Snow white angel of the night

«Рос он ночью, рос он днем. Зрело яблочко на нем».

С недавних пор вынужден был смириться с тем фактом, что я — человек неполноценный, у которого душа отделена от демонической сущности. Нынче мне не страшна боль, причиненная острыми предметами, нет боязни столкновения с существами из подземного мира, поглощенного бесконечным адским пламенем. Мне страшны чувства, отвержение, потеря дорогих людей и собственный последний вздох. В определенный момент я буду стоять на грани безумства и безысходности, мне потребуется помощь близкого, но, оглянувшись назад и протянув руку, пойму, что позади одна тень. Тень одиночества. — Я расскажу тебе историю своего рождения, — обращаюсь к Неро и неуклюже передвигаю ноги. — Отделив и вернув свою человеческую душу, я познал всю тяжесть совершенного мною преступления. Я осознал, насколько важным было все то, от чего я избавился, пытаясь утолить свою жажду власти. Парень молодой поддерживает меня за плечи и не дает упасть. Его глаза столь родные мне задаются одним и тем же вопросом: «Что за чушь он городит?» — читалось по выражению его лица. Однако я не объясняю — пытаюсь донести свои последние слова и открыться хотя бы сейчас. — Мне хотелось, чтобы меня оберегали и любили. Но я был совсем один. Мне оставалось только выживать, — мои слова с огромным трудом слышно: становится все тяжелее и тяжелее разговаривать, а тело, покрытое трещинами, отказывается повиноваться. Я никогда не был любимчиком в семье. Все самое достойное давалось младшему брату, чье имя Данте. И вот мы проходим то место, где я когда-то игрался в одиночку. — Кстати, я сидел и играл прямо здесь, — тростью своей указываю на старую деревянную лошадь, пребывающую в ужасном состоянии. Данте никогда не любил быть вторым. Наши характеры в этом сходятся. Мы все решали с помощью боя. В детстве нашим оружием были палки и кулаки, в подростковом возрасте мы не пересекались, но я точно знаю, что меч Данте куда мощнее моего. Наша мать во время катастрофы спасла в первую очередь младшего сына, что было отвратительно знать и принимать мне. В любой ситуации оставалось полагаться лишь на себя и, втайне убежав из дома, я спасся самостоятельно. Мой характер силен благодаря собственным действиям и глухому одиночеству, в котором я вырос. Моей единственной поддержкой с недавних пор были демоны. Они оберегали меня, один из них, Грифон, служил собеседником порою мудрым и толковым. Сейчас они бессильны, как и сам я. С каждой секундой тело слабеет. — Есть только человек, откинувший все человеческое в своей нескончаемой погоне за властью. Этот человек — старший брат Данте, — усмешка красуется на моих губах, но боль никак не утихает внутри, прямо там, в сердце, где хранится самый пик воспоминаний, горьких и обреченных. Неро меня совсем перестал слушать, что вполне естественно. Он не подозревает о существовании отца, которому сейчас помогает ходить и не пасть на землю грешников. Вскоре это станет известно из чужих уст. Знал бы он, как сейчас мне тяжело осознавать то, что причиной его оторванной руки стал именно я, прошлый я. Сейчас передо мной задание стоит не из легких: к цели своей добраться, а цель моя — повидать сторону свою демоническую и в глаза разъяренные заглянуть, подвести итог горький и закончить со всем этим, ошибку свою исправить. — Я должен пройти этот путь до конца… Отстраняюсь от Неро и, прихрамывая, бегу к дому, где все и началось, где меч Ямато пронзил мое тело и разделил две стороны. Виднеется впереди раскол земли с глубоким провалом, наверное, в самый Ад. До края добегаю и прыжок совершаю в самую бездну. Нет, я не упаду. Грифон на помощь поспешил по моему приказу и на темных крыльях своих доставил на вторую сторону оконченной битвы. Данте все также полон сил, как и когда-то. Этот бой с могущественным демоном ему кажется не ярой дуэлью, а мимолетной детской игрой. Я ход замедляю и, на трость опираясь, спешу к демону падшему. Я дал ему имя Уризен, что наверняка неправильно. У этой твари не должно быть имени. Подошел ближе к громадине ненасытной и на грудь широкую встал, чуть вперед подался и в глаза страшные заглянул. — Если ветви мы совьем, мы согласье обретем? Не в этот раз, — брови свои черные приподнимаю и изо всех сил улыбаться пытаюсь победоносно. Я не буду воссоединять две стороны воедино, не буду делать так, как хочет кто-то. У меня есть выбор, и он готов к исполнению. Трость поднимаю медленно над головой своей и, смеясь хрипло, вонзаю острие в самое сердце свое. Тело пронзает невыносимая боль. Кровь не хлынет. Я рассыпаюсь. Рассыпаюсь не спеша. Дружелюбно улыбаюсь и руки в стороны раскинул, чувствуя правильность своего выбора. Трость исчезает. Из нее вырывается Грифон, Тень и Кошмар, приобретая закрытую форму шара с их символами. В миг все трое с шумом разбитого стекла разлетаются в разные стороны, а плоть моя с преобразованными белоснежными волосами испаряется в крошечной тишине безмолвных мыслей. — Я лишь тень себя прежнего, ибо я потерял все, — были мои последние слова. — Он словно… Словно белоснежный ангел ночи, — говорит Неро подавлено и в изумлении. — Да, Неро, — молвит Данте с горечью в голосе. — Таким и был твой отец…