Any Minute Now

Часть его ненавидела тёмные дороги, по которым он ехал, когда ему приходилось забирать пьяного в дрова Мерла из очередного грязного бара. Эти дороги имели обыкновение поворачивать и изгибаться именно там, где никто не озаботился поставить достаточно фонарей, дороги, которые он запомнил с тех пор, как доставка Мерла домой стала для него такой же рутинной вещью, как дыхание. И, поскольку это было рутиной, он знал, что не пройдёт много времени, прежде чем Мерл начнёт вести себя разнуздано, ровно как не будет большого временного промежутка между тем, как Мерл сдвинется по потёртому сидению их пикапа и тем, как его грубые руки достигнут его с пьяными ласками. Даже если скажет ему отвалить, тот не послушает. Он знает, что Мерл дотянется до ширинки на его джинсах, что эти пальцы на нём будут довольно шустрыми, даже когда он вдрызг пьян, и прежде чем он успевает моргнуть, он чувствует пальцы Мерла, эти жёсткие, загрубевшие пальцы, обхватывающие его член и делающие его таким твёрдым, что щёки начинали гореть просто от осознания этого. Он знал, что Мерл будет ухмыляться, и скалить зубы, и мурлыкать в такт музыке, которая всё ещё бубнит из радио, где всё ещё ловит сигнал, в то время как его пальцы двигаются и дёргаются, до тех пор, пока он начинает сочиться смазкой, пачкая руку Мерла. Он знает, что будет кусать губы, стараясь сохранить относительное молчание, пытаясь заставить глаза смотреть на тёмную дорогу, даже когда искры наслаждения взлетают вверх по его позвоночнику. Мерл любит смотреть, как он извивается, пытаясь перебороть себя, не может не пытаться, и, Господи, как Мерл смеётся, когда слышит рваные вдохи рядом с собой, и как он не может скрыть того, как сжались его губы, когда он напрягся в своём кресле, как его резко вспотевшие пальцы вцепились в руль из последних сил. Он знал, что это не продлится слишком долго, когда уловил аромат виски, исходящий от брата. Он чувствует обжигающие волны, протягивающиеся вдоль позвоночника, пульсирующие линии, сходящиеся в основании его члена, и он будто выныривает из вязкого, горячего тумана, видя белые сияющие точки, маячащие перед глазами, собственную сперму, стекающую с жадных пальцев Мерла; резко заваливается вбок во время крутого поворота, едва в него вписавшись и слыша Мерла, смеющегося тем самым гадким смехом всё это время. И он пытается не дрожать, выравнивая дыхание, и он знает, что Мерл вытащит руку из его ширинки и оближет пальцы, оставляя его взмокшего и беззащитного, и может быть не так и плохо, что дорога едва освещается. Он не хочет видеть часы, чтобы узнать, что у Мерла ушли считанные минуты, чтобы привести его в состояние содрогающееся месива. И, если бы тут было достаточно света, он бы увидел самодовольное выражение лица Мерла. Он глянул на часы, когда Мерл заёрзал на своём сидении, беззвучно насвистывая, пока радио трещало и похрустывало между ними. Это ненадолго.