***
Открыть глаза оказалось не так просто, скорее болезненно. Юнги протер их тыльной стороной руки, и, опершись на локоть, приподнялся. Он не сразу понял, где находится, потому что место не было похоже на обычную комнату: холодный, серый каменный пол и голые, ничем не отличавшиеся от него стены и потолок. Будто камера, с одной жёсткой кроватью в одном углу и дверью в другом. То, на что ещё упал взгляд, так это свисающая сверху, посреди помещения цепь, на которой, если приглядеться, виднелась давно запекшаяся кровь. Атмосфера этого места далеко не казалась безопасной, да и к тому же парень был одет лишь в одни джинсы и, видимо для утепления, рядом лежало тонкое серое покрывало. Произошедшее вчера казалось просто страшным кошмаром, и Юнги бы хотел в это поверить, но обстановка и место, в котором он сейчас находился, не давали ему это сделать. Сейчас оставалось лишь собраться, успокоиться и надеяться на лучшее. И самое важное- не думать. Парень слез с кровати, осторожно ступив босыми ногами на холодный камень. Накинув на плечи покрывало, он, пошатываясь, прошёл к двери. Боль в заднице, которая ощущалась при каждом шаге, ужасно раздражала, все больше напоминала о вчерашнем. Не думать. Он дёрнул дверь. Была ли надежда на то, что она могла бы быть открыта? Нет. Но не попробовать было бы все равно глупо. Юнги вздохнул и уперся на неё лбом, прикрыв глаза, собираясь с мыслями. — Там кто-нибудь есть? Откройте! — крикнул он, застучав кулаками по двери. Он кричал ещё и ещё, пока не выдохся и не понял бессмысленность этого действия. Никто не придёт и не откроет. Но зачем он тогда нужен брату? Юнги вспомнил слова Чонгука и медленно сполз на пол по двери. Что именно значили его слова? Прошло пару десятков минут, когда парень наконец услышал приглушённые шаги снаружи и отодвинулся от двери. Послышался громкий щелчок и на пороге собственной персоной возникла тёмная фигура Чонгука, который уже был без капюшона и кожанки, а лишь в чёрной, наполовину распахнутой рубашки. — Я не думал, что ты так быстро придёшь в себя, братишка, — он слабо усмехнулся. Было видно, что он устал. По взгляду, немного взъерошенным волосам и вальяжному тону голоса. — Я приказал, чтобы тебя хорошенько помыли, прежде чем затащить сюда. Ты должен быть благодарен, что не воняешь сейчас спермой. Юнги не знал, что ответить, но благодарить брата точно не собирался. — Почему ты просто не убьешь меня и не успокоишься? Что тебе нужно?.. — Я думал ты умный мальчик. Я же сказал вчера, что хочу, мой юный братишка. — голос Чонгука изменился: теперь он стал холодным, как раньше. Старший развернулся и вышел, оставив парня одного, но, к сожалению, ненадолго. В комнату тут же зашёл рослый мужчина и буквально вытолкнул Юнги на выход. Когда его вели вверх по лестнице стало понятно, что это был самый настоящий подвал, находившийся под местом, похожим на заброшенную автостоянку. Помещение было настолько большим и просторным, что эхом разносился каждый шаг. Юнги весь сжался от холода, плотнее завернулся в покрывало, которое уже совсем не спасало. В голове крутился лишь вопрос: «зачем он здесь и что задумал брат?». Автостоянка оказалась не такой уж и заброшенной. Стоило только взглянуть на сборище всех этих крутых тачек и людей, которые громко зашумели, увидев Юнги. Но зашумели они скорее насмешливо и с вызовом, будто сейчас бы разодрали его на мелкие кусочки. Прислонившись к капоту черного bmw стоял Чонгук. Он сильно выделялся на фоне этих бешеных, уличных людей, и казалось, что он просто пришёл насладиться каким-то зрелищем. — Я сказал им, что твой отец виноват в гибели их родных и друзей. — сказал он и выдохнул дым. — Так же сказал, что они могут делать с тобой все что хотят, но с условием, что это будет не до смерти. Можете начинать, ребята. Юнги увидел, как люди спрыгивают с машин, срываются с места и направляются к нему, вооружившись битами и палками. Он хотел побеждать от них куда угодно, главное, чтобы подальше, как можно дальше. Но сбежать ему не позволил мужчина, выводивший его из камеры. Он сильно держал парня за локоть и не выпускал, как бы тот ни старался, ни бился, отчаянно пыталась освободиться. Младший отвлекся на попытки высвободить руку, и не заметил, как сзади подошёл человек и сильно ударил его по спине битой. Юнги свалился, сильно ударившись локтями о пол, а покрывало благополучно осело рядом, предоставляя всем видеть хрупкое, тощее, и без того все в синяках, тело. Его схватили за волосы и с силой приложили обратно об пол, отчего на виске проступила кровь. Люди окружили его, и каждый смотрел с такой ненавистью и жаждой ударить, что Юнги показалось, что он не выживет когда все закончится. Он свернулся в клубок, и, стиснув зубы, терпел удары, иногда громко вскрикивал и плакал. Один из банды размахнулся и со всей силы ударил битой по руке паренька, сломав её, отчего тот закричал так, что сорвал голос до тихих хрипов. Его пинали ногами, наносили все больше увечий хрупкому телу, бросали, били и морально унижали. Чонгук молча смотрел, докуривая уже третью сигарету. Крики и срывающийся голос младшего доставляли удовольствие, их хотелось слышать как можно дольше, слышать его отчаяние и боль. Юнги не давали потерять сознание. Все его тело и лицо давно кровоточило, на бархатной коже не осталось ни одного белого, здорового пятнышка. Его отбросили на пару метров, заставя проехаться спиной по полу, оставляя на нем красный след. Он уже не мог кричать, из открывающегося рта вылетали лишь хрипы, а в глазах снова начинало чернеть. — Достаточно. — вновь послышался знакомый голос издали. Чонгук отделился от капота своей машины, и, бросив докуренную сигарету, подошёл к группе людей и Юнги. Народ понял, что время мести закончилось, и почти тут же разошёлся, оставив их наедине друг с другом. Старший присел перед братом и чуть приподнял его голову за волосы от пола. Юнги смутно видел лицо Чонгука перед собой. Глаза закрывались сами собой, а все тело ломило от боли. Перелом на руке покраснел и опух, доставляя невыносимую боль при малейшем движении. Старший вздохнул, взял на руки паренька, который уже почти отключился, и понес его к bmw, отказав охране в сопровождении.***
Луч света проник через щель между плотными занавесками, упав на лицо парня. Юнги наконец очнулся, спустя два, проведенных под капельницами. Он был похож на мумию во всех этих бинтах. Тело все ещё побаливало, но только немного, совсем чуть-чуть. На руке, как впрочем и было ясно, оказался гипс, а в комнате очень сильно пахло медицинским спиртом и препаратами. Сначала Юнги подумал, что это и есть больничная палата, только отдельная, а не общая. Хотя зачем Чонгуку тратить деньги на вип палату для него? Дверь, большому удивлению, открылась. Он увидел освещенный коридор и в конце него перила лестницы вниз. Это был особняк. «Это его дом?..» — промелькнуло в мыслях младшего и он, следуя своему любопытству, решил пройти посмотреть. Ноги плохо слушались, болели, и вообще он плохо управлял своим телом сейчас, но несмотря на это осторожно пошёл, опираясь на стену. В коридоре находилось большое окно, глянув в которое, можно было понять этаж, в котором находился парень. Третий этаж, судя по высоте. Внизу, на улице, был двор, по которому бродили большие, страшные псы породы ротвейлер, поэтому сбегать определённо будет проблематично. У железного, шипованного по краям, забора стояло три припаркованных машины разных марок и практически одинаковых темных тонов. Охрана то и дело ходила туда и обратно, а на поясах у каждого виднелся пистолет. «Логово бандитов» — подумал Юнги, проходя дальше, к лестнице. Ступеньки её уходили вниз, но не ровной прямой, а с плавным изгибом вправо. Он осторожно зашагал по ней, стараясь случайно не упасть из-за нахлынувшего головокружения. Босые ноги бесшумно ступали по ступенькам и с каждым шагом голоса снизу становились все слышнее. Юнги чётко слышал голос брата и решил не заворачивать, а спрятаться за стеной и наблюдать. Лестница выходила в большую гостиную с камином и парой кресел. Серые и чёрные тона выдавали вкусы хозяина, который видимо весь замок решил сделать под цвет своего постоянного жизненного настроения. О вкусах не спорят. На одном из кресел парень узнал Чонгука, который беседовал с человеком, сидящим на противоположном. Он мог разглядеть лишь профиль этого человека, потому что его кресло больше было повернуто именно к Чонгуку. Юнги постарался вникнуть в суть их разговора и затаил дыхание. -…твоя политика, Чонгук, слишком абсурдна. Мы можем потерять все при провале. Я думаю будет лучше не принимать спешных решений и все обдумать. — Пока мы будем думать станет уже поздно, -Чонгук глотнул вина прямо из горла бутылки. — Я не могу ждать. Мне нужна твоя помощь, но если откажешься я все равно не изменю решения. Все пройдёт в течение двух недель и не более. — Ты импульсивный псих. — усмехнулся человек, взяв свой бокал со стола. — Но ты мне нравишься. — Тогда приготовь все к завтрашнему вечеру. Позвонишь, как закончишь с погрузкой. — Ладно. На пару минут повисла тишина. Парни пили и думали о чем-то своём. Юнги уже думал так же тихо уйти обратно туда, откуда пришёл, но его остановил вопрос человека, которого так же почти не было видно из-за кресла. — Я слышал ты оставил того парня из семейства Мин. Зачем? — Тебе незачем об этом знать, Джин. — Мне ужасно любопытно. Мало того, что ты его оставил в живых, хотя планировал уничтожить всех до единого, так я уверен, что он сейчас находится в этом доме. Если я пущу своих собак, они вероятно его найдут. — Я не люблю когда лезут в мою жизнь. Оставил я его или нет, тебя это не должно волновать. — Чонгук поднял на него взгляд, который заметил даже Юнги, стоящий за поворотом лестницы. Этот взгляд говорил намного больше любых слов и Джин это понял. Он молча допил вино и собирался уходить, как вдруг младший услышал грозное рычание где-то под ногами, а затем и громкий лай добермана, по всей видимости, Джина. Юнги не ожидал, и покачнувшись, выпал носом в ковёр гостиной. Пёс залился ещё более пронзительным лаем прямо над ухом парня, отчего тот испуганно сжался в клубок, пряча голову. Левая рука снова заболела, вероятно, от удара. Вообще, он боялся собак. Нет, маленьких и милых он обожал и любил, но большие, злые псы, всегда наводили несказанный ужас и тотчас выбивали из колеи при встрече. Скорее всего это было связано с многочисленными укусами собак в детстве, а так же неприятным лаем, режущим уши. — Отзови пса. Он пугает его. — спокойно сказал Чонгук, ставя бутылку на стол. — Какой ты все-таки добрый малый, — усмехнулся Джин, но собаку отозвал.- Как я и думал. Это тот самый мальчишка Мин. Мин Юнги если я не ошибаюсь? — Тебе уже пора. — сухо ответил Чонгук. — Ладно. До связи завтра, Чон. — Джин поднялся с кресла и пошёл к выходу из гостиной, свистнув своих доберманов. Когда они остались одни, Чонгук взял со стола вторую бутылку красного и разлил его по бокалам, даже не взглянув на Юнги. — Иди сюда, — глухой приказ. Сказать, что младший боялся старшего — ничего не сказать. Он боялся его до дрожи в коленках, до сбившегося дыхания и мурашек. Чонгук казался воплощением всех его страхов, идти к которым самовольно было чем-то немыслимым. Но он подошёл, еле передвигая ноги, хромая, стараясь из последних сил не упасть. Он заметил, как брат кивнул ему на кресло, и сел. Бокал трогать не стал, он уже и без того переступил через себя, подойдя к нему. — За твоё здоровье, — Гук устало хмыкнул, подняв свой бокал и взглянув на Юнги. Потом он залпом выпил вино и откинулся на спинку кресла. — И как много ты услышал? — Я.. Совсем немного. — тихий ответ. Младший старался не смотреть на брата, чтобы не начать бояться ещё больше. — Врешь. Минута тишины. -Рука сильно болит? — Уже лучше, спасибо. — Я хотел показать тебе, что значит человеческая жестокость, Юнги. Месть, гнев за ближнего и боль, которую они наносили была осознанной. Насколько тебе было больно, настолько им было хорошо. Я хотел показать тебе наглядно, что это значит, и продолжу знакомить с жизнью дальше, пока не увижу что ты все уяснил и хорошенько запомнил. — Но зачем тебе это делать?.. — Я взял тебя к себе и теперь ты мой. Я хочу, чтобы ты понимал через что прошёл я, уйдя из дома в 16. — Ты мог и не уходить. Чонгук усмехнулся, но ничего не ответил. Позвав прислугу, он приказал, чтобы Юнги проводили до комнаты, а сам остался один, в совершенно пустой гостиной. «Ты поймёшь все тогда, когда настанет время, мой непорочный ангел Мин Юнги».