Персиковые косточки

Первое, что она делает по возвращении в Цитадель (не «домой», еще нет, до этого еще предстоит долгий, долгий путь, пока последние его следы не будут выкорчеваны со скал, с песка, отовсюду), это: опускается на колени и прижимается лбом к земле. Сокровища всё так же лежат, убаюканные на ее животе, в своем потертом кожаном доме, — куда более драгоценные, чем всё, что может произрасти от нее самой. В этом она уверена. Себя ты не ненавидишь. Ты ненавидишь то, что было сделано. Ты ненавидишь то, что произошло когда-то. Что заставляло людей поступать так, как они поступали — использовать других так, как они использовали. Она — Даг, неуклюжая, странная, названная так еще прежде, чем поняла значение этого слова. Она — Даг, и она видит, глядя в никуда своим отрешенным взглядом. Она видит, как прилетают вороны — прежде, чем это происходит на самом деле, видит огни — прежде, чем они загораются маяком во тьме. И здесь — она видит удушающую влажность перед тем, как первые струи дождя вновь коснутся этой выжженной земли. Колодец высох (там, где он смотрит и смотрит). Твои губы расходятся в улыбке. Ты клонишься к земле — из-за него, но на сей раз удар по лицу здесь вовсе ни при чем. Она баюкает в ладонях свой живот. Мозоли касаются мягкой округлости плоти; земля въедается внутрь узоров на кончиках ее пальцев и оставляет след, когда она обводит туго натянутую кожу над чем-то, что всё растет и растет. Оно у нее внутри. Не в первый раз это вдруг приходит к ней осознанием. И это также далеко не последний раз, когда это приводит ее в ужас. Ты не принадлежишь ему. Ты не принадлежишь ему. Ты не для него. Вода касается ее, и она вспоминает о той маленькой ямке, куда погружены ее ноги. Вода касается ее кожи, чтобы смыть меловые следы боевой краски, которую она не выбирала. Эта вода не может унести ничего другого — того, что она бы хотела. Она — не жена. Она — не одна из Жен. Она — Даг, и вода, что брызжет из бескрайней серой шири вверху, делается мутной, грязной и холодной под ее ногами. Она ощущает кожей поцелуи водяных капель — и ее лицо не обжигает огнем. Это чудесный день. Ты смыкаешь пальцы вокруг фруктового семени, держишь его в самом центре своей ладони. В тебе — вся надежда на землю, где черный цвет значит не бензак, а почву, отравленную не так сильно. Вода, что падает сверху — во многом точно как поцелуй на удачу. Вода, что падает сверху — точно молитва, принятая божеством, для которого у тебя нет имени. Это блистательно. Оттуда, куда она глядит (вверх, вверх), поднимается солнце.