Лишний час

Девять часов пятнадцать минут. Операция назначена ровно на тринадцать часов. Хачулинг ещё раз смотрит на коммуникатор, почти гипнотизирует время взглядом, а потом медленно поводит плечами и оттягивает ворот рабочей куртки. Кепку – уродливую, с логотипом новой компании Мадарако – сдвигает на затылок и задумчиво тянет: – А ждать-то ещё долго. – А куда ты денешься? – Леро рядом разводит руками. Ему страшенная кепка и дешёвая форма идут не больше Хачулинга, но тот всё равно довольно щурится: что-что, а уж крепкие плечи ткань обтягивает отлично. По ним будет приятно проводить ладонями, это он знает точно. – Действовать напролом нельзя, только так. Поэтому, пожалуйста, не бери пример с Кванта. Если он ещё раз позвонит мне... – ...то мы отключим коммуникаторы, пусть плесневеет на своей позиции, – легко заканчивает Хачулинг и усмехается в ответ на сердитый взгляд. – Что? Справедливо же. – Ещё предложи отключиться и от Баама с остальными. – Э, нет, в отличие от Кванта, они мне ещё ничего не сделали. Леро хмурится, а потом устало закатывает глаза. В рабочем кабинете тесно и тихо, только гудит аппаратура – невероятное множество техники, набитой в мелкую комнатушку! – по полу змеятся чёрные толстые кабели, точно такие же закреплены на стенах унылыми гирляндами. Местечко так себе, но выбирать не приходится: молодой Незаконный и его компания традиционно в неприятностях, шестидесятый Этаж явно не порадовал их спокойствием, а задание господина Мазино никто не отменял. Хачулинг чувствует себя нянькой на низкооплачиваемой ставке, но, опять же – выбирать не приходится и тут. Он снова косится на время. По крайней мере – взгляд скользит по плечам и спине отвернувшегося Леро – можно его скоротать. Детишки пока в безопасности, их никто не тронет, да и Квант с Ледяной Клубникой присмотрят... – Как насчёт, – губы сами собой расползаются в улыбке, – немного отвлечься? Леро оглядывается на него, замирая над активированным светочем. Мягкий свет куба окрашивает его руки жёлтым, делает мерзкий цвет формы до терпимого светлее. Леро молчит всего секунду, явно оценивая и услышанное, и хитрый прищур Хачулинга – и опять хмурится, а голос его звучит твёрдо: – Ты с ума сошёл? Мы на работе! Хачулинг косится на свой светоч и деактивирует его. Все данные – в голове, как в лучшем хранилище, да и пока нет такой уж необходимости в светочах. Он даже прячет в куб до деактивации любимую приставку – системы уже под его контролем, останется только начать основное действие. – А ты собирался в потолок плевать или в стену смотреть? Предвосхищая вопрос: даже провести повторную проверку мы успеем за час, ещё за час – дать детишкам повторную инструкцию. Куда девать третий? – Хачулинг поднимается со стула одним быстрым движением, разводит в стороны руки, потягиваясь до прогиба в спине, и продолжает улыбаться. Он спокоен в ожидании скорой работы, но стоит представить, что они могут сделать за оставшееся время – и адреналин в крови подскакивает, сердце начинает частить от предвкушения. Они позаботились о том, чтобы в рабочий кабинет никто не вошёл, кроме членов Древа или причастных к нему и операции – а значит, мешать некому. Хачулинг никогда не был адреналиновым маньяком, но неожиданная идея ему нравится. Настолько, что он пересекает комнатушку в несколько шагов и кладёт ладони на чужие плечи. Поглаживает большими пальцами кожу за воротником, наслаждаясь тем, как Леро вздрагивает от неожиданности, и тянется поцеловать. Скользит губами по шее сзади, вверх от основания до линии роста волос – даже привстает на носки, потому что Леро выше – и громко фыркает ему в затылок. Леро стоит, не шелохнувшись, только глубоко, прерывисто дышит. Хачулинг, опускаясь обратно на пятки, мажет взглядом под его ухом и видит, как цепко тот держится за грани светоча – как за спасательный круг самообладания. Ухмыляется, прижимается грудью к его спине, трется пахом о задницу – и ловит всем телом чужую крупную дрожь. Замечательно. – Потерпи до вечера, – голос Леро строгий, но хриплый. Он стискивает пальцами грани светоча сильнее, случайно царапает ногтями корпус, и короткий острый звук неожиданно бьёт по нервам. Хачулинг облизывает пересохшие губы, ведёт ладонями по чужим плечам вниз, по предплечьям, и сжимает пальцами запястья, как кольцами наручников. Снова приподнимается на носки, не отстраняясь от Леро ни на сантиметр, и шёпотом выдыхает тому в ухо: – Раньше начнём, раньше закончим. Логично? Леро полуоборачивается, и они встречаются взглядами. В его глазах – усталое осуждение и почти что смирение, потому что Хачулинг не привык отступать от задуманного, и от этого в паху приятно, горячо тяжелеет. Хачулинг сглатывает, ощущая, как скатывается слюна по пересохшей глотке, и едва давит торжествующую усмешку. Впрочем, на лице у него наверняка всё написано – уж очень красноречиво Леро закатывает глаза и недовольно бормочет: – Иногда я не понимаю, как вообще с тобой связался. Тут Хачулинг уже не скрывает ухмылки: – Ты попал в тот момент, когда заглянул ко мне в игровой центр. И раскусил меня. Не мог же я оставить такого человека без внимания! Леро выдёргивает одну руку из его хватки, но вместо того, чтобы покрутить пальцем у виска или постучать по лбу, просто деактивирует светоч. Лучше всякого озвученного согласия. Хачулинг тут же разжимает и вторую ладонь и кладёт руки ему на пах, ведёт вниз с нажимом. Тихо смеётся, когда слышит чужой длинный выдох, и приникает губами к шее, чтобы пройтись короткими и быстрыми поцелуями до уха. Прихватывает мочку зубами, почти прикусывает, а потом выпускает и медленно лижет её – и его ведёт от того, как сбивается дыхание Леро. Он ещё старается держаться, не срывается, но Хачулинг чувствует, как натягивается под ладонями ткань брюк из-за вставшего члена, и не может не воспользоваться этим. Снова давит на пах, оглаживает член сквозь брюки, царапая ногтями ширинку, и Леро почти давится воздухом – особенно когда Хачулинг вдобавок вновь трётся об него сзади. У него у самого стоит почти что каменно. Возбуждение скапливается, стекает вниз тяжёлыми каплями, и Хачулинг чувствует его болезненно-остро – всем телом, каждой клеточкой кожи. Сердце колотится о рёбра, будто хочет проломить, и этот звук, ему кажется, мешается с их с Леро дыханием, когда тот поворачивается к нему. Чужие широкие ладони обхватывают плечи, тянут на себя, и Хачулинг с удовольствием поддаётся, чтобы обнять Леро за шею и прижаться губами к губам. Хачулинг не целует – почти кусает, с напором вылизывает рот, и поддаётся уже Леро, позволяя проникать языком глубже, касаться нёба и кромки зубов, сталкиваться с его собственным языком. Во рту остаётся сладкий карамельный привкус – недавно только пили чай – а кожу жжёт от того, как Леро одной рукой расстёгивает куртку на груди и скользит под неё ладонью, царапает ногтями ключицу под воротом футболки. Не оставаясь в долгу, Хачулинг проводит обеими ладонями по его бокам, коротко задерживает их на бёдрах и после снова медленно гладит член сквозь брюки. Те оттянуты ещё сильнее, и Леро – Леро глотает воздух и рефлекторно толкается навстречу ладоням Хачулинга, а глаза у него блестят, и взгляд из-под полуприкрытых ресниц горячий до невозможности. Хачулинга затягивает этот взгляд. Завораживает. Леро всегда смотрит так, будто стремится высмотреть что-то в душе, а сейчас, в эту секунду – выворачивает её наизнанку. Сердце Хачулинга сжимается, и дышать становится ещё тяжелее, жарче, будто кто-то на несколько мгновений выкачал из комнатушки весь воздух. Он облизывается, чувствуя на губах влажное дыхание, и одним быстрым движением расстёгивает ширинку на брюках, приспускает их. Слегка отстраняется, стремится опуститься на колени, но Леро вдруг подаётся вперёд и подхватывает его под мышки, говорит низко и недовольно: – Растягивать удовольствие будем после задания. Ясно? – он не сердится всерьёз, просто пытается призвать к порядку. Хачулинг фыркает, обхватывает ладонями лицо Леро и целует его в подбородок, бросает чуточку насмешливо: – Если ты настаиваешь… – Ещё как, – он стаскивает кепку сначала со своей головы, потом с Хачулинга, и кладёт на вновь активированный светоч. Отстраняется, чтобы снять куртку, и, убрав её, решительно тянет и с Хачулинга – ну что за правильный парень! Сложно удержаться от: – Думаешь, мы такие свиньи, чтобы… – У тебя есть запасная форма? Аргумент. Хачулинг хмыкает и капитулирует, показывая Леро поднятые вверх ладони, а потом опять льнёт к его широкой груди. Подцепляет за край футболку – обычную, хлопковую – и задирает её выше, пальцами пробегает по обнажившемуся торсу и с удовольствием ловит губами новый долгий вздох. И – сам сдавленно стонет, когда одна ладонь Леро ложится ему между лопаток, а вторая накрывает пах и мягко, но давит, давит до цветных пятен перед глазами. Член трётся о ширинку даже сквозь бельё, и Хачулинг позволяет себе на несколько секунд потеряться в этих ощущениях – ярких, болезненно-сладких. И щурится, приоткрывает рот, когда Леро приникает к нему в поцелуе. Ширинку он расстёгивает почти неслышно, с тихим-тихим шорохом. Хачулинг прикрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях: Леро тоже приспускает его бельё вместе с брюками, оглаживает болезненно пульсирующий член, и от контраста прохладного воздуха и горячей ладони словно током прошибает. Хачулинг вздрагивает, судорожно выдыхает и одной ладонью цепляется за плечо Леро, а второй скользит от его груди к паху, но его опережают. Леро подталкивает Хачулинга совсем-совсем близко к себе, так, что их члены проезжаются друг по другу, и обхватывает оба ладонью. Будто новый разряд. Хачулинг распахивает глаза, и взгляд Леро напротив – по-доброму лукавый, но всё ещё такой горячий, что по спине бегут мурашки. Будто два разных человека. – А я думал, – даже сейчас Хачулинг растягивает губы в усмешке. Возбуждение прокатывается по телу волнами, сжимается тугим горячим комом в паху, и хочется толкнуться в чужую ладонь, – что сегодня я сверху. Леро разве что – привычно – не закатывает глаза. Он не улыбается, но нотки смеха Хачулинг слышит в его голосе: – Считай, что я перехватил инициативу и не собираюсь отдавать её обратно, – Леро склоняется к нему, почти целомудренно целует в висок. Ведёт губами вниз, по скуле, линии подбородка, и когда касается краешка рта, Хачулинг чуть поворачивает голову. Лижет приоткрывшийся рот и глухо стонет, когда Леро мягко прихватывает зубами язык – и заодно начинает медленно двигать рукой. Он то замирает, большим пальцем оглаживая головки, то спускается ниже – и вновь замирает, очерчивая подушечкой выступающие вены. То немного ослабляет хватку, щекотно пробегая пальцами по членам, то вновь сильно стискивает ладонь и с нажимом ведёт ею вверх-вниз, заставляя Хачулинга подрагивать от переполняющих ощущений – и не сдерживает дрожи сам. Яйца поджимаются, кажутся тяжёлыми, и Хачулинг толкается бёдрами вперёд, в чужую ладонь, и гортанно стонет, когда Леро прикусывает его за нижнюю губу и тут же целует место укуса. Он нетороплив и ласков – каждый раз так, когда Хачулинг позволяет себе сдать позиции. Гордость ему не жмёт. Ни разу. Хачулинг плавится от удовольствия, обжигающего изнутри не хуже кипятка, и хрипло посмеивается, чувствуя, как свободная рука Леро с нажимом скользит по спине, по шее и зарывается в волосы на затылке. Он осторожно тянет за них, заставляя Хачулинга запрокинуть голову – и тот запрокидывает, чуть прогибается в спине, подставляя под поцелуи шею. Никаких засосов, никаких синяков. Обычно Леро не имеет ничего против них, но сейчас они на задании, и Хачулинг чувствует, как чужие губы проходятся по коже, замирают на мгновение на бьющейся на шее жилке и сменяются влажным прикосновением языка. Леро снова оглаживает головку его члена большим пальцем, потирает её – несколько раз, и Хачулинга почти кроет от острого удовольствия, от ощущения горячей близости. Он запускает обе ладони в волосы Леро, массирует кожу его головы, проходится пальцами за ушами и, возвращаясь на затылок, давит – чтобы быть ещё ближе. Удовольствие растёт, ширится, достигает пика. Хачулинг тянет Леро за волосы, заставляя его поднять голову и посмотреть на себя – и целует-кусает, и взгляд – глаза в глаза. Леро ласково скользит указательным пальцем по его шее сзади, сжимает ладонь сильнее, и Хачулинг толкается в неё последний раз – и тут же кончает, не удержавшись от стона. Тот вибрирует на чужих губах, дыхание Леро обжигает, и на несколько мгновений мир смазывается, растворяясь в ярких, давящих на нервы ощущениях. Хачулинг подбирается быстро. Утыкается лбом в чужую шею, выдыхает и гладит Леро, кончившего следом, по щеке. На его животе – белёсые капли спермы, она же стынет на ладони и пальцах, и Хачулинг щелчком активирует светоч, чтобы достать из хранилища салфетки. Помогает Леро вытереться, и они оба начинают одеваться – не сильно торопясь, коммуникатор показывает, что времени ещё полно. Никаких пропущенных звонов и сообщений, даже от Кванта – удивительное дело! – Может, – Хачулинг приглаживает волосы и натягивает кепку. Нет, какой всё-таки отвратительный стиль у компании Мадарако! И мало того, что этот тип опять начал мутить воду… – …он действительно покрылся плесенью? Тихо-то как! Или достаёт детишек? – Не надоело тебе цепляться к Кванту? – Леро качает головой и застёгивает куртку. Внешне – будто ничего и не было, но губы продолжает саднить, и кожа ещё чувствительна. Приглядываясь, Хачулинг видит: у Леро губы тоже припухшие, покрасневшие. – Детский сад. Предлагал господин Ю Чже психологические тренинги… – По командному сближению? – Хачулинг фыркает. – Как ты думаешь, будем ли мы ловить друг друга в тесте на доверие? По лицу Леро видно: знать этого он не хочет. Хачулинг смеётся и, приподнявшись на носках, быстро целует-клюёт в губы, а потом возвращается на рабочее место. Подзывает светоч, подключает клавиатуру, достаёт приставку и вздрагивает от неожиданности, когда подошедший сзади Леро кладёт руки ему на плечи. Легонько давит и массирует, разминая, и тихо говорит: – Иногда ты правда невыносим. – Делает паузу и продолжает: – Но не строй из себя эгоиста, договорились? Я же знаю, что всё не настолько плохо. Хачулинг замирает и прикрывает глаза. Улыбается, противоречиво радуясь, что Леро этого не видит – но наверняка ведь знает. Чувствует. – Договорились. До операции ровно три часа.