Она - девочка с каре

Мелоди начала потихоньку просыпаться. Сначала открылись веки и, поражаясь столь яркому свету, тут же зажмурились назад. Затем она попробовала встать, не открывая глаз, но это оказалось довольно трудно сделать. Тело до сих пор ломило, а еще то, на что попробовала поставить ноги Шиллер, не было похоже на снег. — Черт, в каком же дерьме я нахожусь, — проговорила девочка про себя и наконец-то открыла глаза. Перед ней предстала больничная палата с очень большими окнами, зашторенными розовыми занавесками, большие кушетки с удобными подлокотниками и, пожалуй, самое ужасное из этой комнаты - отец. Он посмотрел на только что вставшую с кровати дочь своими голубыми глазами, полными боли и отчаяния. Поправил светлые волосы, вечно спадающие на лицо от того что времени подстричь их нет, и начал говорить: — Ты в больнице, Мелоди Даниэлла Шиллер, и лучше это место тебе не называть дерьмом, потому что если я не договорюсь, то это будет твой дом на ближайшие полгода. Ты, юная леди, была найдена в состоянии передозировки мефедрона. Как можно это объяснить? Я даже слушать не хочу, потому что знаю, что ответа все равно не дождусь. Да мне собственно и плевать, чем ты занимаешься, но теперь я могу попасть под ненужную огласку. Ты об этом подумала? Ради своей покойной матери, пообещай, что бросишь эту дурную привычку… — это представление было выдавлено на одной ноте, жалко и бесполезно, поэтому девочка даже слушать не стала, просто кивнула и улыбнулась в конце. Отцу было плевать на неё, у него свой бизнес, свои цели, планы, мечты и в них явно не входит воспитание буйного семнадцатилетнего подростка. Легче от всего откупиться и спокойно продолжить дела. — Блять, — только и выговорила Мел, упав на кровать, когда отец вышел. Тело жутко болело, а к вене на правой руке была присоединена капельница, которая невероятно раздражала. Первое, про что подумала Шиллер, это про то, что теперь у одноклассников есть ещё один повод обзывать её. Причём, в этот раз причина будет достаточно веской. Вот зачем ей надо было так тупо принимать таблетки? Почему она не могла ограничиться одной? Ответы на эти вопросы, кажется, забылись. Пока Шиллер лежала и размышляла над всей этой информацией, в палату зашла медсестра, самая противная женщина из всех, что Мел видела в жизни. Это не отражалось на внешности, это было внутри, и эта поганая натура чувствовалась за километр. — Плохой день, юная наркоманка, у которой нет будущего, — скрипучим голосом проговорила сестра и открыла проход капельницы к вене. Через минуту Мелоди уже спала.

***

— Дочь, просыпайся. — Сквозь сон услышала девочка, медленно открыла глаза и удивилась, сейчас она была дома, а не в той захудалой больничке с ужасным интерьером и хамящими медсестрами. Она находилась на руках своего отца, так крепко держащего её, что можно было подумать, что ему не все равно на её воспитание. Голубоглазый постепенно стал её отпускать, а, когда Мелоди коснулась ногой пола, и вовсе скинул её, не заботясь о том, что его дочь упала. Ну, Шиллер конечно не привыкать падать, тем более по воле других, но так чтобы из-за собственного отца - первый раз. — Поднимайся и иди делать уроки, тебе завтра в школу, — только и сказал этот напыщенный индюк, по вине которого Мелоди родилась. Со слезами на глазах и ещё одной раной на сердце, девочка направилась в свою комнату и всю ночь плакала. Снова ей было противно видеть и слышать себя, внутренний голос, других, она просто хотела отдохнуть от всего этого и забыться, в чем её вина. И главное, что сейчас не давало ей покоя - отец. Как он отпустил её навстречу полу, а на самом деле навстречу смерти. Раньше, когда была ещё жива её мать, отец всегда заботился о дочери, любил, никогда не отпускал, но стоило только умереть любви всей его жизни - отпрыск сразу стал не нужен. Как печально. В таких раздумьях Шиллер провела всю ночь, тихо окропляя подушку горькими слезами. В какие-то моменты она даже не понимала, из-за чего истерика, но все равно плакала. Но вот прозвенел будильник, оповещающий о том, что начался ещё один ужаснейший день, в котором снова надо показывать себя. Хотя, для нашей героини даже прошлый день ещё не достиг своего завершения, так как формально она не поспала, а значит, зависла в прошлом. Мел быстро привела себя в более или менее нормальный вид и, кинув в портфель все попавшиеся предметы, ушла из дома. Сейчас ей придётся идти в школу, потому что прогулять точно не получится, а даже если получится, то все равно с рук не сойдёт, так что несколько недель, хотя может и дней, придётся побыть паинькой. Она зашли в ад, называемый школой, и тут же ужаснулась: все эти убогие куски мяса, учащиеся с ней в одних стенах, смотрели на неё. И взгляд их был ещё более презрительный, чем раньше. Словно миллионы глаз расстреливали бедняжку, лишь смотря на неё. Мелоди решила не замечать этих дураков, ведь это даже не их дело, чем она занимается. Шиллер гордо разделась и пошла в свой класс, где её уже ждал сюрприз. Классная руководительница стояла у дверей кабинета и ждала её. Логично, конечно, что она стоит у дверей своего кабинета, но почему-то она не заходит внутрь. — Здравствуй, Мелоди, — так фальшиво по-доброму сказала Мария Ивановна. — Я не знаю, что произошло и почему тебя не было в школе несколько дней, но твой отец настойчиво попросил приглядывать за тобой. А поскольку я занята - придется приставить к тебе Василькова. Он хороший мальчик, поможет тебе в учёбе… А вот и он. — И Мария Ивановна ринулась объяснять зануде новое задание, в то время как Мелоди закатывала глаза и надеялась, что это плохой сон. Но нет. К сожалению, это оказалось реальностью и через какое-то время к Шиллер подошёл Саша, настроенный на разговор. «Вот чёрт, мало того, что заставили вернуться в эту тюрьму, так ещё и надзирателя приставили» — подумала девочка и смылась от общения, уткнувшись в телефон. Так в скором времени прозвенел звонок и все ребята поспешили за свои парты, чтобы провести ещё один наискучнейший день в компании своих «дноклассников». В принципе, урок прошёл неплохо, если не считать стремной истории. Паша Позеров ввалился посередине урока в класс, сел на свое место и закурил, ловя одобрительные взгляды одноклассников. «Недоумок, просто чокнутый дебил,» — подумала обо всей этой ситуации главная героиня. Ей скорее хотелось свались отсюда, ведь едкий запах дыма всё ещё возвращал её на несколько дней назад, а когда прозвенел спасительный вопль звонка - она быстро собрала вещи и была готова бежать на новые испытательный работы, но её остановили. — Мелоди, хотя бы сядь со своим опекуном, — властно сказала учительница. — А что с нашей малышкой? Не может слюнявчик самостоятельно поправить? — язвительно спросил Позеров, оставшийся на профилактическую беседу. — Не твоё дело, паровоз, — грубо высказалась Мел и улыбнулась. — А садиться с каким-то отличником лишь из-за вашего указания я не буду. — Хлопнув дверью, Шиллер скрылась из виду, и побежала на дальнейшие пытки, казавшиеся сейчас ещё большей тягостью. Весь следующий урок она провела в раздумьях, как бы отвязаться от этой надоедливой прилипалы - Василькова. И какие бы планы Мел не строила - в итоге её всегда вызовут к директору. « Бля, может просто сказать этой липучке, чтобы шёл использовать свои способности занудства на других, а если учитывать, что это мой единственный нормальный план, то попробовать стоит,» — внутри себя говорила девочка. После этого урока, она быстро подбежала к Саше и с достоинством высказалась: — В общем, мне не нужна твоя помощь. И приглядывать за мной не надо, я не маленький ребёнок, которого нужно постоянно держать на виду. Уяснил? — Марья Ивановна говорила, что ты, возможно, попробуешь отказаться, но она попросила меня не поддаваться на провокации. — Очень поверхностно ответил парень. Тогда Мелоди взяла его за воротник и чётко произнесла: — Мне нахуй не сдалась твоя опека, а если ты не хочешь, чтобы твои кишки были выпотрошены и выброшены в окно, то ты отстанешь. Понял? Александр кивнул и, схватив впопыхах вещи, побежал прочь из класса. А Шиллер спокойно собралась и направилась в другой кабинет. К несчастью в этом круге ада её уже поджидала классная руководительница. « Вот блин, маленький педик, успел уже настучать», — Мелоди изобразила самую дружелюбную гримасу и направилась в кабинет. Сначала её пронесло и поэтому всю оставшуюся перемену она тупо пялилась в окно, но с началом урока все испортилось. И её, Василькова, и ещё Позерова, Мария Ивановна забрала на допрос, названный профилактической беседой. Они ушли из класса и направились в учительскую. Хуже, чем профилактическая беседа, может быть только профилактическая беседа в учительской, где на тебя смотрят отстойные портеры учителей, так и желающие дать тебе пендель. — Присаживайтесь, дорогие, — все так же наигранно вежливо сказала классная руководительница и сама села на кресло неприятно коричневого цвета, отдававшее стариной и плесенью. — У меня к вам разговор. Во-первых, Мелоди, как ты смеешь грубить своим одноклассникам? Это неэтично и некрасиво. Во-вторых, Павел, как ты посмел курить на уроках, мало того, что это запрещено правилами школы, так это еще и пагубная привычка, которая убьет тебя. И наконец, Саша… — А я то что сделал? — Возмутился отличник, раньше никогда не получавший выговоров. — Дослушай меня до конца. Ты просто жалкий, самолюбивый, маленький сопляк. Тебе пора повзрослеть. Хватит занудствовать. И ты задолбал уже ходить жаловаться. И поверь, я говорю тебе это не как учитель, а как наставник. Все резко замолчали и задумались. Кто о чем. Мелоди думала, как бы избежать дальнейшего общения, Саша думал, как теперь общаться с другими, если учителю нажаловаться не получится, а Паша просто рассматривал анорексичное тело одноклассницы. — На фоне всего сложившегося я хочу немного поменять свои указания. Теперь Александр не должен следить за Мел, но это будет делать Павел. В свою очередь Мел будет следить, что бы Паша ничего не натворил. Это будет некий симбиоз. Если вы, конечно, знаете, что это. — То есть вы не доверяете мне? — Озадаченно воскликнул Васильков. — Я ничего не считаю, и то, что сказал учитель, не обсуждается. Поняли? — Поняли, — нагло и невнятно осветили ученики. — А теперь возвращайтесь в класс и продолжайте занятия.