В поисках правды. Lead me to the Truth

Он наконец-то вернулся домой. И вот в чём была проблема: всё было неправильно. Кто-то, пока его не было, покрыл Лондон слоем пыли и грязи, всё было неярким, безвкусным, неустойчивым. В Афганистане ночные звуки снаружи его палатки, тяжёлая, покалывающая жара были потрясением. Взрывом. Ему не удастся ощутить это потрясение вновь, сидя в маленькой лондонской квартирке, пока дождь стучится в окно. Он не знал, почему ему так хотелось этого. Воспоминаний вполне хватает ему в кошмарах. Он однажды пытался описать в блоге эту странную непривычную тишину, и застрял на первом же предложении. Когда он после перечитал его, это заставило его внутренне сжаться, ведь так всегда случается с неприятной правдой. Он прекратил попытки и продолжил идти сквозь ритм нормальной повседневной жизни; постоянная мантра «со-мной-ничего-не-происходит» следовала за ним по пятам. Он смотрел телевизор, читал книги, заставлял себя ходить в магазин, спал, когда это становилось неизбежным. Он существовал осознано, умышленно, но бездумно; как будто он мог исчезнуть в мгновение ока, если позволит себе задуматься более тщательно. Джон мирился со скукой тем же образом, каким мирился с болью, плохой погодой и разговорами с Гарри. Стискивал зубы и терпел; позволял пройти мимо себя, взаимодействовал с этим, надеясь, что после останется прежним. Он ждал, что что-нибудь случится. День за днём его плечи всё больше горбились от ожидания. Прошло несколько месяцев с его возвращения в Лондон, когда он встретил Шерлока Холмса, и первой его мыслью было, что этот человек был просто невероятным. Шерлок сидел на заднем сидении такси и раскрывал, совсем буднично, запутанное прошлое Джона, как будто это было предсказуемо, как будто имело смысл. Это было неотразимо. А потому, в следующий раз, когда Джон играл в гляделки с монитором своего ноутбука, («Шерлок — это солнце, вокруг которого я вращаюсь» напечатал он, а потом, хихикая, стёр) он писал о Шерлоке, потому что не знал, с чего ещё ему начать. * Жить с Шерлоком (Джон менял своё мнение по этому поводу примерно раз в месяц) было подобно путешествию в космос. Люди считают, что это всё так восхитительно, но между миссиями и случайными пришельцами, которых показывают в научно-фантастических фильмах, были огромные просторы тишины. Джон никогда не описывал периоды между интересными делами в блоге, хотя иногда они казались жизненно-необходимыми; периодами, когда можно было отдышаться, оценить, как повседневное безумие изменило его. Джон пытался не нарушать того, что появлялось между ними в эти периоды, боясь, что до следующего дела они могут потерять то хрупкое согласие, которое позволяло Джону плестись за Шерлоком, ускользая из обычной жизни в истории детектива. Джон был не против идти в двух шагах: в двух шагах за Шерлоком – куда ближе, чем расстояние между ним и остальными людьми. А потому Джон стойко переносил патологическую грубость, пули в стенах и части тела в холодильнике. Терпеть всё это стало практически его профессией. Не сказать, правда, что он отмалчивался по поводу недостатков Шерлока. У них была куча ссор, некоторые были серьёзнее других, но они никогда не чувствовались особенно настоящими. Его слова никогда не задевали броню Шерлока. Казалось, что Джон играл роль в постановке Шерлока, и тот знал, как закончится разговор, и ждал, что Джон подхватит. Однажды, во время особенно бурной ссоры (Шерлок снова оставил хлебницу открытой) Джон сжал кулаки; голос в его голове, о котором он почти забыл, злобно пробормотал: «Я тебе покажу». Шерлок внимательно за ним следил, как обычно невозмутимый. Джону сразу стало дурно оттого, что тот ожидал даже это. Иногда Джону хотелось сделать что-то возмутительное, невозможное, и посмотреть, как их тщательно выстроенная реальность прогибается и перестраивается на его пути. Иногда он вспоминал Шерлока, смотрящего ему в глаза и говорящего: «Я разочаровал тебя»; взгляд расчётливый, спекулятивный, как будто мысленно подправляющий образ Джона, учитывая свои новые открытия. Это воспоминание вызывало в нём приступ адреналина, и возможно, ему стоило бы побеспокоиться об этом. Иногда, в перерывах между делами, Джон размышлял об астронавтах: парящих, безмолвных и невесомых в вакууме. Ему было любопытно, заставляет ли их тишина чувствовать себя в безопасности или ужасает их. * Однажды он пытался написать о Гарри. Когда Гарри была ребёнком, их родители беспокоились о ней. Джон помнил резкие разговоры с учителями о её удивительной, торжественной неспособности общаться с другими детьми. Она всегда боялась быть обиженной, шарахаясь от всех, кроме Джона. Джон готов был свирепо защищать её. Он готов был терпеливо выслушивать во время обеденного перерыва всё, что она успела нафантазировать себе за этот день, в одиночестве на углу игровой площадки, содержащей её одиночество. Однажды после школы она открыла свой портфель, обнаружив, что кто-то нацарапал оскорбления на её книгах, что-то типа «сука» и «дерьмоголовая» и, почему-то самым оскорбительным было «фрик». Когда Джон узнал, он рассвирепел, потребовал назвать имена тех, кто за этим стоял. Она только пожала плечами, глаза её блестели, и пробормотала: – Мог быть кто угодно, на самом деле. Он неохотно пообещал не рассказывать родителям: это сделает всё только хуже, настаивала она. Лишённый возможности выполнять свою роль старшего брата-защитника, Джон подарил ей новую книгу: «Маленькая Принцесса». Она прочла посвящение: «Гарри, от твоего брата Джона» и улыбнулась ему, слабо, но искренне. * Он не смог продвинуться дальше первого предложения этой записи. * – Ты знаешь, как играть нормальную музыку, или только скрипеть можешь? – Конечно, знаю. Но это требует усилий, концентрации. У меня много других забот. – А, а я-то подумал, что химические ожоги на нашем кухонном столе и так не дают тебе большого повода для беспокойства. – О, ясно, пытаешься приручить меня... переключить мои более разрушительные аспекты в художественное направление. Хорошая попытка, хотя и безрезультатная. – Ну, ты же знаешь. Что угодно ради спокойной жизни. – Лжец. * Жить с Шерлоком – как учить новый язык. Общение давалось непросто. Но с течением времени Джону удавалось всё больше приспосабливаться. Он сразу уяснил для себя, когда можно дразнить, а когда нужно задобрить, когда ругать, а когда лучше держать свое мнение при себе. Он научился приспосабливаться к переменам в настроении Шерлока: они менялись в независимости от его присутствия, и театральность Шерлока не задевала Джона. Остановить его приступы было всё равно что попытаться остановить приливы и отливы. Джон выработал формы поведения для всех настроений: он пережил время в армии и жизнь в мрачной, затхлой квартире, и, конечно же, он мог справиться с несговорчивым Шерлоком Холмсом. После недели совместного проживания они пришли к некоторого рода пониманию. После двух недель Джон было забросил попытки объяснить Шерлоку, как себя ведут цивилизованные люди. После полугода жизни рядом с Шерлоком ему уже было трудновато определить, что было цивилизованным поведением, а что — нет. Это же чёртовы глаза в микроволновке, ради всего святого! Вести блог стало куда проще с тех пор, как у него стало куда больше тем, кроме того, что сегодня он ел на завтрак. Он не видел привлекательности в том, чтобы воплощать эту скучную жизнь в слова. Шерлок же чуть ли не требовал, чтобы о нём писали, и, с тех пор как Джон присутствовал на многих делах Шерлока, он практически писал и о себе тоже. Он впервые чувствовал себя нужным, более живым, даже ещё больше, чем когда был в Афганистане. Теперь он был частью жизни Шерлока, половиной из самой уникальной в мире армии. * Но жизнь с Шерлоком не очень помогала с кошмарами, или с той тишиной, которая давила на него, когда он просыпался (тишина была порой даже более дезориентирующая, чем сны; как внезапный контраст). Жизнь с Шерлоком не всегда могла перевесить ужасную пыль и грязь, которая приелась к жизни Лондона. Ему всё ещё виделась бесцветность, даже в замечательной безумной суматохе Бейкер-стрит. Он всё ещё иногда чувствовал себя заблудившимся, а Шерлок был единственным ориентиром, даже когда доводил до бешенства. А потому, когда он делал знак следовать за ним, Джон шёл. * Всё дело было в черепе. Он располагался на каминной полке, безучастно рассматривая комнату. Незначительная деталь, на самом деле, одна из многих абсурдных вещей, которые случились с Джоном после встречи с Шерлоком. И всё же, он замечал, что иногда просто рассматривает эту пожелтевшую, как на фотографии-сепии, кость, расположенную так неуместно рядом с кружкой чая и Блэкберри Шерлока. Ему хотелось знать, что за история за этим скрывается. Предмет искусства? Анатомический эксперимент? Прошлый сожитель Шерлока? (Мой друг... если можно так выразиться). Джон прозвал его Валли и начал прятать по всей квартире, чтобы посмотреть, сколько времени это займёт у Шерлока, чтобы найти его. Холмс никогда не говорил об этом, но всегда находил раздражающе быстро и ставил обратно на полку под всё более высоким углом. Джон не знал, раздражало это Шерлока, или, наоборот, он находил игру весьма увлекательной, но всё равно сам он находил это занятным, а потому продолжал прятать череп. Это продолжалось около месяца. Однажды ночью, после трудного дня, Джон упал на кровать и обнаружил себя лицом к лицу с парой пустых глазниц и зубастой ухмылкой. Он вскрикнул и отскочил назад, нещадно отбивая зад, запутавшись в одеяле. Из этого случая Джон решил сделать вывод, что Шерлоку всё же нравилась эта игра. Только за эту неделю он обнаружил Валли скрывающимся то в его ящике с носками, то в шкафу ванной комнаты, то в коробке из-под чая. Ему казалось, они срослись с этим. * Однажды Гарри и Джон вместе напились – тогда Гарри было семнадцать, и Джон вернулся домой после университета на Рождество. Они остались в комнате Джона, хихикая, надев бумажные короны, которые они достали из своих крекеров за ужином. Ему было страшно спросить о том, как дела в школе, чтобы не разрушить это хрупкое, головокружительное счастье, парившее в воздухе: когда бы он ни спрашивал её об этом, она только улыбалась и меняла тему. – Итак... – начал он, когда они закончили хихикать, вспоминая глубокий вырез в рождественском наряде тётушки Уны. – Как ты? В общем? Гарри сидела, скрестив ноги на полу, рассматривая коллекцию CD-дисков Джона. Она икнула, рассмеялась и ответила: – Выживаю. Джон вежливо рассмеялся вместе с ней. – Что ж, это... хорошо. Хорошо. – Да, – она туманно улыбнулась, покачнув бутылкой в руке.– Звучит как тост, не правда ли? – И довольно-таки фундаментальный, да. – Конечно, иногда мне кажется, что я делаю это неправильно. Джон приподнял бровь, пытаясь сесть прямо, чтобы увидеть лицо Гарри, и упал обратно на кровать. – Что делаешь неправильно? – спросил он, когда сестра перестала смеяться над ним. – Просто, существование, – она сглотнула, чувствуя себя немного неуверенной по поводу собственной мелодрамы. – Все собираются получать образование, думают об университете... но ведь нет курса, который научит быть правильным человеком. Иногда мне кажется, что мне не хватает квалификации. Она начала методично рвать свою вишнёво-красную корону. Это был единственный раз, когда Джон слышал, чтобы Гарри говорила о своих чувствах с тех пор, как она была ещё слишком маленькой, чтобы что-то осознавать. – Здесь нет никаких критериев, которые нужно заучивать, Гарри. Ты – это только ты. Нет неправильных способов существования. – Конечно, есть, – ответила она, с вынужденной лёгкостью. – Их массы. Что насчёт серийных убийц, психопатов и так далее? – Ты – ничего из этого, – сказал он с лёгкостью человека, для которого всё это только абстрактные понятия. – Я просто говорю... – она ёрзала, пока Джон терпеливо ждал, потом отбросила остатки своей короны на ковёр, – я просто хочу сказать, что некоторые люди до странного неправильные. Джона волновало, что годы спустя он не мог вспомнить точно, почему он был ответственным за эту фразу. * Одной из странностей Шерлока было то, что, несмотря на всю его нездоровую зависимость от технологий, он предпочитал хранить все записи о делах на бумаге. Книги, папки с файлами, случайные химические наборы постоянно усеивали гостиную, а соответствующие текущему делу записи в хаотическом порядке были размещены на пробковой доске, висящей на стене. Джону казалось, они физически воплощают в себе мыслительные процессы Шерлока: монстр Франкенштейна из спаянной вместе информации. Представьте Шерлока, возлежащим подобно римскому поэту, на диване, череп Валли, воззрившийся на место действия со своей каминной полки, и получите картину, которая заставляет Джона чувствовать себя вполне аккуратным и отлаженным. Однажды Джон решил, что с него хватит вида гостиной, изображающей карту мозга Шерлока. Детектив застонал и драматично забился на диване, когда Джон вежливо предложил прибраться, прежде чем их завалит под лавиной из записей. Потребовалось сорок пять минут, перспектива чая с бисквитами и обещание не тревожить, очень ненадёжный эксперимент в раковине, чтобы тот поднялся на ноги. Джон внутренне поздравил себя и сказал как можно более снисходительно: – Не так уж сложно, не правда ли? Шерлок поджал губы и одарил его взглядом, обычно приберегаемым для Андерсона и/или Донаван, когда они были особенно тупыми. Джон усмехнулся. Конечно же, одна из особенностей Шерлока в том, как напомнил себе Джон несколько минут спустя, что тот ничего не делает на половину. Доктор наблюдал, одновременно ужасаясь и удивляясь, как Шерлок тащит побитый оловянный сундук в гостиную. – Что это, чёрт возьми, такое? – Ящик, – лаконично ответил Шерлок, распахивая крышку со скрипучим звуком. Джон поборолся с соблазном закатить глаза. – Да, я это уже пронаблюдал, спасибо. Для чего он? И что он делает в нашей квартире, вместо, скажем, викторианской свалки? Шерлок глянул на него уничтожающим взглядом со своего места около сундука. – Он для хранения моих записей и принадлежностей, – сказал он. – Я подозреваю, твой второй вопрос был неудачной попыткой сострить, а потому не требует ответа. Джон, ворча, уселся рядом с ним на полу. Его нога не то чтобы сильно болела, хотя день назад в супермаркете чуть не выдала его. Интересно, это присутствие рядом с Шерлоком заставляло его устыдиться в этой психосоматической болезни, заставив взять её в подчинение? Он был поражён, внезапно представив Шерлока, борющегося с внутренними демонами Джона, а самого себя – изумлённо сидящего посередине. Шерлок, видимо, не осознавая своей роли в изгнании психологических монстров из-под кровати соседа, сидел, скрестив ноги перед ящиком. Его длинные конечности были странно переплетены, а рукава рубашки – закатаны так, что были видны бледные предплечья. Старый ящик оставил пятно грязи на его лице. Джон заглянул вовнутрь, наклоняясь через плечо Шерлока. В ящике были разнообразные бумаги, фотографии, вырезки из газет, а также разнообразная мелочёвка: парочка флешек, связка ключей, и, как ни странно, блондинистый парик. Шерлок начал осторожно пересматривать содержимое. – Просвети меня тогда, – Джон удобно откинулся на диван. – Существует здесь хоть какая-то система организации? – У каждой вещи своё место, и я знаю, что где лежит. – А разве нельзя хранить все дела в надёжных папках? Знаешь, те самые, которые удобны всем остальным людям? – Скучно, этим пусть Скотланд Ярд занимается. И конечно, я тут недавно приобрёл блоггера, – он усмехнулся, а Джон закатил глаза, когда тот вернулся обратно к работе, – а также есть ещё Майкрофт. Он всё записывает. – Все? – О да. У него определённо есть папка на тебя. Записи о твоей врачебной и военной карьере, наблюдения твоего поведения по отношению к нему и ко мне, семейные детали, личные черты, история отношений... – История отношений? –... и ещё что угодно, что может иметь отношение к твоему уровню надёжности, – заключил Шерлок рассеяно, очевидно, совсем не волнующийся по поводу того, что у Майкрофта хранятся, без сомнения, тщательно аннотированные записи о сексуальной жизни Джона. – Оу, что это? – пробормотал он, поднимая маленькую деревянную коробочку из груды бумаг. Он открыл её и выложил содержимое – кусочек бумаги, потускневшее кольцо и пыльный компас – в аккуратную линию на ковре. Он медленно выдохнул. – Я не вспоминал об этом довольно долгое время. Жалко, что это случилось до нашей встречи, Джон. Получилась бы замечательная тема для блога. Джон боролся примерно три секунды против этой явной попытки отвлечь его от уборки, а потом сдался. – Что тогда случилось? Шерлок широко улыбнулся. – Твой энтузиазм в уборке не очень долго длится, а? Джон соизволил небольшую улыбку этому детскому триумфу Шерлока. – Ты собираешься рассказывать или нет? Шерлок откинулся на диван рядом с Джоном, вытягивая ноги. – Я когда-нибудь упоминал типа, которого знал в университете, по имени Регги Масгрейв? * Ходить по магазинам было одним из самых странных опытов в жизни Джона. Более странным, чем вторжение в Афганистан или преследование такси по всему Лондону. Наблюдать, как Шерлок стоит в проходе между стеллажами Теско, надменно рассматривая разные марки легкоприготавливаемого риса, было подобно столкновению двух миров. Джон спрашивал себя, стоит ли ему увековечить этот момент в блоге? Лестрейд наверняка расхохочется над этим. По правде сказать, ему удалось вытащить Шерлока в магазин только путём удерживания одного из экспериментов в заложниках над раковиной (он пытался не заглядывать внутрь пластикового контейнера, но ему казалось, что в эксперименте каким-то образом задействованы ушные раковины). Шерлок взглянул на Джона с комическим выражением удивления и предательства, как будто до этого его сосед был послушной собакой, которая внезапно ополчилась на хозяина. Джон буквально всучил ему плащ и выпихнул того за дверь. Воспоминание вызывало улыбку, но он подавил её. Шерлок бы, скорее всего, вычислил каким-то образом, что Джон смеялся над ним. В отделе с ванными принадлежностями Шерлок незаметно подошёл к Джону, пока тот решал, какой шампунь выбрать (и пытался быть не слишком очевидным, если вдруг Шерлок захочет поиздеваться над ним до конца дня). Джон ощутил укол плохих предчувствий. Тихий, хитрый Шерлок никогда не сулил ничего хорошего. – Видишь ту женщину, вон там? – прошептал Шерлок, наклоняясь так, чтобы никто не услышал, и нарушая всякое личное пространство Джона с настоящей беспечностью. Тот вздохнул и послушно проследовал за взглядом Шерлока. – Да, и что с нею? – Она волнуется, что беременна и не от мужа. Джон опять посмотрел на женщину, которой было за тридцать; хорошо одета и сложена, в корзинке журнал и огромная плитка шоколада. Она рассматривала разные марки увлажняющих кремов. Он подождал, когда она отправится к другому отделу, прежде чем ответить: – Как ты можешь это знать? Шерлок пожал плечами. – Просто, правда. Она уже бродит по этому отделу около десяти минут, но так ничего и не взяла. Она продолжает смотреть на тесты на беременность, но не берёт ни один. Она нервничает. Продолжает крутить своё обручальное кольцо – она волнуется о своём браке. Прошла по этому отделу уже, по крайней мере, четыре раза, но ничего не положила в корзину, это предполагает, что она старается скрыть факт покупки теста от других покупателей. Зачем ей это делать? Она определённо не знает нас или того неважно одетого клерка, который размышляет над презервативами дольше, чем, по-моему, необходимо для любого, кто одет в подобный костюм. Её уклончивость перед незнакомцами предполагает паранойю и нечистую совесть. Она прошмыгнула в другой отдел, чтобы подбодрить себя. Скоро вернётся. Джон сказал единственное, что пришло ему в голову: – Как ты можешь знать, что она смотрела на тесты на беременность? Может, она нервничает по поводу... покупки презервативов? – У неё журнал «Космо» в корзине. Она просвещённая, современная женщина. И она замужем. Зачем ей нервничать, покупая презервативы? Также, – Шерлок прижал палец к губам в задумчивом жесте, взгляд был устремлён в никуда, и Джон подавил в себе вспышку привязанности, – из-за явных жёлтых полос у неё на ногтях видно, что она курит, и, судя по её нервным подёргиваниям, она уже давно не притрагивалась к сигарете. Она воздерживается, просто на случай. Отсюда и размер шоколадной плитки. Нужно компенсировать чем-то. Всё вместе служит уликами, указывающими на один вывод. – Ну, не знаю, – Джон выбрал шампунь и кинул его в тележку, – звучит как угадывание, как по мне. Шерлок круто развернулся, чтобы наградить Джона возмущённым взглядом, полы плаща взвились в драматическом жесте, и Джон расхохотался. – Я просто хочу сказать, - выдавил он между смешками, – ты не можешь знать, изменила ли она мужу. Думаю, покупка теста на беременность довольно нервирует даже без измены. – Я прав, – Шерлок сказал это так, будто провозглашал незыблемую истину. Джон усмехнулся. – Но как удачно, что ты не можешь доказать этого. В этот момент женщина вновь проскользнула в отдел и отправилась вполне будничной походкой по направлению к тестам на беременность, схватила один и уронила в корзину. Она намеренно игнорировала Шерлока и Джона, когда развернулась, чтобы уйти. Шерлок одарил Джона ухмылкой, повернулся к женщине и сказал приятным тоном: – О, привет, Джен. А затем он последовал в другой отдел до того, как у неё появился шанс ответить, оставляя «Джен» пялиться на Джона со всё нарастающей паникой. Джон вежливо улыбнулся ей и поспешил вслед за Шерлоком. Его сосед читал этикетку очистителя воздуха с отстранённым интересом. – Как ты узнал её имя? – прошипел Джон. Шерлок с жалостью посмотрел на него. – Она носит ожерелье, на котором сказано «Дженнифер». В самом деле, Джон, даже Андерсон мог догадаться о таком. – О. Это было очень грубо, то, что ты сейчас сделал. Ты напугал её. – Она очень скоро об этом забудет. Я не похож на давно забытого знакомого, который собирается всё рассказать её мужу. – Не в этом дело. – Тогда почему ты сейчас рассмеёшься? – Заткнись. Шерлок покровительственно положил руку на плечо Джону. – Не волнуйся, Джон, – сказал он, усмехаясь, – ты хорошо справляешься. Ты не находишь ответов, но начинаешь спрашивать правильные вопросы. – Заткнись. Пока они добирались домой, Шерлок объяснил своему соседу как он догадался, что кассирша имела интрижку с подружкой своего брата, Джон осознал, со вспышкой удивления, что прошло вот уже две недели с тех пор как у Шерлока было дело. И ему придётся мириться с наличием ушных раковин на кухне. Могло быть и хуже. * Джон сидел за кухонным столом, уставившись на остывшую кружку чая и призывая Гарри вернуться домой. Он взглянул на часы. Часть его мозга уже возводила самые ужасные сценарии, вспоминая девушек на обложках мужских журналов, автомобильные аварии, грабёж с изнасилованием и хуже. Другая часть уговаривала его успокоиться и не вести себя как мама-курица. Гарри восемнадцать лет, она может делать то, что хочет. Пойти выпивать вместе с друзьями каждую ночь было частью того, что обычно делают после окончания первого курса. Он снова посмотрел на часы. Вздохнул и налил себе новую чашку чая. Спустя час, когда Джон практически уговорил себя пойти в кровать, он услышал слабый шум ключа в дверном замке, затем приглушённые шаги, спотыкающиеся по коридору. Теперь, когда волнение за Гарри ослабло, он начал паниковать. Что он собирается сказать ей теперь, когда она пришла домой? Как будто он сам никогда не приходил домой поздно. Почему он её дожидался? Он заставил себя сидеть смирно. Гарри зашла на кухню босиком, держа свои туфли на высоком каблуке в правой руке. Она мельком взглянула на Джона, сидящего за кухонным столом и неуверенно улыбнулась. – Привет, – сказала она хрипло, практически падая на стул. Джон натянуто улыбнулся. – Привет, – он прочистил горло. – Хорошо ночка прошла? Она пожала плечами. – Нормально, – её конечности двигались легко и свободно, но вот взгляд продолжал гулять по кухне, изредка останавливаясь на Джоне и вновь убегая. Они сидели в неловком молчании несколько минут, прежде чем она резко поднялась, чуть покачнувшись. – Я иду в кровать, – объявила она. Джон кивнул. – Хорошо... да, хорошо. Увидимся утром. Она повернулась, чтобы уйти, и он мысленно назвал себя трусом. Нет. Нет, он не был трусом. – Гарри, у тебя всё... Я имею в виду, ты... ты в порядке? Вот что он хотел у неё спросить. Ему хотелось знать, почему его сестра весь день безучастно смотрела в экран телевизора, постоянно поглядывая на часы и нервно сгрызая ногти почти до основания, такая отстранённая. Она никогда от него не отстранялась. Он нервно облизал губы. Она выжидающе смотрела на него. – Что-нибудь не так? – выдавил он наконец. Она посмотрела на него так, будто он сказал что-то абсолютно нелепое. – Конечно, нет, – ответила она, даже не пытаясь сделать вид, что она не врёт, чтобы успокоить его. – Всё просто замечательно. Она повернулась и покинула комнату, оставляя Джона пялиться в полупустую кружку и думать про себя: «трус». * Джон проснулся посреди ночи из-за ужасного шума с нижнего этажа. Он сел, сердце его подскочило, и потянулся к лампе, гадая, взорвал ли Шерлок тостер... опять. Он покосился на часы. Четыре часа утра. Ну, конечно. Он вздохнул и опустил ноги с кровати, зевая. Когда он доковылял до второго этажа, то обнаружил Шерлока, сидящего на диване, прижимающего к себе левую руку и тяжело дышащего. Он всё ещё был в своём пальто, волосы его были всклокочены, а щёки порозовели от ночного воздуха. Джон моргнул. – Я не знал, что ты выходил. Что с твоей рукой? Шерлок подпрыгнул от звука его голоса, поворачивая голову, чтобы взглянуть на соседа, и Джону стало не по себе: Шерлок не заметил, как он вошёл. – Для дела, – Шерлок попробовал выпрямить пальцы и зашипел. Джон направился к нему автоматически, вытягивая руку, и Шерлок отпрянул, раздражённо фыркая. – Я в порядке. Попал в стычку с бандитом в спортивном костюме. Точнее, моя рука попала в стычку со стеной. Скука. Он попытался встать, но тут же упал на Джона, который схватил его за плечи, чтобы поддержать. – Ладно, хватит, – Джон толкнул Шерлока обратно на диван. – Ты никуда не идёшь, пока я за тобой не присматриваю. Когда ты в последний раз спал? Или ел? И нет, чай и печенье не считаются, – он попытался заглянуть в глаза Шерлока. Шерлок вздохнул, и это был вздох мученика – что, Джон счёл, было чересчур в этой ситуации – и затих, откидывая голову на диван и закрывая глаза. – Ладно, исполни свой докторский долг, – он протянул руку Джону для осмотра, заметно пытаясь выглядеть равнодушным. Джон взглянул более тщательно. Руки детектива дрожали, а под глазами собрались синюшные мешки. Вот как выглядит истощённый Шерлок, понял он. Он осторожно повернул повреждённую руку Шерлока в своей, пытаясь не думать о том, чем занимался Шерлок эти несколько дней без него. Джон не участвовал в этом деле, приходилось отрабатывать часы в клинике, а Шерлок сказал, что дело будет простеньким, как бы то ни было, ничего, о чём стоит писать в блоге. Чёртов лжец. Джон, чей инстинкт самосохранения был слишком высок, чтобы обратить внимание на то, что Шерлок копался в его блоге, просто закатил глаза и ушёл на работу. Сейчас же его терзало чувство вины. И как он не заметил сразу? Он поднял взгляд от синяков на руке Шерлока и обнаружил, что его сосед рассматривает его; голова детектива всё ещё лежала на диване. Его взгляд, обычно острый и сфокусированный, сейчас бродил по лицу Джона, и это заставило того напряжённо сглотнуть. – Я – не твоя ответственность, Джон, – голос Шерлока был даже глубже чем обычно, он устало растягивал слова. Джон не выпустил его руки. – Вообще-то, да. Ты псих ненормальный. А теперь сядь прямо, пока я схожу за аптечкой. И больше никаких ночных вылазок без меня. Шерлок вздохнул и снова закрыл глаза. Он улыбался. * Шерлок взял Джона на следующее дело, что Джон посчитал выигрышем. Он осознал, что на самом деле скучал по беготне по всему Лондону с единственным в мире консультирующим детективом. В этом смысле, он постепенно начинал волноваться, что однажды обнаружит себя использующим вместо салатницы пластиковый контейнер для частей тела. Но, упиваясь успешным выполнением дела, всё ещё восхищаясь силой той стихии, которую воплощает в себе Шерлок «в деле», подпрыгивая от адреналина, ему сложно волноваться об этом слишком сильно. Это случилось, когда они шли по улице, которая только начинала заполняться прохожими: Шерлок распевал о новом итальянском ресторане, который они должны были навестить прямо сейчас (хотя оба не спали уже два дня), тогда Джон увидел Клару. Шерлок заметил, что тот напрягся (а как же иначе?) и резко прекратил говорить, проследовав за взглядом Джона. Его сосед задержал дыхание, пока цоканье каблуков Клары не испарилось в шуме улицы за их спинами. Она не заметила его. Джон медленно выдохнул, когда чувства анти-кульминации и поражения улеглись. – Кто это был? Джон зыркнул на Шерлока, потом себе под ноги, которые стабильно шагали по мостовой. – Никто. Шерлок сощурил глаза и начал рассматривать его как предмет дедукции. Джон ненавидел то, что даже несмотря на плохие воспоминания, он не мог не почувствовать знакомого волнения от того, что ему удалось удивить Шерлока. Внезапно ему уже не хотелось даже есть. * Джон встретил Клару только однажды. Это было незадолго до того, как он отплыл в Афганистан, а Гарри и Клара устроили в своём доме модную вечеринку по поводу помолвки. Он помнил общее впечатление пышности и дискомфорта, хотя некомфортно, наверно, было только ему. Он помнил, что Клара была дерзкой, блистательной, и Гарри цеплялась за её руку и за каждое её слово. Он почувствовал себя внезапно очень маленьким по отношению к Гарри, которая вновь носила каблуки и наносила куда больше макияжа, чем обычно, болтая с гостями как странная, повышенная версия его тихой милой сестры. Стойким воспоминанием о том вечере была Гарри, которая увела его в сторону, её волосы и губы блестели, щёки раскраснелись и глаза сверкали от вина. Она прошептала: «Джон, я так счастлива», как будто это был секрет. * Когда они впервые вместе отправились на дело, когда Джон ещё только учился не удивляться всему, что делал Шерлок, он посмеялся над идеей того, что детектив может принимать наркотики. Ему это казалось нелепым. Казалось, что у Шерлока всё под контролем, что он клинически выше любых физических искушений. После четырёх месяцев совместного проживания, после появления Мориарти и убийцы-таксиста, и даже после путешествия в супермаркет, его мнение о Шерлоке как о сверхчеловеке несколько поменялись. Он всё ещё не был готов. Разочаровывающим образом, так свойственным почти всем событиям в жизни Джона, и всё же таким атипичным для Шерлока Холмса, разоблачение было не очень драматичным. Фактически Шерлок в это время спал. Джон прибыл домой после проведения выходных с родителями, изнурённый путешествием и словесными выкрутасами, и обнаружил Шерлока, свернувшегося на диване. Он улыбнулся про себя: с этого угла Шерлок напоминает ребёнка-переростка. Заняло секунду, чтобы заметить шприц, лежащий рядом с маленькой деревянной коробкой на кофейном столике. Когда Джон заставил свои руки прекратить дрожать, он подошёл к дивану, проверил пульс и дыхание Шерлока, перевернул его, чтобы тот не захлебнулся собственной рвотой. Потом он спокойно принялся за уборку. Когда Шерлок проснулся на следующий день, Джон сидел за кухонным столом, читал газету и пил чай. Он услышал стон из гостиной, слабые шорохи и шёпот Шерлока, пытающегося встать и потянуться. Он мог различить точный момент, когда мозг Шерлока включился, когда он застыл, осознавая, что не один. Джон начал считать до десяти, поворачивая страницу газеты нарочно, чтобы дать время Шерлоку на осознание того, что Джон был на кухне, и что его кокаин пропал. Он как раз добрался до шести, когда Шерлок появился в проёме кухни, смотря с осторожностью. – Где он? Шерлок пытался говорить буднично. Его голос был таким же грубым, как когда он был истощён или после неистовой пробежки, а Джону приходилось его латать. Его кожа выглядела полупрозрачной и ужасно деликатной. – Где-то, где ты не найдёшь. – Почему? Почему для тебя это важно? – его тон был равнодушным, но Джон мог почувствовать под этим злость. Он пытался держать себя в руках, но чувствовал, как теряет контроль. Это было не то же самое, что череп на каминной полке или использование стены в качестве мишени. Это уже была не игра. – Это много значит для меня. Я не собираюсь тебя осуждать за твои привычки, но не собираюсь просто сидеть и услужливо держать рот на замке, когда ты принимаешь эту хрень. – Я говорил тебе раньше, я — не твоя ответственность, – сейчас Шерлок был зол. Очень зол. Джон взял себя в руки. – Я — не твоя ответственность, – повторил Шерлок, подходя ближе к столу. – А ты – не моя. Я не собираюсь тебя спасать от жизненных банальностей. Я не герой трагедии, Джон, и я не твоя сестра. Это тебя не касается. А теперь верни его назад. Конечно, Шерлок знал точно, на какую кнопку нажимать. Разумеется, Джон медленно встал, оставляя кружку с чаем. – Я не могу его отдать. Его больше нет. Шерлок сузил глаза, глядя на него, и Джон мог сказать, что тот пытался определить: блефует или нет? Всего раз ему не доставило удовольствия завладеть абсолютным вниманием Шерлока. Он ответил на взгляд уверенно. Он не был, как правило, тем, кто умеет блефовать. Шерлок резко выдохнул. – Ты избавился от него. – Да, избавился, – он глубоко вздохнул. – Можешь выбросить меня из квартиры, если хочешь, оскорбляй меня, что угодно. Но я не собираюсь закрывать на это глаза. Не собираюсь, – он обыскал квартиру, но не нашёл больше. Он даже – в момент поэтической паранойи – проверил внутри черепа. Впрочем, если Шерлок всё же что-то спрятал, то у него не было шанса. Шерлок сделал шаг ближе. – Это не твой выбор, – он говорил мягко, опасно. – Ты не можешь меня исправить, Доктор. – Разве ты не понимаешь? – внезапно сорвался на крик Джон, и не мог вспомнить своего решения насчёт этого действия. – Это тебя уничтожит! Наступила тишина. Шерлок опирался на столешницу, тяжело дыша и хмуро разглядывая линолеум. Он выглядел так, словно ему больно смотреть в лицо Джону. – Я иду на работу, – сказал Джон, выбрав самый нелепый из возможных способов закончить подобный разговор. Он хлопнул дверью у себя за спиной. * Последняя ночь, когда Джон видел Гарри до его встречи с Шерлоком – он сидел в своей квартире, уставившись на мигающий курсор. Стук в двери был потрясением, он подождал, прежде чем его сердце придёт в норму, заставил себя подняться со стула, моргая, чтобы убрать изображение чистой страницы блога из своего сознания. Он не ожидал визита сестры. Джон тупо на неё уставился. – Гарри. Что ты здесь делаешь? Всё в порядке? Входи, прости, входи. Он отступил назад, пытаясь не показывать ей, как тяжело наступать на больную ногу, и Гарри медленно вошла. Она была очень бледной. Её глаза были широко распахнуты и смотрели печально-изумлённо, как когда она была ребёнком, в поисках Джона, который защитит её от издевательств; но теперь она была более самоуверенна. Джон мог сказать с первого взгляда, что она была трезвой, хотя её помятая одежда всё ещё пахла выпивкой. – Что случилось? – Гарри была в его квартире, так что он полагал, что вполне уверенно мог поставить на то, что что-то случилось. Она была здесь всего однажды, пару месяцев назад, передёрнулась и назвала квартиру депрессивной. Она предложила Джону помощь в оплате нового жилья, но он вежливо отказался. Ему бы не хотелось жить за счёт денег Клары, и они оба это знали, но он этого не сказал, так же как и Гарри. С тех пор она не переступала порога этой квартиры. Она взглянула на него сейчас, неуверенная под этим покровом осторожности и опустошённости. – Я оставила Клару. – Понятно, – Джон пытался тщетно скрыть свою радость от этой новости. Злорадство сейчас никому не поможет.– Что ж, хочешь, я не знаю... хочешь поговорить об этом? Я мог бы поставить чайник. Гарри фыркнула и прикрыла глаза рукой. – Это твоё решение всех проблем, Джон. Он всё равно сделал чай, конечно. Они сели, отпивая из кружек, Гарри сидела на его единственном стуле, пока сам Джон сел на кровать. Он не был уверен, стоит ли ему спрашивать её о том, что произошло, боясь, что всё, что он скажет, будет звучать как осуждение, а потому он ждал, когда сестра сама заговорит. Он ощутил неожиданное дежавю, когда уставился на свою чашку, в которую он вцеплялся, казалось, как в нить, соединяющую его с жизнью. В груди щемило, когда он смотрел на Гарри в таком состоянии. Он бессмысленно желал вернуться в то время, когда он был героем её детства, смог бы взять под контроль и каким-то образом стать для неё большим. Глупо. Он сейчас был не в состоянии приглядывать за кем-либо. – Ты был прав насчёт нее. Джон поднял взгляд, поражённый. Гарри не смотрела на него, вместо этого сфокусировав свой взгляд на одной точке на ковре между ними. Он спросил осторожно: – Прав насчёт чего? – Она... – Гарри сделала паузу. – Она не была по-настоящему со мной. Я думала, что была. Это было хорошо – думать, что кто-то рядом. Но она никогда не была на самом деле вместе со мной. – Мне жаль. Гарри встала, оставляя кружку на столе. – Я собираюсь остаться у друга на несколько недель, пока я не разберусь со всем, – она потянулась к карману. – Я хочу, чтобы у тебя было это, – она протянула свой телефон, причудливую вещицу со сложными кнопками, на которых у Джона уйдёт где-то час, чтобы отправить сообщение. – Я не хочу ничего из того, что она мне дала, но мне бы хотелось, чтобы от этого была хоть какая-то польза. Джон медленно взял его и посмотрел на гравированную крышку. – Ты уверена? – Определённо. Я не могу носить её имя у себя в кармане. Она повернулась в дверном проёме, когда уходила, поцеловала Джона в щёку и сказала: – Позвони, если что-то понадобится, – как будто это был её долг. Джон чуть не дёрнулся, но вместо этого натянуто улыбнулся. Прежде чем она закрыла дверь за собой, снова сказала: – Ты был прав насчёт неё. Ей не было необходимости добавлять, что она никогда не простит его за это. * Когда Джон вернулся обратно в квартиру в ночь после громогласной ссоры с Шерлоком, он был практически так же поражён оттого, что обнаружил, как и в прошлый раз. Кухня была прибрана, на столе его ожидала пронзительно-горячая еда на вынос, и Шерлок сидел, полностью одетый, в гостиной, смотря по телевизору «Бриллианты навсегда». Джон чуть не рассмеялся. Ему стало интересно, существует ли у Шерлока такой список, где он научно протестировал решения в случаях, когда Джон взбешен. Метод по примирению №1: Купить еды на вынос. Эффективно в случае оставленной в холодильнике головы. Метод по примирению №2: Позволить Джону смотреть его любимые фильмы. Приемлемый ответ на оставленные в блоге оскорбительные комментарии и/или воровстве ноутбука Джона. Метод по примирению №3: Прибраться на кухне. Использовать только в случае крайней необходимости. Джон вошёл в гостиную со своей порцией и уселся в своё обычное кресло. Шерлок отвёл взгляд от телевизора, когда он занял своё место и, колеблясь, кивнул. Видеть Шерлока колеблющимся по поводу чего-либо было такой редкостью, что Джон не мог подготовить себя к тому, что это могло быть блефом. Он кивнул в ответ. Шерлок всё ещё был бледнее, чем обычно, и круги под глазами, казалось, буквально въелись в кожу. Джон одёрнул себя, чтоб не пялиться, и уставился на экран. Он мог почувствовать, что Шерлок следит за ним. Этой ночью Джону снилось, что он выкрикивал имя Шерлока. Его голос был приглушён расстоянием в десять ярдов и двумя слоями стекла. Шерлок стоял к нему спиной, водитель такси держал одну таблетку, а детектив – другую. Джон кричал, пока его голос не охрип, и выстрелил, когда осознал, что Шерлок его не услышит. Пуля пробила стекло между ними. Всё это время он думал: «Я опоздал». Он проснулся, выдохнув имя Шерлока и трясясь, будто увидел кошмар. * С тех пор, как он встретил Шерлока, Джону пришлось столкнуться со множеством неожиданных открытий о своём соседе и о самом себе. Это открытия начинались с: «Этот человек абсолютно ненормальный» и «Он прав – я нуждаюсь в опасностях» и до: «У меня больше никогда не будет девушки» и «Череп в коробке для хлеба». Однажды утром, примерно после пяти месяцев совместного проживания, он пришёл к пугающему и всё же совершенно неизбежному открытию о своих чувствах к Шерлоку. Так же случилось, что это был его день рождения. Он был на кухне, на ходу поедая тост, так как опаздывал на работу, когда Шерлок вошёл со своей обычной самоуверенностью. – Сегодня твой день рождения, – объявил он, кладя надорванную магазинную сумку на кухонный стол. Джон мигнул, не уверенный, будет ли «спасибо» чрезмерно оптимистичным ответом на такое заявление. Возможно, Шерлок думал, что он настолько туп, что забыл об этом. Но он всё же рискнул. – Спасибо, – сказал Джон, смахивая крошки тоста со своего свитера. Шерлок улыбнулся и величественно указал на сумку. – Всегда пожалуйста, – сказал он великодушно. Джон посмотрел на сумку, потом – на Шерлока, потом опять на сумку. Потом снова на Шерлока. Просто чтобы убедиться. – Боже, неужели ты наконец-то купил молока? Шерлок нахмурился. – Нет. Просто посмотри в проклятый мешок, Джон. У меня нет на это целого дня. – Да, есть, – пробормотал Джон, посмотрев время на ручных часах и открывая сумку, чтобы взглянуть. Он определённо опоздает. Он достал содержимое сумки и замер. – Я... я не понимаю, – сказал он медленно. Взглянул на Шерлока, который глядел на него с определённой беспечностью. – Это всё. Всё, что тебе не удалось отыскать в прошлый раз. Не могу тебя винить, я спрятал достаточно хорошо, хотя я больше беспокоился о Лестрейде тогда. Это было до нашей встречи. Джон разинул рот. – Почему ты отдаёшь мне это? Шерлок прислонился к стойке, скрестив руки и откинув голову к потолку, прежде чем продолжить говорить, будто он решил, что это было что-то неприятное, с чем нужно просто смириться и покончить. – Я вполне справлялся раньше. Я возмещал наркотики сигаретами, а сигареты никотиновыми пластырями, и когда мне удавалось, я заменял всё это раскрытием дел, и...– он сделал паузу, не опуская свой взгляд с потолка, – всё было хорошо. Пальцы правой руки Шерлока гипнотически стучали по левой. Джон боялся дышать. – То, что ты видел, было просто неудачным рецидивом, – он всё же посмотрел на Джона, снова выглядя решительно. Джон пытался подавить практически физическую боль от того, как честен Шерлок пытался быть по отношению к нему. Он был ошеломлён. Когда он уже думал, что повидал от него всего, что только можно, скользкий ублюдок поразил его правдой. – В интересах поддержания мира, – Шерлок произносил это снисходительно, как будто прочитал эти слова где-то раннее и решал, сомневаясь, стоит ли их применять. – Я подумал, что продемонстрирую тебе, что этого больше не повторится, – он протянул руки через стол и подтолкнул сумку ближе к Джону, а тот взял, беспомощно сжимая. – Спасибо, – сказал он опять. Шерлок улыбнулся ему, как тогда, когда он застрелил таксиста, чтобы спасти жизнь детективу, когда он предложил: «Ужин?», как будто это было что-то будничное, то, что они делали каждый вечер. Джон ощутил схожее желание рассмеяться, последовать за Шерлоком, куда бы тот ни захотел. Шерлок выскользнул из комнаты, оставляя Джона с самым необычным и нелегальным предложением мира, какой он когда-либо получал в одной руке, и с полусъеденным тостом в другой. Он неясно осознавал, что улыбался сейчас, как идиот. Он поднял взгляд и увидел череп Валли, находившийся между микроволновкой и химическим набором Шерлока, уставившийся на него радостно. На нём была шапка именинника. – Чёрт, – произнёс Джон, осознавая. * Жить с Шерлоком значило сделать жизнь ярче. Это не делало Джона счастливым, и не делало его несчастным. Это было бы слишком просто. Было куда сложнее. Шерлок никогда его не раздражал: он доводил до бешенства. Джон не был счастлив: он просто неистовствовал, задыхаясь от смеха и адреналина. Это не всегда было хорошо, и точно нелегко, но Джон никогда не доверял гладкому течению жизни. Жизнь с Шерлоком искореняла то, чем был Джон: искалеченным бывшим военным, которому нечего сказать о своей жизни. Джон не думал, что Шерлок спасёт его, что бы он там ни говорил. Но иногда он мог признать, что жизнь с Шерлоком помогает ему спасти себя самому. Признание самому себе в своих чувствах к Шерлоку, на самом деле, мало что изменило. Сам факт сожительства с Шерлоком уже поменял жизнь Джона до неузнаваемости, так что это было ужасающее, в замедленном действии осознание, что он не мог сделать его таким монументальным, как оно могло бы быть. Джон думал, что не может себя винить за то, что осознавал это так долго. Большую часть времени он не был даже уверен, нравится ли ему Шерлок вообще. Довольно большую долю от всего времени ему хотелось того ударить. Ему запомнилось, что Шерлок легко его бросил в первую ночь, когда они встретились, и свой собственный изумлённый ответ на это. Интересно, была ли это ещё одна из тех вещей, которую Шерлок знал о нём до того, как он сам узнал. Это вводит в депрессию, думал он, когда, примостив локти на ручки кресла, положив подбородок на руки, наблюдал за тем, как Шерлок ставит эксперименты (его абсолютно сумасшедший сосед аккуратно помещал горелку Бунзена под колбу, которая, Джон очень надеялся, не была наполнена человеческой кровью). С тех пор, как Джон переехал к Шерлоку, он научился не ожидать многого в плане приватности, или даже её иллюзии. Но он осознавал, что ему явно не достаёт самосознания, если его заранее отвергнет человек, отношение к которому Джон так и не смог точно обозначить. – Я собираюсь сходить за едой, – объявил он, вставая и потягиваясь. – Какова вероятность того, что квартира не сгорит к моему возвращению? Шерлок улыбнулся. Бледной, сумасшедшей, безжалостной ухмылкой. – Не больше, чем в любой другой день. «Бесполезно», – подумал Джон, подхватывая свою куртку и ключи. Абсолютно бесполезно. * Неделей позднее Джон отправился навестить Гарри. * – Ну, как всё прошло? Джон моргнул и поднял взгляд с газеты. Шерлок был поглощён обновлением своего сайта (на ноутбуке Джона) весь день, не сказав ни слова, кроме как чтобы пожаловаться, что Джон отключил свой пароль, от чего пропадало всё веселье. – Как прошло что? – Твой обед с сестрой в её квартире. – Было... – Джон остановился, слово «нормально» застыло на его губах. – Было много криков. Шерлок поднял взгляд с экрана ноутбука и внимательно посмотрел на него, нахмурился. – Ты... рад этому, – сказал он медленно. Джон усмехнулся и вернулся к прочтению газеты. Он мог ощутить с того конца комнаты, как сбивается контроль Шерлока и подумал: «Сейчас». Он аккуратно сложил газету, отложил её и посмотрел на Шерлока в ответ. Тот тут же сел чуть прямее. – Что? – спросил он, его глаза бродили по лицу Джона. Джон продолжал ровно смотреть на него. – Что значит твоё «что»? – У тебя этот вид, – Шерлок отложил ноутбук в сторону и наклонился вперёд в своём кресле. – Этот вид, который говорит: «Я просто скучный, обычный Джон Ватсон, владелец большого количества свитеров». В последний раз ты пытался использовать его на мне, когда хотел убедить меня, что не стрелял в человека. Ты можешь припомнить, что получилось не очень удачно. Джон блаженно улыбнулся. – Чашку чая бы. Тебе заварить? Он направился на кухню, не дождавшись ответа. Он слышал, что Шерлок направился следом, но проигнорировал это, взяв две чашки из комода и поместив их на стойку. – Это касается твоей сестры? – Шерлоку было не по себе оттого, что ему приходится спрашивать. Джон изо всех сил пытался убрать ухмылку с лица, прежде чем обернуться к нему. – Нет, – сказал он, – нет, это не из-за Гарри. Это из-за меня. Шерлок приподнял насмешливую бровь. Джон отметил про себя небрежно, что наделение бровей Шерлока человеческими свойствами что-то должно говорить о нём самом. – Ты сказал «опасность», – произнёс Джон, – и вот он я. Он сделал шаг вперёд, положил руку Шерлоку на шею и поцеловал его. * Позднее этой ночью Джон смотрел телевизор, когда входная дверь распахнулась, и он услышал Шерлока, поднимающегося по ступенькам. Он мельком отвёл взгляд от экрана, когда Шерлок ворвался в гостиную. Его сосед быстро оглядел комнату, прежде чем остановить взгляд на Джоне, сидящем в его кресле. Он намеренно выбрал именно кресло Шерлока, чтобы быть лицом к двери, когда тот войдёт. – Всё хорошо? – спросил он, возвращаясь к просмотру «Фолти Таувэрс». Шерлок не ответил, просто вошёл и устроился в кресле Джона. Он наклонился вперёд, поместив локти на колени и положив подбородок на скрещённые пальцы. Джон вздохнул и нажал на кнопку отключения звука на пульте. – Ладно, у тебя есть вопросы, – он увидел, как Шерлок поджимает губы из-за того, что его собственные слова были ему возвращены, и почти почувствовал вину за то, что слишком сильно собой восхищается сейчас. Почти. – Ты поцеловал меня. – Это... не вопрос. Шерлок сузил глаза. «Хорошо», – подумал Джон. Хватит ходить по краю. – Почему ты поцеловал меня? – Потому что мне захотелось, – Джону даже не нужно было особо задуматься перед ответом. Шерлок посмотрел на него с сомнением. – Я тебя привлекаю. – Каждый момент каждого дня, – он добавил, для ровного счёта. – Даже когда мне хочется ударить тебя, – потому что Шерлок никогда не удовлетворится неполной правдой. Шерлок выпрямился и откинулся в кресле, ничего не сказав. Он не проявлял ни единого знака замешательства, но его молчание было достаточным показателем. Он выглядит так, подметил с интересом Джон, будто просматривает в уме список всех приготовленных ответов и находит их неподходящими. Никакого резервного плана для этого, значит. В этом была вся проблема с Шерлоком. Он не привык к резервным планам. Они почти всегда срабатывали с первого раза. – И что ты надеешься получить от этого? – спросил он, заметно заставляя себя вернуться в нужное русло. – Ну, в идеале, немного взаимности. Но я не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Честно, это просто выглядело как... – Джон сделал паузу, обдумывая формулировку, – как самый эффективный метод показать тебе моё мнение. Никто из нас особо не мастак в разговорах о наших чувствах, не так ли? Шерлок задумчиво постукивал пальцами по губам. Он поднял одну из газет, засорявших комнату, и резко положил её на место. – Меня это не поменяет, – сказал он. – Я знаю. – Ты правда думаешь, что сможешь справиться? – Шерлок продолжал смотреть на газеты. – Большую часть времени я даже не буду замечать, что ты зол на меня, или не буду понимать причину. Я всё ещё не буду разговаривать с тобой по нескольку дней, в конце концов. – До этого у нас получалось, – сказал Джон правдиво. Он был спокоен. Его руки не дрожали. Шерлок кивнул, пребывая в поисках нужного ответа, будто обдумывая слова Джона всеми своими дедуктивными силами. – Это так, – пробормотал он, проведя пальцем по папке, которую поднял с пола.– В общих чертах. – Если ты на самом деле не хочешь этого... – Джон чувствовал, что это надо сказать. – Я не подниму этот вопрос снова. Шерлок поднял взгляд и внимательно посмотрел на Джона. Тот буквально видел, как вращаются шестерёнки в голове у Шерлока, и попытался не скрыть ничего, чтобы дать тому возможность получить информацию, которую тот так жаждал понять. Внезапно Шерлок уронил файл и метнулся к его креслу, будто очень большая марионетка. Он аккуратно присел перед Джоном, положив руки тому на колени. Джон выдохнул, шок от прикосновения переполнил всё его тело. Кресло было таким низким, что Шерлок всё ещё был чуточку выше него. Он непроизвольно облизал губы, и Шерлок мягко улыбнулся, глядя то в глаза Джону, то на его губы. Он наклонился ближе. Знакомые черты его лица расплылись. Когда губы Шерлока коснулись его губ, пальцы Джона сжались на коленях соседа. Шерлок целовал мягко, что было весьма неожиданно. Очень осторожный темп. Но Джону думалось, накрывая рукой щёку Шерлока, что это вполне в духе последнего. Тот всегда полагал, что инстинкты — просто иллюзия. Когда они остановились, чтобы взглянуть друг на друга, тяжело дыша, Шерлок упёрся лбом о лоб Джона и бессознательно сжал руки на ткани штанов. Он чувствовал себя так, будто они только что пережили взрыв.