Крутые парни не оборачиваются на взрыв

Ни семьи, ни веры, ни имени. Да все так и задумано. В распроклятом приюте. В нем Ширен могла бы выбрать себе какое угодно имя и прошлое. Уходя в приют, она взяла кое-что из вещей из своей старой квартиры, из своей старой жизни, и бросила их на дно чемодана на колесиках, похожего на гроб. Чемодан собирают, когда вроде как планируется путешествие. Ширен пробралась в квартиру мистера Сиворта и захватила с собой его дурацкий фикус. Им и правда предстояло большое путешествие. Проспав в приюте пару ночей в спальне на четверых, Ширен так и сделала. Если тебе предстоит путешествие, выбирай имя и прошлое, если сможешь, и если это твое путешествие — куда угодно. Без обратного билета, без гарантий. Но — с багажом. Кое-что она обещала мистеру Сиворту. Ширен не могла вернуться. Теперь — только вперед. *** Всем было жаль, что с Ширен так получилось, в смысле — после смерти отца. Но никто не знал и не решался предложить, что с нею делать, поэтому лучшим из выходов был приют. Но самым лучшим выходом стал мистер Сиворт. Никто не рассчитывал, что так получится, и именно поэтому они и пробыли вместе так долго. Ширен не была любимой дочерью, да и не пыталась ею стать. Сраные одноклассники твердили ей: у тебя уродливое лицо, ты страшила и к нам не подходи лучше. А отец был слишком занят, чтобы просто с этим всем разобраться, а матери вообще было пофиг; единственный, кто хоть разок ее послушал, — это и был мистер Сиворт. Он сказал тогда: это не ты уродина, ты же ни в чем таком не виновата, это у них всех просто уродливые души. И Ширен запомнила. Такие вещи запоминаются. Она не перестала завешивать лицо волосами, но что-то изменилось где-то глубоко в ней самой. Отец мог бы послать в гребеня что угодно. Это он и сделал. Слишком часто уединялся с мисс Редфайр. Слишком на все плевал — как раз чтобы сделать паузу между всеми этими своими излюбленными скрежетами зубовными. Жена так и не родила ему наследников, а уродливая дочь практически не могла пойти в общий зачет. Никто еще не получал того, за что не заплатил втридорога за кредит в двадцать лет. Отец и вписался. Мисс Редфайр обещала что-то такое, на что он купился. А потом мистер Болтон просто убил их всех. Отца, мисс Редфайр, братца Блэка (Ширен тогда еще не выбрала ему настоящее нормальное имя). Имя должно быть у тех, кто останется. Кто что-либо значит. У мистера Болтона тоже было уязвимое место. Его чертов сыночек. Ширен запомнила, как тот молил о пощаде. О, как он молил о пощаде, когда его доедали его же охотничьи псины! Ширен не досмотрела, отвернулась. Но куда крепче Ширен запомнила, как давила, чуть не вывихнув палец, на кнопку звонка квартиры мистера Сиворта. Когда все только-только начиналось. Может быть, именно тогда стоило и остановиться. Тогда она бы и осталась последней фигурой, сброшенной с доски. Но Ширен давила на звонок, и ей открыли. Отец просто-напросто сделал паузу не там, где надо. Не умел он налаживать отношения, да что уж там — он не отличал «наладить» от «налажать». Как только мистер Сиворт однажды остался с ним? Как люди вообще остаются с кем-то? Возможно, ей это предстоит понять. А может, и нет. Мистер Сиворт разнес в распроклятое пекло все, что только можно было. Мистера Болтона и сыночка его. И половину Королевской Гавани заодно, чтобы два раза не вставать. Даже говнюка Джоффри — просто потому, что Ширен однажды упомянула, мол, достает этот урод ее подружку Сансу да кошек стреляет из воздушки почем зря. Ширен любила кошек, хоть отец и предпочитал собак. Если когда-нибудь она найдет кого-то, кого будет любить столь же сильно… Вот же дурацкое многоточие! Ширен, может, и хотела бы додумать эту мысль, но пусть бы лучше мистер Сиворт выжил, вынес бы ее на руках из этого сраного пиздеца и не оборачивался, потому что крутые парни не оборачиваются на взрыв А мистер Сиворт был реально крутой парень. Она ведь сама научила Давоса Сиворта читать, хоть он и сопротивлялся: зачем, мол, это киллеру, а он же профи был, и был реально крут, и за отцом следовал, как собака (а отец всегда собак любил и уважал). И вот потому Давос прочел ее записку. Не прочел бы — все равно бы догадался, куда Ширен двинула, все равно вернулся бы за ней, но позже. История пошла бы по совсем другому пути. Но все случилось так, как случилось. Во всех других ста тысячах случаев, в совершенно непонятной для средних классов школы теории невероятностей мистер Сиворт ничего бы не прочел — и был бы жив. Но зато мертва была бы она, Ширен Баратеон. Учись оценивать жизнь, словно сумму сложного риска. И все прочее. Как-то так. Если хочешь бизнесом заниматься, как твой папаша. Ой, да кто бы говорил. Отец спалил бы ее и даже секунды бы ни раздумывал. В интересах дела. Ширен — его разочарование, его недосмотр. Дядя Роберт не старался долго с тетей Деленой — почти сразу родили Эдрика. А отец долго мучился с мамой, и получился не сын, а дочка, да еще ущербная. Только внешне, на мозгах это никак не отразилось, но забег по психоаналитикам, чтобы научиться играть теми картами, что раздала судьба и наследственность, — о, так это не папашина тема. Некрасивость свою Ширен училась прятать под умом и длинными волосами. Мистер Сиворт почти отучил ее ругаться, мол, никогда лишний раз не говори «Седьмое пекло!» — а ей это нравилось, и никогда она так говорить не перестанет. А еще Ширен хотела с мистером Сивортом когда-нибудь выпить, о да, по-настоящему, когда по закону можно будет. То есть теперь очень и очень не скоро. А отец никогда не пил, только содовую с лимоном. Так, мелким шрифтом, примечание Мистер Давос Сиворт, ее ангел-хранитель. Да вот только у любого ангела можно подстричь перья. Был бы лишь калибр подходящий. Мистер Сиворт был когда-то пиратом; это сейчас так дети зовут, мол, типа капитан Джек Воробей, а мистер Сиворт когда-то и правда был пиратом: ни земли, ни имени, ни нормальной могилы (в перспективе). Родился в стране, постоянно сотрясаемой революциями, сбежал с одним лишь заплечным мешком. Мистер Сиворт и правда был пиратом — вот только якорь бросить негде. Может, и Ширен была такой. Ничего из того, что кажется твоим, таким не является, пока не останешься где-то насовсем. Морякам и пиратам случается по самую шею уйти в смерть. Если выберешься, сам решай, вернешься ли к былому ремеслу. Обычно все возвращаются. Исключений почти нет. *** Где-то между этим всем, от рождения до смерти, — детсад, школа, колледж, универ, работа, пенсия, дом престарелых, место на кладбище или в колумбарии. Мистер Сиворт однажды отказался от всего, что только дается тебе при рождении: имени и фамилии. И места в этой жизни. Корней. Где бросить якорь. Последний карман воздуха под перевернутым суденышком: время подумать, время рассказать последнюю историю о том, что было, и о том, что могло бы быть. Твердить ее, словно молитву, будто бы она спасет. Нет корней, семьи, и имени тоже нет. И пойти потом не к кому. Нет корней. Некуда высадить любимый фикус. Негде якорь бросить, негде остаться. Может, только лишь в садик тети Делены. И чего отец повелся на маму? Та не вылезала из клиник в попытке родить брата, наследника (что мисс Редфайр удалось с полпинка), а тетка Делена с одного раза зачала от дядюшки Роберта. Некоторые люди просто не видят своих проблем. После всего произошедшего Ширен пошла прямиком к мистеру Салладору Саану предложить свои услуги: умею, мол, убивать людей. И чтобы чисто. Как мистер Сиворт умел, он же на него работал. А мистер Саан ей как теркой по роже: иди проспись, девочка, дорасти до двадцати одного. Когда бухло сможешь покупать в супермаркете. Тогда и поговорим, а пока гуляй. А столько не живут. Иногда и впрямь порой столько не живут. Ширен бы просто не дотерпела. Она бы не дожила, пока еще рыщут по земле недобитые ищейки Рамси Болтона и папаши его. В конечном итоге Ширен и отправилась после ночевки в приюте в училище мейстеров: там полная анонимность, назовись ты хоть Чеширским котом, хоть Клеопатрой, хоть Сарой Коннор — бывают же совпадения! И тебя примут, запишут на курс, выделят тебе койку и место в системе. И ее приняли, не могли не принять — уже пятьдесят лет как начали принимать девиц, пусть и со скрипом. И якорь Ширен бросила: любимый фикус мистер Сиворта посадила в местной теплице, и корни он успешно пустил, и не скопытился, когда студиозусы взяли манеру тушить в землю возле него «бычки» и выливать пойло недопитое. Мистер Сиворт любил ее отца слишком сильно. Это Ширен еще только предстоит понять. Жизнь мистера Сиворта — успешные отплытия и — или, уж тут как повезет, — кораблекрушения. Однажды он просто прибился к ее отцу. То, что начинается как возмездие, как наказание, в итоге делается ответственностью. Дурацкий фикус мистера Сиворта. Для начала. Может, где-то у мистера Сиворта остались родственники, о которых следовало позаботиться. Чтобы о ком-то заботиться, нужны сила и деньги. А сила и деньги есть у крутых. Крутые парни не оборачиваются на взрыв. И Ширен тоже не станет.