Только лучшие

Ни одна разведка мира не отдаст просто так своего лучшего агента. Даже ради международного сотрудничества. Особенно ради международного сотрудничества. Александр Уэйверли прекрасно знал об этом. Соло и Курякин были хороши в деле, лучше многих, может быть, даже лучше всех, но ещё неизвестно чего от них больше: пользы или проблем. Уэйверли достаточно было прочитать личные дела будущих сотрудников, чтобы задуматься. Малышку Габи он натаскивал сам, но и от нее ожидал подвоха. Молодая девушка, мечтающая жить на бешеной скорости, способна доставить своему начальнику немало забот.Так что да, он заранее готовился к неприятностям, просто не думал, что они будут такими. Последнее время Уэйверли чувствовал себя героем какого-то особенно запутанного русского романа. В юности он отдал им должное наравне с кокаином, но никогда не понимал всех этих любовных перипетий. Был уверен, что страдания сильно преувеличены ради драматического эффекта. А теперь у него не приличная секретная организация, а какое-то пристанище разбитых сердец. И виноват во всем, конечно, Курякин, а кто же еще? Это он вдруг решил, что влюблен в Габи, но вместо того, чтобы поухаживать за девушкой, просто смотрел на нее этими своими очами. Как вообще у взрослого мужчины, тем более с их-то работой, мог сохраниться такой невинный взгляд? И Габи тоже хороша. Лучшее, что она могла сделать — мягко перевести влюбленность Курякина в дружбу, женщин этому и учить-то не надо. Впрочем, Уэйверли бы понял, если бы она переспала с русским идиотом. Если бы резко отказала. Если бы водила за нос, оттачивая навыки обольщения. Понял бы, хотя и не одобрил. Мисс Теллер сумела его удивить, и не в хорошем смысле. Девушки в век сексуальной революции все решают самостоятельно, но пьяная и рыдающая Габи пришла спрашивать совета у него, Уэйверли! И одновременно ему же призналась в любви. Бред. Такая выходка убила любые надежды Габи на взаимность и поставила под сомнение ее эмоциональную стабильность, так необходимую на службе. Возможно, у мисс Теллер и остался бы какой-то шанс, если бы сам Александр Уэйверли, вопреки всем своим принципам и жизненному опыту, не влюбился как мальчишка. Хотя был уверен, что покончил с подобными увлечениями сразу после выпуска из Итона, как и положено британскому аристократу. Встреча с мистером Соло все изменила. Уэйверли знал, что в прошлом Наполеон не чурался связей с мужчинами, и это знание мешало просто забыть о неуместных чувствах. Конечно, выставлять их напоказ он тоже не собирался. Как и давить на подчиненного. Все должно было происходить без спешки и по обоюдному согласию. Сначала приручить Соло, показать ему насколько в А.Н.К.Л. удобнее и комфортнее работать, чем в ЦРУ. Возможно, даже закрыть несколько раз глаза на небольшие проступки. А там и намекнуть на симпатию — осторожно, чтобы в случае неудачи можно было сделать вид, что никакого разговора вообще не было. Все эти планы рухнули, когда Уэйверли заметил тоскливый взгляд Наполеона, устремлённый на Курякина, который в этот момент точно так же смотрел на Габи и ничего не подозревал. Соло обвинять было не в чем, так что мистер Угроза был теперь виноват за двоих. Что удивительно, достойно выполнять миссии вся эта любовная карусель пока не мешала. Может быть, потому, что в А.Н.К.Л. действительно работали только лучшие агенты.