Цветы свидетельствуют о любви

У Пятого по венам течет алая кровь вместе с семенами цветов, в легких распускаются бутоны пионов, на руках тонкой сеткой струятся веточки лаванды, все тело покрыто ростками нарциссов, ирисов, гиацинтов, анемонов и еще бог знает каких цветов, которые разноцветной радугой усыпали все его тело. Но Пятый продолжает отрицать свою любовь, ведь как можно было влюбиться в такого как он? Пятому тринадцать, они вернулись с очередного «вечно-мы-всех-спасаем-в-который-раз» задания. Пятого на этом задании почти убили, если бы не Клаус, который с помощью телекинеза успел вырвать оружие из рук бандитов. Наверное, это первый раз, когда Пятый увидел в Четвертом не только надоедливого брата, а и способного бойца. Но не то, чтобы он благодарен ему, вовсе нет, он бы и сам справился, но последующие несколько недель Пятый не сводил глаз с Клауса, ловил каждое его движение и слово (странно с чего бы меня интересовал этот надоедливый идиот?). А еще через несколько дней на его груди распустился первый цветок. Руки и шея Пятого уже почти полностью усыпаны цветами, а из горла то и дело вырывается предательский кашель, а на руках остается кровь, смешанная с лепестками цветов. Скрывать от братьев и сестер свое состояние становится все тяжелее, бутоны лаванды и нарциссов предательски выглядывают из-под воротника и рукавов рубашки. Пятый шарахается от Клауса, как от огня и в свободное время прячется в своей комнате в одиночестве. Раздирает кожу до крови, синяков, вырывает из вен цветы, но все бесполезно, на следующий день они появляются вновь еще больше и красивее. Пятый не понимает, почему именно Клаус. Он бы принял свои чувства к кому угодно, но не к Четвертому. В нем, кажется, собраны все недостатки, которые так ненавидит Пятый, неумение слушать, дерзость, излишняя энергичность и неумение мыслить рационально и не действовать по первому импульсу. Но Пятый все еще помнит, когда Клаус вернулся из склепа, в котором запер его отец, опустошенный, разбитый и с ужасом в глазах и как Пятый был рядом, успокаивал его всю ночь, и как сильно сжимала его руку чужая рука. Не то, чтобы они были лучшими друзьями, но почему-то в тот момент Клаус нашел свое исцеление именно в Пятом. Больше всего Пятого бесит не невыносимая боль (нет, он уже начал к ней привыкать и грешным делом подумал, что становится мазохистом), а сочувствующие или насмешливые взгляды братьев и сестер, и ничего не понимающий взгляд Четвертого, в ответ на испепеляющие взгляды Пятого в его сторону. В какой-то мере он завидовал Эллисон и Лютеру, их цветы появились всего на несколько недель, а потом так же быстро исчезли, потому что «эти-двое-оказались-чертовыми-влюбленными-друг-в-друга-идиотами». Не то, чтобы Пятого это злило, но да, он был в бешенстве, потому что знал, что у него никогда не хватит духу признаться, а Клаус «этот-счастливый-идиот-на-коже-которого-никогда-не-было-цветов» никогда не осознает и не заметит его чувств. Когда Пятый срывается и сбегает из дома, и в итоге застревает в будущем, он даже рад, тому, что надоедливого Четвертого не будет рядом, не будет этого объекта его влюбленности, после взгляда, на которого сердце Пятого пропускало удары и уходило в пятки и хотелось просто кричать о своих чувствах. Когда он находит свою семью мертвой, ему хочется выть от боли. Когда спустя какое-то время цветы начинают исчезать с его тела, ему хочется танцевать и рассказать всему миру (которого нет) о своем счастье, о том, что боли больше не будет, что он не будет больше просыпаться посреди ночи от приступов кашля и выплевывать из легких кровавые пионы. Кажется, через месяц Пятый начинает скучать по Клаусу, его голосу, надоедливому характеру и неудачным шуткам. Еще через месяц Пятый готов отдать все, что у него есть, чтобы увидеть Четвертого. Еще через месяц Долорес, кажется, знает все про Клауса, все истории повторенные им в тысячу и один раз. Пятый проклинает свои силы (зачем, черт возьми, нужна сила управления временем, если он не способен с ней совладать), скучает по цветам, которые росли из его кожи, скучает по бессонным ночам, но больше всего скучает по Клаусу и пытается избавиться от уничтожающей пустоты, которая появилась в душе. Когда через 45 лет Пятый возвращается в свое время и видит Клауса, ему хочется броситься тому на шею и рассказать, как он скучал, про свои чувства и наплевать, что будет. Но все, что он произносит: крутая юбка, Клаус; а про себя думает «ты-самый-большой-идиот-на-свете-пятый». На протяжении первых дней Пятый не отводит взгляда от Четвертого, наблюдает за каждым его движением, вздохом, взглядом, прислушивается к каждому слову, как одержимый. Ему больно смотреть на него, на его потухшие глаза, истощенное тело и то, как он скрывает настоящего себя за колкими фразами и безумными поступками. Интересно, если бы Пятый был рядом, все это время, рос вместе с ним, изменилась бы судьба Клауса? Спустя несколько дней на теле Пятого опять распускаются цветы, и он готов плакать от радости и боли одновременно. Он все еще любит, эти цветы все еще доказывают его чувства спустя столько лет. Пятый рад, что, несмотря на все испытания, через которые он прошел, он все еще способен чувствовать. Даже если эта любовь россыпью цветов оставляет ему шрамы на теле. Он снова представляет себя 13-летним мальчишкой, у которого вся жизнь еще впереди (как хочется верить в эту сладкую ложь глядя на себя в зеркало), он снова рядом с родными людьми, он наконец-то дома. И в тот вечер Пятый дает волю своим чувствам (если никто не видит, можно же?). Когда Клаус навязывается помогать Пятому, тот делает вид, что недоволен этим, но в душе у него, кажется, взрываются фейерверки. Не сказать бы, что от него много помощи, и он задает слишком много лишних вопросов, но почему-то сердце Пятого снова стучит быстрее от того, что Клаус рядом, и он хочет, чтобы этот день никогда не заканчивался. А в клинике Пятый опять увидел его с другой стороны, он не хотел признавать, что Клаус был охрененно крут и в такого Четвертого Пятый готов был влюбляться каждый день снова и снова. Не то, чтобы это было действительно так, но может ему стоило бы добавить этот пункт в свой ежедневник (если бы он сейчас у него был). А вечером на руках Пятого появляются новые цветы, ландыши и ирисы, а приступы кашля начинают повторяться все чаще. Когда Пятый находит Четвертого после того, как тот вернулся из прошлого, он сразу догадывается, видит этот взгляд и снова понимает, что нет ничего хуже чертовых путешествий во времени. Пятый хочет поддержать Клауса, обнять его, утешить и сказать, что вместе они преодолеют все, но вместо этого, он нервничает, кричит и требует от Четвертого ответы на вопросы, на которые тот не сможет ответить. На секунду Пятый замирает, когда Клаус неожиданно рассказывает ему о Дэйве, по позвоночнику пробегают мурашки и Пятый чувствует, как новые цветы распускаются у него на спине и ногах, причиняя невыносимую боль. Он старается быстрее убраться из комнаты, сбежать куда подальше, лишь бы никто не увидел цветы, выглядывающие из-под пиджака и шорт и вырывающиеся из его легких и рта. Пятый не дурак, он понимает, что умирает, его «чертов-соулмейт-будь-проклят-этот-несправедливый-мир» влюблен в совершенно другого человека, который умер на войне уже давно, и они больше никогда не встретятся. Грешным делом, Пятому в голову приходит идея вернуться в прошлое и убить этого Дейва, чтобы они никогда не встретились с Клаусом. И ему становится противно от самого себя, ведь он понимает, что не хочет, чтобы Четвертый страдал еще больше в этом до безумия жестоком мире. Тем более из-за него. У Пятого по венам течет алая кровь вместе с семенами цветов, в легких распускаются бутоны пионов, на руках тонкой сеткой струятся веточки лаванды, все тело покрыто ростками нарциссов, ирисов, гиацинтов, анемонов и еще бог знает каких цветов, которые разноцветной радугой усыпали все его тело. Пятый чувствует, как в его сердце растет самый прекрасный цветок из всех возможных, чувствует холодные объятия смерти и наконец, принимает свою любовь, свои чувства о которых Клаус никогда не должен узнать.