Цена победы.

      Гарри Поттер застонал и с трудом поднялся на ноги. Удивительно, но он снова, уже в который раз сумел выжить в крайне тяжелой ситуации. Пагубная привычка лезть наобум в самое пекло в кои-то веки дала сбой. Наверное. Потому что противники не стали размениваться оглушателями и обезоруживанием, а принялись вовсю бить на поражение. Возможно, Люциус Малфой хотел дело решить миром, но его сшибли с ног самым первым, после чего и началось…       Гарри нервно вздрогнул, вспомнив как падает Эрни Макмиллан, которому снесли чуть ли не полчерепа, и как оседает Невилл, зажимая рассеченное горло. Сам он ближайшего к себе противника буквально снес «экспелиармусом», а потом в него ударила «авада» и Поттер рухнул на пол.       Сейчас юноша ошалело оглядывался по сторонам, замечая все новые и новые трупы. Вон у стены распласталась Гермиона, которую перерубили от плеча до пояса чуть ли не напополам. Сразу за ней скорчился Рон, в груди которого зияло сквозное прожженное отверстие. Совсем рядом лежит Джинни, которую, похоже, также сразили «авадой». Дин Томас и Шеймус Финнеган полегли уже у самого входа.       Первый получил взрывное заклинание между лопаток, второй, судя по количеству ран, угодил под залп режущих. Джастин Финч-Флетчли и вовсе висел на стене, пришпиленный целой кучей шипов.       Внезапно Гарри услышал тихий стон, а затем в полутьме разглядел как из-под кучи обрушившихся стеллажей пытается выползти Луна. Похоже, изо всех «спасателей» выжили лишь они вдвоем. Вытащив девушку, Гарри прослушал ее короткий рассказ. У детишек шансов на победу практически не было. Противник атаковал очень слаженно и быстро. Да, Гарри сумел отшвырнуть одного из Лестрейнджей. И сама Луна ухитрилась оглушить Долохова. Но и только. Всех остальных Пожиратели буквально размазали. Девушка выжила лишь по той причине, что на нее рухнули стеллажи, а еще и потому, что к ним прибыло подкрепление в виде Ордена Феникса и все противники переключились уже на них.       Выйдя из зала, Гарри едва не заорал от неожиданности. Потому что напротив него стояли Люциус Малфой, лицо которого представляло собой кровавую маску, и Нимфадора Тонкс, у которой, по-видимому, была сломана нога. Они поддерживали друг друга, не позволяя свалиться наземь.       – Гарри!? – вытаращилась Тонкс. – Ты что, живой?       – Он пережил «аваду»! – с нотками гордости произнесла Луна.       – Ага, – понурилась метаморф, – а дядя Сири, когда узнал о его гибели, сошел с ума и превратился в неуправляемого берсерка. Убивал направо и налево, не разбирая кто перед ним. Ремусу голыми руками голову оторвал, Кингсли выпотрошил, Грюма заавадил, а от трех Лестрейнджей только кучка полусгнившего мяса осталась… Мы под конец не друг с другом сражались, а единым фронтом от дядюшки отчаянно отбивались. Верите, нет, но его даже заклинания не брали! С ним лишь кое-как директор и Тот-Который справились, сбросив в Арку Смерти, вот только дядя их обоих за собой уволок!       – А метки-то исчезли, – глухо проговорил Люциус. – Правда маги из нас теперь…, не очень. Сильно я сдал, очень сильно. Но это, как по мне, приемлемая цена за смерть возрожденного чудовища.       Вскоре выяснилось, что еще погиб и сам министр Фадж. Уж неведомо как, но он, вместе со своими помощниками и телохранителями, ухитрился влезть между Волдемортом и Дамблдором в самый разгар их боя, где как раз использовались площадные заклинания. Выживших не было.       Позже выяснилось, что Малфою еще и очень сильно повезло. Другие маги, имевшие Метку, пострадали гораздо больше, а кое-кто, как, например, Северус Снейп и Людо Бэгмен, и вовсе стали сквибами. Питер Петтигрю навеки застрял в своей крысоформе.       Гарри и Луне пришлось покинуть Хогвартс, потому что на них разом посыпались все шишки, вплоть до обвинений в убийстве однокурсников. Примечательно, но особо старались те, кто к былому противостоянию, казалось, вообще не имел никакого отношения. Впрочем, Люциус Малфой достаточно оперативно договорился об переводе Поттера и Лавгуд в Дурмстранг.       – Я вам и вашему дяде Сириусу, мистер Поттер, теперь обязан не только за себя, но и за свою семью, – сказал он на прощание. – Однако вам обоим, лучше на Остров не возвращаться хотя бы лет десять, пока о вас все не позабудут. Прощайте!