Там, где тепло

Сатья внимательно осматривала себя в зеркале, поворачиваясь то одним, то другим боком, с любопытством рассматривая собственное тело, которое отчего-то казалось таким неудобным. Идеален был лишь протез, четкие и выверенные линии которого неизменно успокаивали взор. Жаль, что нельзя заменить все, на что падал взгляд. Она вздохнула, провела ладонями по груди, поморщилась от того, как разнились ощущения от касания живой и искусственной ладони. — Как же все глупо… — она решительно оделась. Мужчины часто облизывали ее взглядами, делали недвусмысленные намеки, но Сатья соглашаться не спешила. Отрицать сексуальную сторону она не собиралась, однако становиться чьим-то призом тоже не хотелось. О том, что за ее спиной шепчут, Сатья давно знала, отчасти это даже забавляло. «Фригидная сучка». «Лесбиянка, наверное». «Строит из себя невесть что, архитекторша отмороженная». «Трахает себя дилдо из жесткого света — вот и все». Она улыбалась, игнорируя чужое мнение. И только один голос в последнее время все чаще звучал во снах, проникая за барьеры, ласковый, теплый, не напоминающий липкую патоку. «Чудик». Они всегда были вместе, отчего Сатье было хорошо. Там, где звучала музыка, у нее была скамейка в парке, был парень с гитарой, была его улыбка. Было тихое: «Привет, чудик, классно выглядишь». От этих комплиментов не хотелось отмываться, от воспоминаний о прикосновениях этого парня тоже хотелось прикасаться к себе, раз за разом проникая пальцами в себя под «свою» музыку, которую когда-то подарил Лусио. Возможно наяву все тоже могло быть хорошо, но Сатья не хотела испытывать судьбу. К тому же, она точно знала одно: у всех чудиков есть границы. Не позволять себя провожать, говорить о гармонии, дарить талисман — это одно. Позвонить и сказать: «Я хочу, чтобы ты снял с меня платье, потрогал, но если мне что-то не понравится — мгновенно ушел» — это совсем другое. В дверь постучали. Сатья нахмурилась. Она никого не ждала сегодня, ничего не заказывала. Неужели кто-то из отельной обслуги решил понадоедать гостье? А потом под дверь полезла белая полоска. Сатья немного порассматривала ее, затем взяла. Внутри отчего-то отозвалась музыка, хотя плеер лежал на столике возле кровати. «Ведьмочка, я не помешаю?» Она распахнула дверь. — Привет, чудик. Я тут мимо пробегал, услышал твое имя, порасспросил кое-кого, ну и узнал, что ты вправду в городе. — Привет, уличный хулиган. Лусио не делал попыток войти, стоял, улыбался. Сатья сама посторонилась, указала рукой на пространство номера. Лусио послушно сделал несколько шагов внутрь, нарочито не входя в ее личное пространство. — Хотел принести тебе кофе, — признался он. — Но внезапно понял, что даже не знаю, какой именно ты любишь. И любишь ли вообще. — С мускатным орехом. Она закрыла дверь, посмотрела на Лусио. — Могу я тебя попросить кое-о чем? В конце концов, если наяву все будет плохо, она всегда может закричать. Или выгнать его. — Я не взял гитару, — огорчился Лусио. Сатья моргнула, потом неуверенно сказала: — Нет. Это… Личное. Лусио кивнул, глядя на нее, снова улыбнулся от уха до уха. — Сними с меня платье. Лусио улыбаться перестал, посмотрел на нее в некотором замешательстве. — Просто снять платье? Только… платье? Ой, прости, чудик. Сейчас. Он подошел, посмотрел на платье, затем принялся осторожно ощупывать Сатью, разбираясь, где на ее одеянии хоть одна застежка. Это было приятно. Трогал Лусио уверенно, быстро и деликатно. — Ух ты, я понял, как оно снимается, — поделился он открытием. Сатья улыбнулась, позволяя совлечь с себя платье. Лусио аккуратно расстелил его на спинке кресла, это позволило Сатье немного прийти в себя. И набраться решимости. В конце концов, она всегда может сказать «нет». — Я красивая? — Очень, чудик. Ты классная. — Сними с меня все остальное. Лусио сглотнул, приблизился. Сатья решительно взяла его за руки и прижала ладони Лусио к своей груди. Даже через белье она ощутила этот жар, такой непривычный. Ощущения были абсолютно иными, чем когда она себя трогала, пытаясь понять, как можно достичь приятных ощущения от стимуляции этой зоны. — Мне… продолжать трогать? — уточнил Лусио. Сатья кивнула. Этот парень выглядел забавно, когда с такой сосредоточенностью массировал ладонями ее грудь, словно кот, мнущий лапами что-то теплое и мягкое. Потом он вспомнил о просьбе, принялся раздевать Сатью, так же аккуратно складывая на кресле все снятое. Желание прикрыться руками было нестерпимо. Сатья смотрела, как Лусио — полностью одетый — взирает на нее. Выражение лица у него было каким-то странным. Словно на картину в музее любовался. — Я тебе нравлюсь? — Нравишься, чудик. Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Потрогай меня, — потребовала Сатья. — Где именно, чудик? Кажется, убегать он не собирался. До границы чудиков было еще далеко, ну или это у Лусио было слишком уж хорошее воспитание для уличного хулигана, чтобы в лицо назвать Сатью как-нибудь. — Я хочу, чтобы у меня были воспоминания. Он всегда понимал ее. Сейчас ведь тоже поймет? Лусио взял ее за руку, отвел к постели, усадил на край. — Закрой глаза, чудик. И не открывай. Сатья зажмурилась. По телу проскользил поток холодного воздуха, когда Лусио отошел, однако посмотреть, что он там делает, Сатья не осмелилась, просили ведь не подсматривать. А потом внутри и снаружи зазвучала музыка, заполняя собой все вокруг, так внезапно увлекая за собой туда, где исчез гостиничный номер, оставляя ее сидеть на этой кровати и растерянно осматриваться. — Не открывай глаза, — снова шепнул над ухом тот самый голос из снов. — Просто запоминай. Сатья кивнула, потом ойкнула, ощутив, как к ее колену прижались горячие губы, отметились чуть выше, еще. Она попыталась свести колени. Ей не воспрепятствовали. Следующий поцелуй пришелся в ключицу, под ключицами, меж грудей. — Если тебе что-то не нравится… — Я скажу. Продолжай, — нетерпеливо потребовала она. Внутри было тепло, переливалась музыка. Снаружи тоже. А когда Лусио накрыл губами ее сосок, Сатья взвизгнула, сама испугавшись этого звука. Но исчезнуть музыке не дали, давление губ стало чуть более сильным, потом скользнул еще и язык, заставив откинуться назад, опираясь на руки, выгнуться к этой ласке. Внутри было так горячо и щекотно. Сатья все-таки развела колени, не в силах словами выразить свое желание. — Чудик… Сатья хотела что-нибудь сказать, но потом поняла: незачем. Опрокинулась на спину, раскинув руки, позволяя ласкать себя. Она чудик, ей все можно. От того, что творил язык Лусио там, между ее ног, хотелось в равной мере сделать два поступка. Заплакать, закричать: «Прекрати» и свернуться в клубок, переживая внутри себя эти восхитительные ощущения. Или потребовать, чтобы не прекращал, чтобы было еще больше воспоминаний, чтобы пробирался за все барьеры, под самую кожу, никогда не выбираясь. Потом Сатья снова испугалась — а что, если Лусио тоже захочет удовлетворения? Если он вот-вот язык уберет, а вместо этого совершит то, что она так не любила в сексе с мужчинами — примется утолять свое желание? Надо попросить, чтобы он не… Музыка обрушилась на нее, погребая под горячей волной, заставляя пальцы ног поджаться, а все тело выгнуться. И тогда Сатья закричала, не в силах остановиться. По щекам текли слезы, которые тут же снимали теплые губы, она цеплялась за Лусио, навзрыд плача. — Что такое, чудик? Что? — Уходи! Она все-таки свернулась в клубочек, придавленная переизбытком эмоций. И понимая, что сейчас Лусио уйдет, причем навсегда. Таких чудиков даже он не перенесет. Сверху опустилась прохладная простыня, укрывая ото всего мира, музыка стала едва слышна. — Чудик… Под голову ей подсунули подушку, в которую Сатья вцепилась изо всех сил. Мир вокруг менялся, танцевал в вихре хаоса, не желая успокаиваться. Чтобы в один момент внезапно застыть в строжайшем и незыблемом порядке. Она открыла глаза. В номере было темно, Сатья лежала на самом краю постели, вот-вот собираясь свалиться. Лусио не было. Зато был стакан кофе, все еще дымящегося. И записка. «Умотал на концерт. Увидимся внезапно, чудик?». — Непременно, — сказала Сатья и засмеялась.