4
25 июня 2019 г. в 15:31
Так же как весна вступала в свои права, Чанель обживался в доме у заводи. Здесь было спокойно, и Пак, просыпаясь каждое утро, думал о том, что нужно было давно сюда приехать. В это место нужно было вернуться намного-намного раньше. Не тогда, когда бабушки и дедушки уже не было в живых, а в собственной жизни была полная разруха. Проблемы у Чанеля были и до скандала, все это началось еще тогда, когда он решился открыться родителям, испортив с ними отношения признанием. Они так и не смогли принять его ориентацию, поэтому общение как-то само собой сошло на нет, а Чанель остался совершенно одиноким в огромном Сеуле.
В этом же доме хранилась история чужой и счастливой жизни, очень смутно касавшейся его самого. Одному было спокойно, и Чанель большую часть времени проводил за пианино, стоящим в гостиной, чьи окна выходили прямиком на заводь. Пальцы сами скользили по клавишам, вспоминая былую легкость и гибкость.
Инструмент был старый, и актер несколько дней провозился над ним, пытаясь настроить. Звук был совершенно другой, не такой как у синтезатора, более плотный, мощный и бархатный. А от одного осознания, что этих клавиш касались бабушкины руки, в душе поселялось щемящее чувство нежности, смешанной с грустью.
Когда-то на этом инструменте бабушка учила его нотам, это было в то редкое время, когда родители привозили его сюда ребенком на выходные. Это было слишком давно. Воспоминаний об этом месте было ничтожно мало, лишь какие-то отрывки, но Чанель упорно заполнял пробелы новыми воспоминаниями об этом доме.
С каждым днем в округе становилось больше зелени, а температура за окном стала подниматься до 15 градусов по Цельсию. Кои в заводи стали активнее, радуя Чанеля, который был счастлив как ребенок, потому что это были не просто карпы, а домашние любимцы его дедушки. Кто-то заводил себе кошек, кто-то собак, а дедушка завел себе японских карпов.
Еще неделю назад Пак заказал корм для кои, а на днях съездил на местную почту, чтобы забрать оттуда огромную коробку, надеясь, что когда-нибудь рыбы перестанут его бояться и признают. В доме Чанель нашел фотографию, на которой был запечатлен дедушка, сидящий на мостках, опустив ноги в воду, а кои кружили рядом с ним, принимая еду прямо с морщинистых рук. Пока же актер совсем не интересовал карпов, а вот купленный им корм пришелся рыбам по вкусу.
Природа оживала постепенно, радуя Чанеля птичьими голосами, распустившимися первоцветами на заросшей клумбе, а на ветках сакуры появились бутоны, заставляя актера с каким-то нетерпением ожидать цветение деревьев. Это было настолько странное и всепоглощающее чувство, оно заставляло мужчину каждый день ходить вдоль деревьев, рассматривая набухшие бутоны на ветвях и улыбаться как дурачку.
Он совсем не скучал по Сеулу. Вначале была тоска по работе из-за кучи свободного времени, но стоило заглянуть в интернет, как эту тоску сразу же отшибало, а дом у заводи с десятком, как минимум, кои казался еще более родным и уютным. Хиджун первое время звонил чуть ли не каждый день, а затем стал отзваниваться реже. Пак совсем не обижался на друга, тем более что в его собственной жизни совершенно ничего не происходило, а вот его менеджеру пришлось расхлебывать то, что он наворотил, ошибившись в выборе партнера.
Для Чанеля этот вынужденный перерыв в актерской карьере оказался лечебным во всех смыслах. Он по чуть-чуть приводил в порядок свои мысли, которые поначалу не давали расслабиться, но видимо тишина и просыпающаяся от зимнего сна природа взаправду незаметно вытягивали из него весь негатив и тревожность, исцеляя.
Скандал стал восприниматься как данность, что смогла открыть ему глаза на человека, находящегося совсем рядом уже довольно продолжительное время. Ему было совсем не больно, эти отношения изжили себя уже давно, да и отношений, как таковых, не было. Им просто было хорошо вместе. В постели. Хороший секс - это не то, в чем так сильно нуждался Чанель и от чего мог быть зависим. Видимо Мунсон не совсем понимал уровень их отношений, возможно все же желая от своего парня большего. Пак и сам признавал, что этот поступок был глупой попыткой привлечь к себе внимание. Правда, эта попытка оказалась провальной во всех смыслах, потому что если хоть какие-то чувства и были, то они быстро сошли на нет, не оставляя в сердце даже горечи.
Странно, но Пак даже чувствовал благодарность за произошедшее. Возможно это произошло не так, как он хотел бы объявить о своей ориентации, но чувство облегчения, что ему больше не нужно скрывать то, кем он является, делало его счастливым. В нем все еще теплилась надежда, что хотя бы фанаты смогут его понять и не отвернутся из-за его личных предпочтений.
В итоге, по истечении трех недель проживания на новом месте, единственное, что беспокоило Чанеля - это неизвестный голос. Это было очень странно и неожиданно, ведь до ближайшего жилья было больше 5 километров, а до поселка еще дальше, но рядом с его домом явно кто-то был.
Как-то поздно вечером, уже лежа в постели, до мужчины донеслось едва слышное чужое пение. Шелест ветвей деревьев, вечерние звуки леса и тихая ненавязчивая мелодия голоса заставили Чанеля выбраться из постели и подойти к чуть приоткрытому перед сном на проветривание окну. Открыв створку чуть шире, Пак зябко поежился от мурашек, что тут же побежали по коже от холодного воздуха, а затем побежали уже другие мурашки, потому что это точно был голос, не шум леса. Слов было не разобрать, но мелодия явно была, и она была знакомой, вот только что или кто ее издавал, было непонятно.
Чанель пытался хоть что-то рассмотреть в темноте, но максимум, что было видно со второго этажа, где находилась спальня - это ветви лиственниц и темная гладь водоема. Актер решительно потянул за ручку створку, желая несмотря на холод все же высунуться наружу, чтобы лучше слышать, но резкий скрип оконной рамы прервал чужой голос, а затем раздался всплеск воды, погружая дом у заводи в привычный ночной шум природы без примеси лишних звуков.
Чанель в тот вечер долго не мог заснуть, обдумывая произошедшее, а в душе поселилось странное тянущее чувство, похожее на тоску. Следующим вечером он ждал повторения мелодии, но ничего так и не произошло, а ночные звуки оставались лишь ночными звуками леса. Пак промерз до костей стоя у открытого окна, ведь по ночам на улице температура еще не поднималась выше 10 градусов, но чужого голоса он так и не дождался. Ему пришлось лечь спать, ощущая какое-то разочарование и странное чувство чего-то недосказанного.
Дни проходили в обычных хлопотах и заботах, Чанель все еще приводил в порядок придомовую территорию, а потом еще решил наконец разобрать хлам в небольшом сарае. Вечером же ожидание чужого пения повторялось, но все так же безуспешно, это заставляло актера чувствовать себя каким-то ненормальным придурком. Услышанный голос казался уже не таким и реальным, Чанель даже смог себя убедить, что все ему приснилось.
Пару дней шли весенние и все еще холодные дожди, на улице было сыро, поэтому Пак даже не подумал высовываться из теплого и уютного дома. Жизнь потекла своим чередом, а найденная в небольшой домашней библиотеке книжка совсем затянула сюжетом, заставляя актера прерываться лишь на туалет, прием пищи и сон. Незнакомые голоса больше не слышались ни по ночам, ни даже в воспоминаниях, а затем распустилась сакура.
За увлекательным сюжетом книги и дождливыми деньками, которые вообще-то закончились, Чанель даже не заметил чуда, происходившего прямо у себя под носом. А когда заметил, то деревья были уже в самом цвету, иногда лениво роняя розовый бархат лепестков на воду.
Это утро было солнечным, обещая в будущем теплый день, у Пака было отличное настроение. Проснулся он в этот раз очень поздно, потому что финальные страницы книги долго не давали заснуть. Солнце было уже высоко, пригревая своими лучами дом у заводи. Чанель сонно выполз на крыльцо дома, растягивая рукава свитера, пытаясь спрятать пальцы от все еще довольно прохладного весеннего воздуха. Он прихватил с собой баночку с кормом для кои, но его желание кормить рыбок сразу же испарилось, стоило увидеть розовые облака вишневых деревьев.
Актер так сильно ждал этого момента, и вот наконец деревья, посаженные когда-то бабушкой вдоль заводи, зацвели. Чанель с глупой улыбкой, позабыв обо всем, даже о своем намерении покормить карпов, направился в сторону декоративных вишен, торопясь оказаться рядом. В этот момент у него в голове было совершенно точно пусто, перед глазами были лишь нежно-розовые махровые лепестки цветов деревьев. Неожиданно раздавшийся всплеск заставил мужчину перевести взгляд в сторону выступа берега, к самой кромке воды и замереть от шока.
На корнях цветущих деревьев, у самой воды, под склоненными ветвями сакуры сидел парень с красными волосами, которые от лучей солнца казались просто огненными. На лице незнакомца сияла улыбка, заставляя Чанеля зависнуть на чужом профиле и губах, задержав дыхание. Юркий язычок прошелся по мягкой коже нижней губы, затем прикусывая ее зубами.
Небольшой поток ветра налетел на ветви, прикасаясь к цветкам, а тихий всплеск воды, потревоженной хвостом в переливающейся на солнце чешуе, заставил розовые лепестки, плавающие на поверхности воды, закружиться хороводом. Парень поднял руку, и изящные пальцы потянулись в сторону склоненных цветущих ветвей, перебирая воздух, будто желая поймать опадающие лепестки. В тишине природы раздался тихий мелодичный смешок, а затем белоснежный кончик плавника хвоста показался над поверхностью, вновь исчезая под водой, пуская небольшие волны по заводи.
Увиденное заставило Чанеля шумно втянуть в себя воздух, потому что он даже не заметил как стал задыхаться, задержав дыхание. Чужая рука была сразу же резко прижата к гибкому телу, а незнакомец испуганно развернулся в сторону инородных звуков, встречаясь взглядом с темными чужими глазами. Чанель все же смог вдохнуть в себя спасительный кислород, но его тело будто отказывалось слушаться, заставив актера прислониться к стволу ближайшего дерева, ища поддержку.
Они замерли друг напротив друга под цветущей сакурой, что роняла свои лепестки под прикосновениями весеннего ветра. В красных волосах все так же путались лучи солнца, а на голой коже плеч и торса, вперемешку с редкими родинками, прилипли розовые крылья цветков. Капли воды стекали с блестящих плавников, а льдисто-голубые глаза смотрели настороженно, с долей испуга, не понимая, что нужно делать: нырнуть или все же остаться.
Руки, как и все тело, Чанеля совсем не слушались, поэтому он даже не понял, как разжал пальцы, роняя банку с кормом для карпов на землю. Шум гранул корма в металлическом сосуде был сродни грому в этой ситуации. Красноволосый парень дернулся, будто придя в себя, ловко сползая по корням к воде, а затем просто исчез, ныряя, заставив Чанеля напоследок заметить лишь белую чешую хвоста, покрытую красными пятнами точно как у кохаку кои, что подплыли к берегу в ожидании кормежки.