился. - Зачем Гэндальфу советовать Траину отступить?       - Силы Траина были сильно ослаблены. Люди под командованием Халета понесли большие потери в своих попытках последовать за своим Королем, и с потерей стольких людей гномы Орокарни тоже покинули кампанию. Армии Мории были гораздо многочисленнее, чем кто-либо предполагал, разве это не так? - спросила она его тогда. - И подкреплены Черными уруками Мордора и орками Дол Гулдура.       Гарри хорошо помнил гораздо более крупных орков, которые напали на его группу, спрятавшуюся на склоне горы. У него не было возможности рассмотреть их присутствие.       - Вы думаете, что между Мордором, Морией и Дол Гулдуром был заключен союз? - спросил он, поняв, на что она намекает. - Короля-Чародея не видели за границей со времени моей битвы с ним. Кто еще мог заключить такой союз?       - Король-Чародей прячется, и все же тень над Лихолесьем продолжает сгущаться. Некромант в Дол Гулдуре постоянно увеличивает свою силу и влияние, и они готовятся к войне. Собираются грозовые тучи.       Гэндальф говорил нечто подобное. Он также сказал, что Саруман не придавал большого значения слухам или словам Радагаста, который наблюдал за большей частью Лихолесья. Гарри вгляделся в лицо Галадриэль, пытаясь понять, о чем она думает, но ничего не нашел.       - Вы не согласны с Саруманом, что мы должны подождать, пока он не изучит Некроманта более подробно? - уточнил Гарри.       - Саруман далек от Дол Гулдура, - ответила она, - и его взгляд часто устремлен в другое место. Короля-Чародея никто не видел с тех пор, как ты сражался с ним, но Минас Моргул с каждым годом набирает силу. Гондор находится в тяжелом положении, и они не могут позволить себе иметь врага как на Западе, так и на Востоке.       - Гэндальф сказал, что Берегонд, Наместник в Гондоре, вступил в союз с Лесовиками, - сказал Гарри.       - У Лесовиков нет ни Короля, ни единого Лорда, - сказала Галадриэль. - Берегонд находится в союзе с сильнейшим из их племен, благодаря влиянию Сарумана, но сам Гхрангич-бури-Грак окружен меньшими вождями. - Грубые, гортанные имена Лесовиков звучали чужеродно в ее устах. - Саруман знает об этом и хотел бы, чтобы мы сосредоточили наши усилия на том, чтобы Лесовики оставались союзниками Гондора.       Это, по крайней мере, звучало разумно. Несмотря на весь страх, который вызывало имя Некроманта, его влияние редко ощущалось за пределами Лесного Царства, и Трандуил отозвал всех своих людей на старую лесную дорогу. - И что вы хотите, чтобы мы сделали, леди Галадриэль?       Она немного помолчала, прежде чем наконец ответить. - Народы Людей и эльфов парализованы. Силы, посланные на помощь в вашей битве, были настолько многочисленны, насколько это было возможно в моем королевстве, чтобы Дол Гулдур не попытался воспользоваться нашей слабостью здесь. Имладрис стал значительно меньше, хотя он более свободен в действиях, чем я.Халет привел все силы, которые он мог выделить на войну Траина, и многие из них теперь потеряны, вместе с самим Халетом. Его сын, ставший теперь королем, Эльфнот, наверняка не захочет ввязываться в новую войну после смерти своего отца. Гондор находится далеко, и хотя Саруман на данный момент обезопасил их северную границу, они по-прежнему находятся под давлением, Итилиен под угрозой, и Умбар снова наращивает свои силы на юге.       - Мы мало что можем сделать. И все же я чувствую, что грядут перемены. - Она подошла к окну и посмотрела на свои владения, погрузившись в раздумья. - Я чувствую это в ветру. Я чувствую это в воде. Сейчас действует сила, о которой все мы не подозреваем. Такая маленькая вещь, и все же я боюсь, что это часть, которая со временем может стать доминирующей во всех наших судьбах.       Гарри подошел к ней, когда она снова погрузилась в задумчивое молчание. Он попытался понять, какие предзнаменования так встревожили ее, но ничего не нашел. Теплое безвременье Лотлориена ласкало его чувства и ослепляло от любых тонкостей, которые могли таиться в потустороннем мире.       - Что это за сила? - спросил он ее.       - Не знаю, - ответила она. - Я вижу только тень падающего листа, но дерево, с которого он упал, невидимо для меня, хотя и знаю, что оно должно висеть над всеми нами. Я боюсь, что оно повреждено и прогнило, и готово обрушиться на нас в нашем невежестве.       - Вы хотите, чтобы я попытался найти эту… часть силы? - удивился Гарри. Как он мог выследить что-то, если даже не знал, что ищет и с чего начать?       Ее глаза снова остановились на нем: - Ты считаешь эту задачу безнадежной, - заметила она. - И все же именно потому, что ты здесь, чтобы взяться за это, я надеюсь, что эта вещь может быть найдена.       - Почему? - спросил Гарри. - Почему я?       - Не ты один,- сказала Галадриэль. - Другие тоже наверняка почувствовали то же, что и я. Саруман уже ищет, а Гэндальф уже давно пересек эту землю в погоне за чем-то, чему он не дал бы названия. И все же именно тебе я доверила бы эту задачу.       - Арвен говорила с тобой перед моим приходом, не так ли? - она продолжала: - И она объяснила кое-что из того, что твое присутствие значит для некоторых эльдар. Ты особенный человек, Гарри Поттер. Дар людей быть свободными. Свободными от Обреченности эльфов. И за это мой народ долго завидовал им, но вот ты здесь, и кажется, что каждым своим поступком ты наносишь удар по этой Судьбе. Именно по этой причине ты должен быть более осторожен со своей силой. Король-Чародей не знал, чем он обладал, когда пленил тебя, и теперь твоя сила достаточно велика, чтобы бросить вызов даже ему, но в этом мире есть более могущественные силы, чем он.       - Балрог, - сказал Гарри.       Галадриэль покачала головой, и ее волосы заколыхались, как море, ласкаемое солнцем.       - Саурон.       - Никто не слышал о нем с тех пор, как его тень изгнали из Дол Гулдура, - сказал Гарри. - Саруман считает, что он все еще является тенью на Востоке. Там снова поднимается тьма. Разве его сила не ослабла после поражения от Гил-Гэлада и Элендила?       - Ослабла? - спросила Галадриэль. - Нет. Сейчас в Средиземье нет такой силы, которая могла бы сломить власть Саурона. Нет, пока его Кольцо остается скрытым для нас. Конечно, это было долгое возрождение, но сейчас он не меньше, чем был тогда, и все же, кто сейчас среди эльдар обладает силой Гил-Галэда? Кто из людей обладает доблестью Элендила? Какая нация обладает мощью своих армий? И все это время, пока мы сохнем на виноградной лозе, сорняки растут на плодородной почве, оставшейся после гибели Саурона. Мордор набирает силу, и Некромант захватил старую крепость Саурона. Сгущается тьма.       - Есть такие, у кого хватит сил сражаться, - сказал Гарри. - Глорфиндель. Элронд.       - Возможно. - Леди не казалась убежденной. - И все же Темный Владыка расчетлив. Однажды он был побежден на поле боя. Он не стал бы рисковать вторым таким поражением. Ни Глорфиндель, ни Элронд, ни кто-либо из эльдар или людей не могли надеяться отбросить его армии, как только они будут собраны.       - Тогда мы должны сразиться с ним, - сказал Гарри. - Мы должны найти его и разгромить его армии до того, как Саурон будет готов. Королевства Людей и Эльфов находятся в тяжелом положении, да, но мы должны найти какой-то способ дать отпор, пока не стало слишком поздно.       - Так оно и есть, - сказала Галадриэль с многозначительным взглядом. - Хотя война за Туманные горы не была полной победой, она все же является победой. Западная граница Риддермарка будет охраняться поколениями, и они смогут сосредоточить свои усилия в другом месте.       Гарри кивнул, по крайней мере, немного успокоившись, и они погрузились в молчание. Гарри ещё глубже погрузился в свои мысли, а Галадриэль была спокойна и безмятежна, как лесной пруд. Гарри вспомнил, что она сказала, и нахмурился.       - Кольцо, - пробормотал он, только когда Галадриэль повернулась, чтобы еще раз взглянуть на него, осознав, что он произнес это вслух. Что-то мелькнуло в ее глазах, когда он произнес это слово, но оно исчезло прежде, чем он смог его опознать. Он прочистил горло. - Может быть, Кольцо и есть то, о чем вы говорите?       Затем она на мгновение замолчала и на мгновение свела руки вместе, прежде чем они снова упали по бокам. - Если это Кольцо скоро снова выйдет в мир, то опасность лишь усугубится.       - Но это хорошо, - заметил Гарри. - Мы можем использовать Кольцо против него. Сломать его силу раз и навсегда!       - Но смог бы ты избавиться от него? - спросила Галадриэль, затем, повернувшись, снова посмотрела на залитые рассветом ветви Карас Галадона. - Как только Саурон падёт окончательно, а его армии будут уничтожены, ты сложишь оружие Врага. Тебе это под силу?       Возможно, будучи моложе, Гарри, возмутился подобным вопросом, но он прожил долгую жизнь и видел, как лучшие намерения обернулись большими бедами. - Хотелось бы так думать, - наконец сказал он. - Вы думаете иначе?       Она ничего не ответила. Вместо этого Леди продолжала молча смотреть на свои золотые владения.       - Вы боитесь этого? - спросил Гарри.       Это был смелый вопрос, и он никогда бы не задал его, будь он в более публичной обстановке. Госпожа Золотого Леса была мудрой и доброй, но она также была правительницей своего народа. Он знал, какое бремя должно лежать на ней во все более мрачные времена.       Ему пришлось подождать еще несколько секунд, прежде чем она наконец ответила на его вопрос.       - Я не боюсь этого, - сказала она наконец. - И все же знаю, что должна. Это не Кольца мы должны бояться, а нас самих. Ты боишься силы Кольца?       Гарри подумал обо всем, что он слышал о Кольце, величайшем триумфе Саурона, и обо всех разрушениях, которые оно обрушило на людей Средиземья. Но это было всего лишь Кольцо. Это Саурон был силой, это он был опасностью. Саурон был Великим Врагом. Кольцо было всего лишь его самым мощным оружием.       Галадриэль кивнула, снова, казалось, способная читать его мысли без необходимости в грубых словах. Возможно, ты прав, - сказала она. - Возможно, это просто Кольцо, но я не верю, что это так.       - Я не сомневаюсь, что оно обладает силой, - сказал Гарри. - Даже своего рода личностью или врожденной злобой, которая заставила бы его так же обратиться против меня, как работая со мной, но это лишь инструмент. К нему прикасался Саурон. Это не сам Саурон.       - Правда? - спросила его Галадриэль, прежде чем задать следующий прямой вопрос. - Кто такой Саурон?       Оборванный на полуслове, Гарри на мгновение растерялся, подыскивая ответ.       - Он один из майя, - наконец сказал Гарри. - Один из слуг Моргота, который родился, когда возник мир.       Галадриэль покачала головой.       - Ты ответил не на тот вопрос, - сказала она. - Я не спрашивала тебя, кто такой Саурон. Я спросил тебя, кто он такой.       — Но ... - Гарри замолчал и попытался понять, что она имела в виду. - Он Майя. Разве это не так....       - Ты думаешь о них как о существах, подобных тебе или мне, - Галадриэль прервала замешательство Гарри. - Это не так. По крайней мере, это еще не все. Арвен однажды сказала, что некоторые из твоих людей могут превращаться в животных. Собаки, кошки и другие существа, не так ли?       Гарри кивнул, хотя и был удивлен, что Галадриэль говорила о нем с Арвен.       - Так и есть. Какое это имеет отношение к Майя?       - Майя могут соткать для себя тело, в которое они помещают свое существо, и хотя я не могу утверждать, что знаю процесс, ни твой народ, ни айнур, это не уменьшает их. Твои сородичи не становились зверями на самом деле, не так ли? - Она не стала дожидаться ответа Гарри. - Это были люди, только в облике зверя.       - Саурон может ходить по этому миру в форме, которая кажется похожей на нашу, хотя она ужасна, но это не его природа.       Гарри показалось, что он понял.       - Вы хотите сказать, что я не должен предполагать, что Кольцо похоже на предмет ремесла, - медленно произнес он. - Что силы Саурона простираются за пределы моего собственного понимания.       - За эти годы Саурон соткал для себя множество форм, - сказала Галадриэль. - Хотя кажется, что он потерял способность принимать прекрасный облик после Падения Нуменора, Кольцо было выковано до этого. Кольцо было не просто тронуто Сауроном, оно и есть Саурон. В нем заключена большая часть его силы и большая часть его воли. Встретишься ли ты с Сауроном один на один в битве?       - Я не уверен, что у меня есть шанс, - сказал Гарри. - Я даже не смог превзойти Проклятие Дарина.       - И все же, когда ты говоришь о том, чтобы забрать Кольцо для себя, именно это ты и делаешь.       Наконец-то Гарри понял ее.       - О, - медленно произнес он.       - И все же идея заманчива, не так ли? - спросила Галадриэль. - Что, если бы ты мог вырвать у него контроль над Кольцом, взять силу Саурона и сделать её своей? Я знаю, насколько глупы такие мысли, и все же я бы испугалась своей собственной слабости, если бы когда-нибудь мне выпал шанс стать владелецей Кольца.       - Кажется, я понимаю.       Она посмотрела на него, и Гарри снова почувствовал, что его оценивают до самых глубин. Это длилось всего мгновение, и что Галадриэль нашла в этих темных глубинах, она не сказала, но дальнейшая дискуссия была прервана звуком шевелящейся во сне Девен.       Гарри поспешил к ней и увидел, что она побледнела. Все было не так плохо, как тогда, когда она лежала в его объятиях, а ее кровь стекала на выжженную землю горного склона, но большая часть цвета, который она вернула, исчезла.       Несмотря на теплое солнце, которое проникало через двери и окна в Залы Исцеления, она была холодной на ощупь, и на ее лице было болезненное хмурое выражение. Когда Галадриэль снова присоединилась к нему, Гарри закрыл глаза и попытался мысленно связаться с ней.       Как будто вокруг нее висел черный туман, но у него была форма. Как рука, огромная и черная, она цеплялась за нее когтистыми пальцами. Гарри собрался с силами и попытался отогнать тварь, но ее непостоянная форма легко поплыла вокруг него, трансформируясь, не теряя хватки.       Затем в его сознании раздался голос, и он узнал в нем тот же голос, который слышал, когда блуждал по невидимым ветрам в ночь перед Битвой на Утесе. Это был голос Галадриэль, и все же это был не голос. Он исходил не из горла, а из разума, и только потому, что он слышал, как она произносит эти слова, хотя его разум и уши слышали их разными голосами, он понял, чей это был голос. Он черпал силы в спокойной весомости ее слов.       - Только ты можешь побороть это, - сказала она, и ее слова сопровождались осознанием срочности его задачи. - Это тьма, которая старше многих, и я слышала только об одной силе, которая может отогнать ее на время.       - Какая сила? - спросил Гарри и понял, что его собственные слова исходят только из его рта, а не из разума. И все же Галадриэль все еще слышала его.       - То, что заставило забытый свет расцвести в самых дальних темных уголках Арды. Это очистило долину от запустения одного из самых ужасных творений Моргота. - Вместе со словами пришли образы белого дерева Гундабада и зеленого леса Нивальда. Пришли ли они из его собственных воспоминаний, или Галадриэль каким-то образом видела их сама?       - Вы имеете в виду моего Патронуса.       Слов не требовалось, но он чувствовал, что она права. Он отстранился, открыл глаза и увидел, как в Зал вбежала Арвен, на ее лице ясно читалось смятение. Вскоре за ней последовали другие, в которых Гарри узнал Целителей по своему долгому бдению.       Он подбежал к тому месту, где его палочка была оставлена на столике рядом с его собственной кроватью, и схватил ее со всей поспешностью. Он почувствовал, как яростное тепло пробежало по его пальцам, когда что-то в его огненной сердцевине потянулось к теперь невидимой тьме, которая держала Девен в своих объятиях.       - Экспекто Патронум! - крикнул Гарри, указывая палочкой на свою подругу.       Знакомый олень, огромный и серебристый, снова вырвался из его палочки и наполнил Зал очищающим светом. Немногие тени могли выжить в золотом царстве Келеборна и Галадриэль, но те, кто цеплялся за них, были изгнаны полностью. Гарри закрыл глаза и потянулся к темному облаку, но оно уже таяло перед лицом сияния Патронуса. Когда последние клочья тьмы рассеялись, Гарри снова открыл глаза и увидел оленя, все еще стоящего в ногах кровати Девен.       Затем она снова пошевелилась, только на этот раз это было пробуждение от беспокойного, мучительного сна. Даже когда он смотрел, казалось, что цвет вернулся к ее коже. Она все еще была бледна и, конечно, останется такой еще несколько дней или недель, пока ее раны полностью не заживут, а тело не восстановится, но в ней было сияние жизни, которого не было всего несколько мгновений назад.       Ее глаза открылись, и мгновение спустя бледный олень исчез, рассыпавшись на бесчисленные сверкающие пылинки, которые задержались в воздухе всего на мгновение. Тяжесть, навалившаяся на грудь Гарри, тяжесть беспокойства и вины, была снята, унесена волной облегчения, которую принесло ее пробуждение. Он испустил долгий, благодарный вздох.       Когда Девен заговорила, ее голос был хриплым и менее мягким, чем Гарри когда-либо слышал от нее: — Где ... - начала она, прежде чем ее взгляд заострился, и она осмотрела пространство вокруг себя. - Я в Карас Галадоне? - Ее глаза встретились с глазами Гарри. - Как я здесь оказалась?       - Тебе нужно больше отдыхать, - сказала Арвен, и рядом с ней подошел еще один целитель, неся тонкий кувшин, без сомнения, наполненный водой, взятой из чистого Нимроделя, о которой давно говорили, что она исцеляет усталых и раненых. Арвен взяла кувшин, наполнила хрустальный бокал и протянула его подруге. - Тебе надо попить. Ты была сильно ранена.       Девен взяла бокал и сделал долгий благодарный глоток. Однако ее глаза не отрывались от Гарри, и по их невысказанной команде он снова придвинулся ближе. Остальные целители попятились, хотя Гарри не обращал внимания на взгляды, которые они бросали в его сторону. Без сомнения, он добавил еще одну в список небылиц, которые путешествовали по миру с еще большей скоростью, чем он сам.       - Рад видеть, что ты проснулась. - Гарри понизил голос, чтобы не выдать своё волнение. - Ты заставила нас поволноваться.       - Как это? - спросила она его, на мгновение взглянув на Арвен, прежде чем снова посмотреть на Гарри. Внезапно она поняла, что Галадриэль тоже здесь, и ее глаза немного расширились: - Леди Галадриэль, для меня большая честь, что вы здесь.       - Не нужно благодарности от того, кто сражался с такой тьмой, как ты, и выжила, чтобы говорить об этом, - сказала Галадриэль с легкой улыбкой. Она на мгновение поймала взгляд Гарри, и в эту секунду ему показалось, что он мельком вспомнил оленя, прежде чем она снова посмотрела на Девен, и он исчез. - А теперь я оставлю вас отдыхать.       С этими словами и одним последним взглядом на Гарри, в котором содержалась невысказанная просьба рассказать больше об их предыдущей теме, она оставила их наедине и, несомненно, отправилась по своим делам как леди Галадримов.       - Я никогда раньше не видела, чтобы твои способности проявлялись таким впечатляющим образом, - сказала Арвен, как только ее бабушка ушла. - Что ты сделал? Я почувствовала тьму, которую прогнала твоя сила, но у меня нет мудрости моего отца, чтобы распознать ее.       - Это чудо, - согласилась Девен. - Как только снова будет безопасно путешествовать, ты должна посетить Гундабад. Я не думаю, что во всем Средиземье есть более великолепное зрелище.       Гарри откашлялся: - Как ты себя чувствуешь? - спросил он. Возможно, его желание уйти от этой темы было очевидным, но ни Девен, ни Арвен не настаивали на этом.       - Лучше, чем я имею право чувствовать, - сказала она. Ее глаза сузились, когда она посмотрела на Гарри с нескрываемым подозрением. - Я почувствовала, как в меня просачивается холод. Я чувствовала, что мой дух готов отправиться в Бессмертные Земли, и все же я просыпаюсь здесь, в удобной постели, под золотыми ветвями. Как долго я спала?       - Недолго,- подсказала Арвен. - Гарри использовал какое-то колдовство, чтобы перенести тебя из битвы прямо в Карас Галадон. Это очень беспокоило целителей, но нет никаких сомнений, что это спасло тебя от твоих ран.       Девен нахмурилась: - Ты смог использовать эту свою способность? - спросила она его. Он не помнил, чтобы говорил с ней об этом, но было ясно, что говорил. - Ты считал, что в Средиземье это невозможно.       - Кажется, это не невозможно, но это чревато большей опасностью и дискомфортом, чем я когда-либо чувствовал раньше, - ответил Гарри. Он вспомнил то приторное ощущение темноты, которое испытал, и темную руку, которая схватила Девен. Ощущение от них было то же самое. - Боюсь, я больше не стану этого делать. Даже при самой острой нужде. - Зло этой тьмы не было чем-то, чем он мог рисковать, чтобы закрепиться внутри себя, и он никогда не позволил бы своим друзьям или союзникам испытать что-то настолько отвратительное.       Гарри показалось, что Девен хотела что-то сказать, но сдержалась. Вместо этого, когда она заговорила, то снова сменила тему.       - А как же битва? - она спросила. - Балрог, он был побежден?       - Он сбежал, - сказал Гарри. - Хотя мне сказали, что Траин не преследовал его. Казад-дум остается в руках наших врагов.       Затем они погрузились в мрачное молчание. Гарри не жалел, что спас свою подругу. Он никогда не пожалеет об этом. И все же он не мог заставить замолчать этот мрачный голос, который говорил ему, что только его слабость позволила ей пострадать в первую очередь. Когда он встретился взглядом с Девен, то увидел в них похожие мысли.       От этих печальных мыслей их отвлек звук голоса Арвен. Он возвысился в песне, и тон и тембр его, казалось, сияли так же ярко, как и его Патронус совсем недавно.       Canya Findekáno i linda astaldyë,       vantë valatëa ohtanna.       Híni Lóminóro, esteluvë máralyë,       hilyë pícë quentya carehtë.       Слова, в которых Гарри узнал слова Найни Финдеканон, Плача по Фингону, нахлынули на него, когда она продолжала петь трагическую песню.       Это было любопытно. Пока он слушал эти печальные слова, его собственный дух начал подниматься из темных глубин, в которые они погрузились. Его подбодрили слова, которые, хотя и были печальными, но несли в себе невероятную красоту. Да, это была скорбь по храброму Фингону, павшему в битве с Морготом, но это также был и памятник ему, и празднование его доблести, и храбрости тех, кто сражался вместе с ним.       Он был повержен Готмогом, Повелителем Балрогов, но даже в его смерти была какая-то красота. Он сражался и умер, да, но это было не все, что он сделал, и не все, чем он был. Нирнаэт Арноэдиад, Битва Бесчисленных Слез, была шрамом, который глубоко врезался в эльдар, даже после прошедших тысячелетий. Это унесло больше жизней эльдаров, чем любая другая битва, до или после, но даже когда Арвен пела печальные слова о потере, в них тоже была радость за жизни, которые они вели.       Ибо даже после смерти их действия в жизни не уменьшились. Много неудачных решений, много ошибок и много злых дел привели их в то место, в то время, к тому концу, но ни одно из них не уменьшило их доблести перед лицом смерти. Слезы были пролиты по ним, река горя в сердцах эльдар была такой же широкой, как любой океан, но из этих слез исходила жизнь.       Пока плач продолжался, Гарри вспомнил всех тех, кто погиб в недавней битве, и вспомнил их. Он помнил их триумфы и неудачи. Он улыбался их силе и плакал об их потере.       Он не смог спасти их сейчас, но в будущем он будет умнее и сильнее.       Он должен будет стать лучше.