Да ночь продержаться

— Что, повеселимся? На этих словах обездвиженный Коннор, лежащий на прохладной поверхности хирургического стола, устанавливает таймер. По его расчетам маячок, оставленный им в машине, уже должен был подать сигнал в участок, а это значит, что до приезда подмоги остается в худшем случае около пятнадцати минут. Мысль о том, что Златко удалось каким-то образом заглушить волны передатчика, Коннор малодушно и очень по-человечески помечает как маловероятную. — Тебе лучше отпустить нас, Андроников. Я — херов коп, если ты не забыл! — рычит Хэнк, прикованный наручниками к массивному крюку, свисающему из-под потолка. — Херов — это ключевое слово, — отвечает Златко. — Я знал, что однажды за мной придут, поэтому хорошо подготовился. Проще говоря, когда полиция завалится сюда в полном составе, меня тут уже не будет. Вас в каком-то смысле тоже. — Тогда зачем такие сложности? — мягко интересуется Коннор, не давая Хэнку выпалить очередную глупость, которая может стоить ему жизни. — Не проще ли убить нас обоих прямо сейчас? — И отпустить тебя в новое тело? — Златко смеется. — Да, я знаю, что ты так умеешь, RK800. Откуда, спросишь? Скажем так, до меня дошли слухи о том, что месяц назад ты уже умирал... И потом, это будет совершеннейшим кощунством не узнать тебя поближе, раз появилась такая возможность. Понимаешь, о чем я? Коннор уже жалеет, что не выхватил табельное у Хэнка и не застрелился в ту же секунду, когда в руках Златко появился дробовик, а единственный выход перекрыл огромный андроид, что теперь молчаливой горой ждет своего часа чуть в стороне. — Это тебе с рук не сойдет, — зло выплевывает Хэнк, глядя на Златко исподлобья. По его запястью стекает капля крови. — Сойдет. И мы оба это знаем. — Златко берет что-то со своего хирургического столика и снова обращается к Коннору: — Я собираюсь вскрыть твои подмышечные впадины. Как ты думаешь, зачем мне это надо? На его губах играет мальчишеская улыбка, будто он нашел лучшую игрушку в мире. — Чтобы я потерял возможность использовать свои руки, — равнодушно отвечает Коннор, — но чтобы при этом они физически остались на моем корпусе. — Потом я вскрою твою брюшную полость. Зачем? Четырнадцать минут тринадцать секунд. — Господи, какой же ты... — снова напоминает о себе Хэнк, но огромный андроид заставляет его замолчать, легонько ткнув кулаком в живот. Ноги Хэнка подгибаются, вес его тела приходится на высоко поднятые руки. Ему наверняка больно, и осознание чужих страданий причиняет Коннору странный дискомфорт. Дискомфорт, о котором Златко лучше ничего не знать. — Вероятно, вы хотите понять, отличаются ли мои биокомпоненты от биокомпонентов других моделей. Я, конечно, могу перечислить их сам, но вы, вероятно, ожидаете найти внутри меня какие-то секреты Киберлайф, то, чем я не смогу поделиться... Угадал? — Очень, очень сообразительный андроид, — хвалит его Златко. Он ловко надрезает подмышечную впадину — пиджака и рубашки на Конноре уже нет, — где пластик наиболее податлив, пролезает пинцетом внутрь, умело нащупывает в неорганической слизи переработанного тириума нужные сплетения проводов, резко дергает на себя один из них. Команды к левой руке больше не поступают. Новый счетчик появляется автоматически, когда Златко разрезает вторую впадину, отсоединяет другую руку от его систем. Девяносто семь процентов тириума. В это же время огромный андроид заталкивает в рот сопротивляющемуся Хэнку кусок какой-то ткани, залепляет сверху несколькими слоями плотного скотча. — Если вы отпустите лейтенанта Андерсона, не причинив ему вреда, я могу сфабриковать свою память и сделать так, что вас никто не будет искать, — тянет время Коннор, хотя в его словах нет лжи. Он действительно может так сделать. — Заманчивое предложение, RK800, — Златко откладывает в сторону испачканный в синем пинцет. — И ваш ответ? — Спасибо, не интересует, — с издевкой произносит он после показательно долгой паузы. Двенадцать минут ровно. Девяносто четыре процента тириума. Коннор знает, что отключится, когда объем тириума сократится до двадцати пяти. Златко осторожно капает на живот Коннору кислотой, и скин расползается, пластик плавится, поднимая в воздух клубы токсичного дымка. Повредить, правда, он может только Хэнку — сам Златко заблаговременно надел на лицо и маску, и респиратор, а руки его защищают длинные — выше локтя — черные латексные перчатки. Это не больно — андроиды не могут чувствовать боль, но системы реагируют все равно, закидывая его ошибками и неполадками, отмечая необратимые повреждения брюшной полости, выдавая Коннору целый список возможных последствий. Если бы данные о состоянии поступали Киберлайф, то ему уже бы прислали приказ о незамедлительном возвращении. Но приказа не было и нет, а это значит, что его собственные передатчики так или иначе выведены из строя сторонней глушилкой. Коннор по-прежнему отказывается думать о маячке в машине и не выключает таймер. Златко вырисовывает кислотой «ворота», дозируя капли точно, чтобы они прожигали обшивку, но не портили внутренности. Хэнк рычит что-то сквозь кляп, гремя наручниками. Десять минут и двадцать секунд. Девяносто процентов тириума. — Все еще с нами, RK800? Твой диод стабильно желтый. Иногда моргает красным, если тебе интересно. — Да, я все еще здесь, — холодно отвечает Коннор, игнорируя и парад ошибок, и Хэнка, и неправильно отображающиеся в таймере цифры. Ничего страшного не происходит. Это всего лишь корпус. Его можно заменить. — Лютер, не поможешь? — Златко подзывает своего андроида. Коннор ожидает чего угодно, но не того, что Лютер голыми руками возьмется за створки раны и с легкостью циркового силача разведет их в стороны, обнажая все его незащищенное нутро, начиная от биокомпонента 8451 и до самого низа живота. — Ты великолепен, — на выдохе произносит Златко. Его рука медленно, не неумолимо тянется к проводам, трубкам и пустеющим мешкам с запасным тириумом. Его пальцы перебирают покрытые смесью из бесцветной и синей слизи элементы, поглаживают ребристую поверхность нижней части легких. Коннор переводит взгляд на все еще непривычно молчаливого Хэнка. Он выглядит... испуганным? Или это отвращение? Злость? Стыд? — Все в порядке, лейтенант, — улыбается он. — Все хорошо. Златко смеется. Хэнк отводит взгляд. Восемь минут и !?;*?№? секунд. Восемьдесят пять процентов тириума. Наигравшись с содержимым Коннора — в итоге Златко выглядит несколько разочарованным, потому что внутри действительно не нашлось никаких секретных наработок, обычная начинка среднего андроида, — он небрежно вытирает испачканные руки о фартук и снова берется за скальпель. Коннор не стесняется своей наготы, но неприятный блеск в глазах Златко ничего хорошего не предвещает. — Киберлайф снабдил своего передового детектива половыми органами? — насмешливо произносит он, грубо перекатывая аккуратные синтетические яички в руке. — Я андроид с экспериментальной комплектацией. Мои гениталии представлены отдельным сменным модулем, в отличие от версий, имеющихся в наличии у секс-андроидов, — Коннор умалчивает, что анальное отверстие и частичную имитацию кишечника ему установили тоже. Но, кажется, Златко и так об этом знает. — Лютер, — снова зовет он. — Покажи лейтенанту и RK800 свою... экспериментальную комплектацию, будь любезен. Член Лютера даже не в эрегированном состоянии больше среднестатистического. — Но ваш андроид — это модель TR400. Для подобных андроидов не было предусмотрено... — Знаешь, RK800, я сам что-то вроде биоинженера, — прерывает его Златко. — Проще говоря, установить такую игрушку не так сложно, как кажется на первый взгляд. Я даже заставил ее работать. Он щелкает пальцами, и член начинает медленно и достаточно реалистично набухать, увеличиваться в размерах, подниматься, доставая до места, где у человека был бы расположен пупок, и даже выше. В образовавшейся тишине можно расслышать, как Хэнк говорит в кляп скорее всего что-то вроде: «Что это за херня?» — Что теперь? — спрашивает Коннор. — А теперь от твоих дальнейших действий может зависеть судьба нашего бравого лейтенанта. Ты можешь подчиниться, и тогда, может быть, я правда отпущу его, — на лице Златко застывает нечитаемое выражение, почти маска. Он больше не улыбается. — Как тебе такое? Для Коннора сейчас безопасность Хэнка как человека стоит выше, чем собственная целостность, особенно учитывая, что последняя уже была нарушена и восстановлению не подлежит. Если ему придется потерпеть еще немного опытов, пока не придет подмога, но Хэнк однозначно останется в живых, в сложившейся ситуации это может быть расценено как победа. Нужно продержаться еще чуть-чуть. — Я сделаю все, — отвечает Коннор, торопливо заглушая правый слуховой модуль и негодующего Хэнка заодно. — Тогда вот тебе мой первый приказ: не сопротивляйся, — как будто с нерабочими руками можно оказать хоть какое-то сопротивление. Златко кивает Лютеру и тот снова без всяких видимых усилий освобождает руки Коннора от оков. Подхватив его ладонями в области груди, он приподнимает его над собой и резко и невероятно точно насаживает на свой монструозный член. От смены позиции из живота Коннора начинает струиться тириум, как следствие резко меняются показания, и меняются они не в лучшую сторону. Даже по бедрам, кажется, что-то тоже течет — от подобного резкого проникновения внутренности андроида оказались не защищены. Таймер сбивается снова, показывая то пятьсот, то пятнадцать, то пять минут. Златко присвистывает в восхищении, подходит ближе, раздвигает несколько ненужных проводков внутри Коннора, чтобы увидеть, как растягивает подобие стенок кишечника член. — Тебе идет, — заявляет он, обхватывая его ладонью, поглаживая не для удовольствия Лютера, но скорее для своего собственного. — А теперь покричи для меня, RK800. Повреждения все еще не фатальны, но на несколько секунд Коннор теряет связь с реальностью, захлебнувшись в море ошибок, что выдают ему сходящие с ума системы — потеря тириума отражается на всех его системах. — Что? — Имитируй человека, которого насилует другой человек. Вы, андроиды, так хорошо умеете это делать — делать вид, что принадлежите к нашему виду. Если у тебя нет в коде подходящих образов, то могу предоставить свой, — он указывает пальцем на Хэнка, и Коннор на автомате следует взглядом за этим пальцем. Хэнк выглядит не лучшим образом. Его волосы липнут к взмокшему лицу, из-под наручников стекает уже несколько капель крови, и, судя по позе, стоять на носках ему становится все тяжелее. Таймер застывает на пятидесяти девяти минутах и пятидесяти девяти секундах. — В этом нет необходимости. Я уже сказал, что все сделаю. Коннор осознает, что у Хэнка достаточно высокий уровень эмпатии для полицейского, но надеется, что ему хватит здравого смысла понять, что это все не по-настоящему. Андроиды не испытывают боль. Андроиды не чувствуют. «Все в порядке, лейтенант. Я просто машина», — наверное, он должен приободрить Хэнка в подобной манере, но слова почему-то так и остаются несказанными. Коннор быстро находит подходящий видеофайл из предварительно выкачанных архивов участка. Жертва — человек, мужчина, белый, сорока трех лет, от полученных травм скончался в больнице, не приходя в сознание. На короткое мгновение Коннор представляет на его месте Хэнка, и то самое ощущение, тот самый дискомфорт возвращается вновь. В раскрасневшееся анальное отверстие входит огромный член с некрасиво набухшими венами. Преступники смеются. Мужчина кричит. Со временем к крику добавляются почти животные подвывания, потом вопль ненадолго застревает на одной ноте, а под конец исчезает вовсе, оставив только монотонное поскрипывание кровати, влажные шлепки кожи о кожу и приглушенный хрип. Лютер начинает толкаться внутри него в имитацию кишечника и заодно в ладонь Златко. Коннор, подстраиваясь под темп, повторяет за мужчиной из видео все крики, стоны и всхлипы с безжалостной точностью, красочно, картинно, как от него и требуется, закидывая голову назад, усиливая поток жидкости в глазных модулях для образования подобия слез. Еще немного. Еще совсем чуть-чуть... Тириума в системе с каждой секундой становится все меньше, но Коннор малодушно и очень по-человечески удаляет счетчик, оставляя только бесполезный таймер. За ними придут. Когда-нибудь это кончится. Мужчина на видео остается один. Перед глазами Коннора рассыпается в пыль что-то красное.