Секрет счастья в том, что

Юра бережно срывал васильки и собирал в небольшой разномастный букетик, через раз цветы вырывались с корнем. Колосья, горошек, вьюн. — В чем разница между «нравится» и «люблю»? - Лизка сложила голову на ручки и, прищурившись, посмотрела на отца. Девочка опережала по разуму многих своих ровесников, и такие недетские вопросы уже совсем перестали удивлять родителей. — Ну-у, Лизок, — Юра почесал ус и глянул на Серговну с мольбой в глазах, но та пожала плечами мол «сегодня твоя очередь», — когда тебе нравится цветок, ты его срываешь, но когда ты цветок любишь - ты поливаешь его и не позволяешь другим его сломать. Девочку такой ответ вроде удовлетворил. Два силуэта виднеются на границе, где земля сливается с небом. Сердце само идёт на зов этих бескрайних просторов, и ему остаётся только повиноваться и выезжать всей съемочной группой «к черту на куличики», потому что Юра ну очень давно не был за городом. «За городом» подразумевает собой триста километров на юг от Питера, тучу комаров, молочный холодный туман. — Юр, ты чистым воздухом надышался что ли? — Паша удивленно смотрит то на небольшой букетик, который теперь торчит из нагрудного кармана его рубашки, то на этого недоромантика, который нацепил ярко красную рубаху и шёл, пожевывая колосок. — Паш, хочется вот так просто упасть сюда, в траву, и к черту, пусть прорастает сквозь, — и уходит вперёд, не замечая, что товарищ остановился, стянул с переносицы свои драгоценные очки, присел сначала на корточки, а потом лёг на спину. Раскинул руки в стороны. Раскинул ноги. И блаженно улыбнулся. — Пашенька, ты бы хоть окликнул, а то я как дурак иду сам с собой беседую? А через секунду уже два тела сравнялись с зелёным ковром. — Да, ты дурак, Юр, самый настоящий дуралей. Легкий щелчок по носу вызывает приступ смеха. Паша думает, что хорошо бы всегда так, забивать на все тревоги, заваривать горячий травяной чай и заново влюбляться в эти чёрные ресницы. Но спорить, сквернословить, рвать меха куда приятнее. Потому что шея потом истерзана кровавыми метками, на языке оседают заевшие строчки, и угольные глаза смотрят в ответ так по-демонически, почти горят чёрным пламенем. Потому что потом они пьют, чтобы забыть друг друга, а после - чтобы вспомнить друг друга же. — Обещай, что когда вернёмся в город, запишем что-нибудь новое, — Паша встаёт первым, протягивает руку и помогает подняться Юре. Уже в комнате, еле слышно садясь на скрипучую кровать, чтобы не разбудить Анечку, Паша ставит букетик в стакан с водой и представляет цветы, что прорастают даже сквозь асфальт.