Fate

      Может ли кто-то из нас похвастаться тем, что помнит все свои прошлые жизни? Нет? О Сехун может. Воспоминания настигают его неожиданно, показывая зачастую не самые приятные картины из прошлого. Парень и рад бы избавиться от этого проклятия, да только ничего не помогает: никакие гипнотизёры, никакие колдуны, никакие молитвы. Прошлое настигает его снова и снова. Оно настолько поглощает, что порой кореец не знает, где же его настоящая реальность. Это сводит с ума. Лишь музыка тонкой соломинкой соединяет парня с реальностью.       — Господин, могу ли я вам чем-то помочь? — он слышит консультанта не сразу. Нехотя отвлекаясь от приятной мелодии, достаёт один наушник, и девушка, улыбаясь фальшиво — так, как это умеют только работники сферы обслуживания, — повторяет свой вопрос: — Выбираете подарок? Я могу вам помочь, — на её бейдже курсивом выведено «Айлин».       Зрачки Сехуна расширяются, новое воспоминание болезненно обжигает сознание.       — Несносный кореец, как ты мог разбить столь ценный товар? — крупная женщина ядовитой змеёй шипит над ухом мальчишки, что на её фоне кажется хрупкой веточкой, сломать которую ничего не стоит. Больно вцепившись пухлыми пальцами в худые плечи, трясёт ребёнка что есть силы, зло выговаривая за провинность. Даром, что он ничего не понимает.       Сеху просто не повезло. Не только сегодня — вообще.       Мать его, кисэн, после рождения мальчика заразилась неизвестной болезнью и в скором времени угасла, а отца, что неудивительно, он изначально не знал.       Сех бы и умер сразу, да его на откорм, иначе и сказать нельзя было, взял владелец одной из городских таверн, а после, когда сирота подрос и окреп, продал работорговцам за несколько золотых.       Клеймо раба на шее слева, кажется, до сих пор неприятно жжёт кожу каждый раз, когда кореец думает о нём или же замечает в отражении.       Первый его хозяин был педофилом — любителем маленьких мальчиков. Он перепродал Сеха, отправив за море первым же судном, как только тому исполнилось тринадцать, — стал для него слишком взрослым. Второй был добрым человеком: наказывал строго, но справедливо. Он учил Сеха говорить и работать. Вот только прожил недолго. Маленький раб перешёл во владение к его старшему сыну. Удивительно, какими разными могли быть кровные родственники. Новый хозяин оказался деспотичным и любил власть. Вот только управлять кроме Сеха некем.       — Веди меня к своему хозяину! — женщина грозно сверкает глазами, а подросток, кажется, становится меньше, чем есть. Последнее слово ноющей болью отдаётся в ещё свежих синяках и ссадинах на спине.       — Да брось, Лин, — прикрикивает на неё товарка, — отпусти мальчишку. Все мы видели, что ты сама задела эту вазу своим огромным задом. Он просто рядом проходил.       Несколько торговцев одобрительно шумят, подтверждая сказанное, но хватка жадной женщины становится лишь сильнее. Она зло щурится, глядя на знакомую.       — Перекрестись, Берта, тебе показалось. Это азиатское отродье должно мне денег, — гневную речь женщины прерывает звон пятнадцати медяков, упавших на её деревянный прилавок.       — Этого хватит? — Лин отпускает Сеха лишь после того, как дважды пересчитывает монеты. Она одним движением сгребает их в грязный карман передника и отталкивает от себя мальчишку.       — Пшёл отседова.       Берта успевает поймать его и удержать от падения.       — Господь Милосердный, какой же ты щуплый, — причитает женщина, которая по размерам сама едва ли не превосходит Лин.       — Шпашибо, — невнятно шепелявит раб, стараясь поскорее отстраниться от смущающего контакта. Он смотрит на Берту удивлённо и пытается поклониться, но женщина лишь смеётся негромко и удерживает его от опрометчивого поступка.       — Ты не должен кланяться. Это обмен. Я помогла тебе, а ты поможешь мне, — сообразив, что её не понимают, Берта вздыхает и повторяет по слогам, сопровождая слова жестами: — По. Мощь. Мне.       Сех кивает.       — Жди, — велит, вновь активно жестикулируя, и пропадает ненадолго, а раб послушно стоит в стороне, чтобы не принести никому — а главное, себе — неприятностей.       Возвращается Берта с большим холщовым мешком, в котором кто-то активно шевелится и шумит.       — Я не могу о нём заботиться, и отдать некому, — начинает зачем-то оправдываться. Сех слушает внимательно, хоть и не понимает. — Родственники брать не хотят: у них у самих вон, много скопилось, девать некуда. На улице выбрасывать жалко. Издеваться же будут. С наших мальчишек станется. В общем, — она сама обрывает себя и протягивает мешок, — я не могу его сама убить, сделай это за меня.       Из мешка доносится недовольное мяуканье, а затем чувствуется движение. Сех вздрагивает и крепко удерживает в руках грубую ткань.       — Ты же не понимаешь, — Берта закатывает глаза и в который раз вздыхает, подталкивая подростка куда-то в сторону. — Убей, утопи, избавься.       Кореец спешит скрыться. Он крепко прижимает шевелящийся мешок к груди, глазами ищет укромное место и, когда находит его в одном из переулков, садится на прохладный камень, аккуратно раскрывая плотную ткань, чтобы посмотреть на свою ношу.       — Ёль, — вырывается у Сеха против воли, когда два больших изумрудных глаза испуганно смотрят в его глаза. Котёнок мяукает, а затем предпринимает несколько отчаянных попыток сбежать. Сех ловит его, крепко прижимает к груди и, когда чётко ощущает чужое сердцебиение, понимает — убить не сможет. Мальчик кончиками пальцев осторожно, чтобы не спугнуть только успокоившееся существо, касается пушистой макушки и громко рыдает, наверное, впервые получая невинную нежность в виде лёгкого мурчания и горячего шершавого языка на своей щеке.       Это была их первая встреча.       — Нет, спасибо, не нужно, — Сехун отходит от консультанта подальше. С выбором подарка на новый год для себя он может справиться самостоятельно. Айлин провожает его недобрым взглядом, но не преследует.       О Сехун — самодостаточный человек. У него есть родители, друзья, хорошая работа. Но даже имея всё это, он остаётся поразительно одиноким. Одиночество. Оно встречает Сехуна всякий раз, когда парень переступает порог собственной квартиры. Всепоглощающее, разрушительное, усиливающееся по вечерам. Он включает телевизор, запускает компьютер. Во всех комнатах, включая ванную, горит свет. Диктор новостей что-то вещает, но парень не слушает — это всего лишь иллюзия нужного человека рядом. Сехун не тот человек, на которого не обращают внимания, которого не хотят. Просто он не разменивается.       Запах наступающего праздника витает в воздухе, и все вокруг смеются, шутят, украшают дома. Предновогодняя суета накрывает каждого человека с головой, но только не Сехуна. Ему не с кем провести этот праздник. Он никого не хочет видеть. Отзвонится в Корею родителям и закроется дома с традиционным напитком — бутылкой шампанского, которое, в общем-то, после первого бокала сразу же сменится нетрадиционным виски.       Кореец проходит мимо полок с игрушками. Он никогда никому не признавался, что любит их. Это же не по-мужски, тащиться от мягоньких, плюшевых зайчиков и мишек. Но каждый раз Сехун надолго замирает, рассматривая то одну, то другую. Большой пушистый кролик будто бы создан для него. Парень улыбается и трогает его. Сначала аккуратно, пробуя на жёсткость, потом и вовсе берёт в руки. Боковым зрением улавливает следящую за ним Айлин и тяжело вздыхает. Похоже, эта девица так просто от него не отвяжется. С другой стороны, кто ему что скажет, если он купит эту игрушку?       — Чанёлли, ну купи-и, — Сехун вздрагивает, когда громкий голос прерывает его мысли, и испуганно оглядывается, быстро отставляя игрушку. В этом нет ничего плохого, но парень боится насмешек даже со стороны незнакомых людей. Будто бы кто-то может понять, что этого кролика О собирался покупать себе.       — Ча-ни-оль, — девушка требовательно хнычет, не давая своему парню и слова вставить.       Она заранее не нравится Сехуну, хоть тот её даже не видит. Лишь слышит приближающиеся за стеллажом шаги. Когда пара оказывается в зоне видимости, Сехун встречается глазами с пепельной блондинкой. И лучше бы он этого не делал, потому что снова впадает в транс. В такие моменты у него лицо эмоций совершенно не отражает, а глаза пустые, совсем отрешённые. «Кирпич» — прозвал его однажды знакомый, совсем не представляя, что переживает Сехун в такие моменты.       — Хуун, не упрямься, наш брак принесёт одни плюсы. Тебе это тоже выгодно, — молодой инквизитор негромко выдыхает.       Королевский звездочёт весьма упрямая особа. Она идёт рядом, плотно сжав губы, и совершенно не обращает внимание на своего спутника.       — Ну ты только подумай, — снова начинает он, и девушка вскидывает ладонь, призывая к молчанию.       — Сэр Кристиан, — Хуун смотрит на него устало и даже негромко вздыхает. — Этот разговор между нами повторялся не раз. Женой такого благородного инквизитора, как вы, должна стать другая, более достойная леди, — девушка улыбается, поправляя выбившуюся из-под остроконечной шляпы прядь волос. — А теперь, с вашего позволения, пойду, — совершает лёгкий реверанс и поспешно уходит, тихо шелестя подолом платья.       Как только Хуун пропадает из поля зрения своего настойчивого поклонника, то подбирает часть длинной юбки, чтобы не споткнуться, и спешит выйти за пределы замка туда, где её ждут. Туда, куда рвётся сердце.       Рыжая макушка видна издалека, и юная леди не может не улыбнуться, предвкушая встречу. Чан, как и всегда, делает вид, что не замечает возлюбленную. Он картинно пугается, хватаясь за сердце, и получает робкий поцелуй во спасение, а потом настойчиво получает ещё один. За встречу. Парень пахнет лесом и ягодой. Хуун утыкается ему в грудь носом и шумно дышит, стараясь впитать и в себя часть этого запаха. Молодой мужчина ласково гладит девушку по волосам и смеётся. Он скучал.       Увлечённые друг другом, они не замечают инквизитора, что внимательно наблюдает за встречей пары. На расстоянии.       Кореянка много рассказывает о том, как прошёл её день. Как сложна работа. Как скучает без него. И с каким нетерпением ждёт любой свободной минутки, чтобы увидеть его. Чан слушает внимательно, не перебивает. Уходит Хуун под вечер. Парень провожает её до самых ворот замка и там же ворует ещё один поцелуй.       Девушка смотрит на Сехуна заинтересованно, кокетливо улыбаясь, и забывает про своего спутника, делая пару шагов вперёд. Тот ловит её за запястье, удерживая, и О коротко скользит по парню взглядом. Сердце бьётся неожиданно быстро, когда Сехун узнаёт и его.       Значит, Чанёль. Такой высокий, лопоухий, нескладный. Он совсем не изменился. Сехун разворачивается на сто восемьдесят градусов и быстро уходит прочь, неуклюже задевая Айлин. Встретить человека, по которому тоскует душа, — событие несомненно радостное. Вот только кому оно нужно, если этот самый человек ничего не помнит?       — Что забыла самая прекрасная девушка, в этой уродливой темнице? — Чан старается кашлять негромко, чтобы Хуун не волновалась, и подмигивает.       — Сейчас не время шутить, — девушка с укором смотрит на него и, достав ключ, начинает громко ковыряться им в тяжёлом замке.       Глаза травника удивлённо раскрываются. Он испуганно смотрит по сторонам, проверяя, не заметил ли кто.       — Где ты это достала, Хуун? — шикает он и снова озирается. — С ума сошла? Убери это обратно, живо. И уходи.       Но королевский звездочёт — особа упрямая.       — Хуун, у тебя будут проблемы. Тебя могут повесить. Верни ключ на место, со мной всё будет хорошо, обещаю.       — Не будет, — самообладанию приходит конец, — не будет ничего хорошо. Ты же знаешь — они сожгут тебя, — девушка заходится в беззвучных рыданиях. Руки дрожат, и оттого справляться с замком становится труднее. — Мы убежим. Ты и я.       — Хуун, — тихо зовёт её Чан и негромко звенит оковами, — у тебя только один ключ.       — Хочешь, — девушка обращает внимание на кандалы и снова плачет, опускаясь перед решёткой на колени. — Хочешь, я выйду за него замуж и с тебя снимут все обвинения? Он сказал — так и будет. Он сказал — тебя выпустят.       — Я обязательно найду тебя. В следующих жизнях, — обещает травник, — не приноси себя в жертву ради меня.       Сехун спиной чувствует, как его преследуют, потому ускоряется — прощай логика человека, жаждущего встречи. Он спешно выходит из супермаркета, глубоко вдыхает колючий, зимний воздух и взглядом ищет ближайшее такси.       На казнь, по обыкновению, приходит много людей. Все они шумят, требуя зрелища, но, когда видят человека, смиренно идущего на эшафот, часть из них возмущённо ахает. Чан много раз помогал простым крестьянам, продавая свои лекарственные отвары почти за бесценок.       — Да что-ж такое-то! — громко кричат из толпы.       — Цепи с него сними, сучий сын!       — Травника казнят, вы посмотрите только!       — Да разве ж так можно?!       Но инквизитор, окружённый толпой охраны, не слушает, громко зачитывая приговор, перечисляя придуманные деяния:       — Ты обвиняешься в смерти невинных младенцев, в насыле проклятий и навязывании своей воли при помощи чёрной магии.       — Врёшь, собака! — народ продолжает шуметь, но попыток помочь не предпринимает никто — страшно и бесполезно.       Люди умеют лишь возмущаться.       Хуун стоит в стороне, её глаза жадно впитывают образ Чана, запоминая. Травник стоит перед народом, и в глазах его нет ни тени страха. Он взглядом ищет девушку и, когда находит, улыбается. Будто это не его сейчас убьют. Будто это не ему сейчас должно быть жаль, что он связался с ней. Палач держит зажжённый факел, готовый в любой момент по приказу инквизитора поджечь травника.       — В полнолуние был замечен на ведьмином шабаше, где готовился заговор против действующего монарха.       Кристиан презрительно щурится и смотрит обвиняемому в глаза:       — Отвечай пред народом как на духу. Виновен? — когда молчание затягивается, главный инквизитор наотмашь бьёт травника ладонью по лицу.       Чан усмехается, слизывает из треснувшей губы кровь и, встречаясь взглядом со своим врагом, басит:       — Вы и так знаете правду, сэр.       Мужчина растягивает губы в улыбке.       — Последнее слово?       — Что же ты встал так далеко от огня, Кристиан, если на шабаш мы ходили вместе?       Инквизитор даёт команду, и костёр поджигают. Мужчина остаётся стоять и смотреть на то, как горит противник, под громкие крики и негодование толпы.       — Постой, — мягкий бас останавливает О. Тот замирает против воли и оборачивается. Чанёль, немного запыхавшийся от погони, стоит позади него и улыбается широко: — Кажется, мы знакомы.       — Я так не думаю, — Сехун мягко улыбается ему в ответ и, игнорируя собственное сердце, собирается уйти. Он ушёл бы, если бы не тёплые пальцы на запястье.       — Я же обещал найти тебя.