***
Когда был определен состав сборной на мундиаль, все ее участники собрались в чате для долгого ночного разговора. Половина игроков основы понимала, что для них это последний чемпионат мира. А дальше — как быстро разовьет свои навыки молодежь, бог знает. 2018 год был уникальным шансом для Хорватии, сейчас или никогда, любой ценой. И даже этот шанс был крайне мал с учетом противников и печального опыта Хорватии на прошлых чемпионатах Европы и мира. Раз за разом ветераны команды карабкались на гору и срывались вниз. Кое-кто уже бессильно ждал новых попыток друзей, завершив карьеру. Тогда-то Шиме Врсалько и предложил известный от своей цыганской прабабушки ритуал вызова нечистой силы, чтобы заключить сделку ради победы. Иная команда бы посмеялась или посоветовала товарищу психиатра. Но Ватрени знали многое о местах силы на мрачноватых стадионах родины, об артефактах в видеозаписях, о том, что бронза сборной двадцать лет назад тоже могла быть добыта не без помощи колдовства. Но ветераны молчали об этом, а иные и вовсе стали странно вести себя в последующие годы, как, например, Славен Билич. Сборная слышала о многих таких вещах, которых не опубликует сайт хорватского футбольного союза... Стояла последняя ночь весны. Чуть начавший убывать диск луны светил сквозь ветви деревьев. Ватрени отправились в лес под Ровинем. Их последние тренировки перед вылетом в Англию на матч с бразильцами проходили в этом туристическом городке, и вся команда едва успела собраться днем. Лука и Матео, триумфаторы Лиги Чемпионов, прилетели последними — и Деян сегодня сохранял с ними вынужденную дистанцию. Но пора было думать о другой, уже общей победе. Двадцать человек в темной гостевой форме и трое вратарей в стандартной экипировке выгрузились из автобуса и долго шли вглубь леса, чтобы костер не привлек внимание проезжающих по шоссе. Наконец выбрали поляну побольше и развели огонь. Шиме достал из рюкзака единственную вещь, которая занимала там все место — большой помятый медный котелок, покрытый нацарапанными узорами и надписями. — Это точно принадлежало твоей прабабушке или ты позаимствовал его из этнографического музея? — поддел Деян. — Если все получится, ты наконец-то начнешь меня бояться, — парировал Шиме, вешая котелок над костром и наливая туда воды. — Это просто вода? А как же волшебные зелья? — фыркнул Брозо, стараясь разрядить напряжение. — Нам понадобится только кровь, я же говорил. Дело в котле и в заклинании. И общем намерении... мы приехали в форме, чтобы быть здесь во всех смыслах командой, — Шиме развернул бумажку и начал читать на одном из устаревших балканских диалектов романи. Ватрени достали ножи и каждый слегка надрезал свою руку, поляна наполнилась болезненным шипением и нервными смешками, кто-то перешептывался: "Ты же не Винчестер, не режь ладонь с внутренней стороны, как идиот! — Дай салфетки". Все по очереди подошли к нагревающемуся котелку и капнули в него кровью...***
И сейчас они потрясенно смотрели каждый на своего влиятельного недруга из прошлого, в виде которого предстала антропоморфная тень над котлом. Теплый ветерок шелестел в листве, где-то на дереве рядом непрерывно ухала сова, обычные звуки леса придавали картине еще больше нелепости. — Вы призвали меня, чтобы заключить сделку? Лука, кашлянув, вышел вперед: — Мы хотим победить в чемпионате мира. Что ты попросишь у нас в обмен? Души и жизни не закладываем, жертвоприношения других людей даже не предлагай, а остальное... мы рассмотрим. — А вы стали осторожными, не то, что раньше. Впрочем, я и не попрошу столь много. Столько упорных попыток делала ваша команда, почему бы и не наградить вас победой за самоотдачу? Вам это будет стоить различных вещей. Отложенное проклятие, вроде отложенных наказаний в ваших играх. Кто-то отдаст часть своей молодости и красоты (услышав это, Лука мысленно хмыкнул: "было бы мне что отдавать!"). Кто-то месяцами будет мучительно восстанавливать прежнее здоровье после победы. Или же самым глупым образом получит травмы, когда ваша сборная будет в нем нуждаться. Кто-то обязан будет уйти из сборной сразу после чемпионата. Кто-то позднее совершит нелепые ошибки с последствиями для всех. Проклятия будут действовать в течение года после этой ночи, у одних это случится раньше, у других позже. — Кто из нас чем должен платить из всего этого? — спросил Анте в повисшем молчании, которое можно было резать ножом. — Это же неравноценные вещи, и для кого как... — Пусть решает случайность. Берите по одному и открывайте. Коллективный договор войдет в силу лишь после подписания всех свитков. Никто не должен показывать или говорить товарищам, каково его проклятие-плата. Вы и так все увидите позднее. Около костра появилась куча маленьких свитков, запечатанных черно-красной неразборчивой печатью, все они выглядели одинаково. Ватрени разобрали их, недоверчиво присматриваясь. Вскрыли, подсвечивая себе написанное фонариками смартфонов. Одни матерились под нос, другие молчали. Тень шевельнулась снова, говоря различным для всех голосом: — Еще одно: все напрасно, если один из вас предаст вас. Подведет во время чемпионата. Возможно, этого и не случится. Но если случится, то вам не видать победы с моей помощью, а все условия для вас останутся в силе. Например, те, кому выпало уйти из сборной, все равно должны будут сделать это, иначе будут прокляты не только они, но и их близкие. — Парни! — зарычал Манджо. — Мне кажется, или при таком раскладе мы скорее победим без этой ебаной сделки, чем с ней? Может пойдем отсюда? — Что конкретно значит "подведет"? — спросил тихий до сих пор Йосип. — Да подвести на поле способен любой, по случайности, и не раз, — подхватил Иван Перишич. — Если такое может угробить победу, и вдобавок нам все равно придется платить, то Манджо прав — лучше нам всем сваливать отсюда. — Нет. Только если этот человек подведет вас умышленно, когда его трижды попросят, а не случайным движением в игре. Если вы будете едины, вы победите, я обещаю. Ватрени зашептались, теперь с сомнением глядя друг на друга. — Если бы среди нас сейчас и стоял тот, кто собирается намеренно накосячить, не будет же этот урод навлекать на себя заведомо невыгодную сделку! — воскликнул Никола. — Пока не подписали, мы вправе отказаться? — спросил его однофамилец Ловре. — Да, — ответила тень. — Но если откажется хоть один из двадцати трех, то сделка не состоится. Все как один. Лука повернулся к товарищам, взлохматив волосы: — Если для кого-то выпавшее проклятие — это перебор, если он не уверен в себе... ребята, откажитесь честно, не стыдитесь, и мы пойдем в автобус. У нас по-прежнему есть надежда выиграть и своими силами. — Мы ведь заранее обговорили... никакого принуждения, никакого жертвования собой ради других, каждый за себя, — добавил Чарли. — Годы улетают. Я пришел в сборную, когда мне было девятнадцать. Сейчас мне тридцать, — сказал Ракета, встретившись взглядом с Лукой. — У меня мало времени. У НАС мало времени. Он не стал добавлять, что перед его глазами стояло несправедливое судейство Нисимуры четыре года назад, и то, как плакали на Евро-2016 его товарищи, и больнее всего было видеть слезы Луки, а сам Иван даже не смог доиграть тот проклятый матч, и гол португальцы забили после его замены. И более давние неудачи, начиная с Евро десять лет назад, когда они лежали на газоне, словно облитые нефтью птицы на берегу. Ватрени молчали: если кто-то и хотел пойти на попятный, то ему не позволяла гордость. "Нет", "я рискну", — раздалось бормотание. — К слову о жертвах, — добавила тень. — Если кто-то из вас желает, то может взять на себя также договор одного из товарищей. Но лишь одного. Это не будет считаться отказом того человека от сделки, если все решит жребий. Самого избавителя уже нельзя будет освободить от своего или чужого проклятия. Сборная зашумела. — Почему бы и нет, — пожал плечами Суба. — Жалко младших, у которых вся карьера впереди, я бы запросто взял себе и чей-то еще договор. — Нет! — возмутился Тин. — Я не собираюсь ни на кого взваливать свое проклятие. Чужое я бы взял, мне самому выпала не бог весть какая кровавая расплата. — Я свое не отдам, — твердо заявил Чарли в нарастающем гвалте, — и чужого брать не стану. Не идите у него на поводу, он с нами играет, уводит все дальше и дальше, неужели вы не видите? Подписывайте все за себя, по-честному, и покончим с этим. — Он прав, послушайте его! — воскликнул Домо. — Заткнитесь! — заорал Лука так, что даже сова перестала ухать, и, судя по звуку, свалилась с ветки. В наступившей тишине лишь потрескивал костер, булькал котелок, да восторженно присвистнул Матео, который не впервые поражался, что в этом щуплом теле скрывается голосина, который слышно через все поле при полном стадионе. Впрочем, если бы капитан сейчас шептал, Ватрени бы заткнулись в любом случае. — Посмотрите на это прагматично, — сказал Лука. — Меньше игроков после победы будут выведены из строя, если кто-то решит отдуваться за двоих. Всех не заменишь новичками, которые сейчас не вызваны, а часть — можно. Мундиаль важнее всего, но сборной нужно будет еще и играть дальше. — Предлагаю не препираться, а тянуть жребий, — поддержал Ракета. — Только для тех, кто хочет получить шанс освободить другого от этого дерьма с проклятием. Поднимите руки, кто станет в этом участвовать, — и поднял руку одновременно с Лукой. Вызвались тринадцать человек. Суба бросил взгляд на Домо, но тот покачал головой, оставшись в группе Чарли. Четырнадцатым, помедлив, добавился Стринич. — Занятно, все ли вызвавшиеся хотят спасти других, или же некоторые в глубине души надеются оказаться спасенными, — в голосе тени прозвучала ирония. — И все ли отказавшиеся гордо стоят выше этого, или кто-то боится, как бы не пришлось расплачиваться за другого. Брозо срезал четырнадцать травинок, подровнял их так, чтобы одна половина стала короче другой, и зажал в кулаке. Через минуту все было кончено. Семерка с короткими травинками забирала договоры у остальных семерых. "Везунчики" смотрели на "избавителей" виновато. Лука протянул руку за свитком Брозо, с горечью наблюдая за вытянувшим такую же короткую травинку Ракетой, который взял договор у Филипа Брадарича. Деян и Шиме также участвовали по главной причине: каждый надеялся выручить другого — и им обоим достались короткие травинки. Первый решил вписаться за Милана, второй — за Ивана Перишича. — Именно ценные игроки, — вздохнул Милан, — именно самые нужные оказались с двойной ношей. Какого черта мы это затеяли... — Суба, может не надо?.. — дрожащим голосом начал Доминик. Домагой, стоявший поодаль с не участвовавшей в жеребьевке группой, опустил глаза, чтобы не видеть, как Субашич забирает себе договор юного вратаря. Иван Стринич со смущенной улыбкой протянул руку к Тину. Йосип взял договор Дуэ. Две несогласных группы снова сошлись вместе. Суба обнял Домо за плечи: — Слушай, я уважаю твой выбор, может ты и прав, что не захотел играть в этот рандом... Тебе придется платить только за себя, значит, целее будешь. И полезнее команде, чем я. Домо, растеряв всю болтливость, лишь вздохнул и прислонился лбом к его лбу. — Давайте с этим заканчивать, — устало сказал Лука. — Мами... эй, ты, как конкретно мы должны подписывать твои бумажки? Надеюсь, ты не придумал еще чего-то новенького? — Поставьте на них отпечаток пальца кровью и бросьте в костер. Огонь, охвативший пергаменты ("это не бумажки", — буркнул Манджо, бинтуя слишком глубоко порезанную руку) вспыхнул такими широкими крыльями, что ватрени слегка попятились. Костер светился оттенками от солнечно-золотистого до кроваво-красного. — Итак, общая сделка совершена по доброй воле и отныне связывает вас, — произнес их вынужденный союзник. — Прощайте. Тень над котелком, где уже выкипела почти вся вода, растаяла. Костер начал догорать, скорчившаяся в нем кожа свитков лежала темными клочками. Ватрени почувствовали, как невидимая тяжесть перестает давить на них и подставили лица налетевшему ветру. В лесу снова заухала сова, застрекотали молчавшие уже четверть часа сверчки. — Тут недалеко есть озеро, — сказал вдруг Марко, потирая колено. — Пойдемте поплещемся? Развеяться бы. — Сейчас русалья неделя, — подмигнул Шиме. — Надеешься подцепить в озере кого-нибудь? — Я бы подцепил тебя, например, — толкнул его кулаком в бок Деян. — Только не снова, — Лука замахал руками, — я век не забуду тот бассейн в Бразилии. — Но папарацци так далеко точно не заберутся, — Ракета усердно залил водой остатки костра и сейчас топтал угли, словно стараясь уничтожить вместе с ними воспоминания. — Да и меня в том бассейне не было, верно, капитан? — Если только он не прятался под водой...***
Все они вспоминали эту ночь 16 июня, когда Никола отказался выйти на поле после трех вызовов Далича, и уверяли себя, что это не может считаться за "умышленно предаст". Отказ выйти против середнячка-Нигерии, потому что их старый добрый нападающий тайно приехал с нездоровой спиной — слишком пафосно было бы интерпретировать это как предательство. "Окей, я мудила, но успокойтесь, он же говорил не обо мне, а о чем-то посерьезнее!" — бормотал Никола, собирая чемодан. Они вспоминали об этом 15 июля, когда небо плакало так, что даже флаги на их телах насквозь промокли, как паруса в бурю, но зато дождь позволял плакать им самим. Они думали об этой ночи 11 сентября, когда испанцы сломали Шиме и с ним вместе — план игры, и уже навсегда не было в защите надежного, как стена, Чарли, и Манджо, чтобы хоть на одной ноге, но втащить мяч в испанские ворота, и Субы вместо старательного, но неуклюжего Ловре, который вконец потерялся после своего автогола. Одни отсутствовали не навсегда, и могли бы спасти команду если не от проигрыша, то от позора, но уже который месяц не могли восстановиться после мундиаля. Другие оставались в игре, и за ними по пятам, как адская гончая, шла сука-удача. В ночь на 21 марта, когда сборную ждал матч отбора на Евро без нескольких игроков основы, а Лука и Иван целовали умножившиеся морщинки на лицах друг друга, они вновь заговорили о сделке, которую старались пореже вспоминать. — Во всем этом есть и хорошая сторона, — усмехнулся Иван. — То, что до конца срока нашего общего пиздеца осталось два с небольшим месяца? — То, что мы, получается, завоевали серебро своими силами. И все остальное попытаемся добыть тоже сами. Чистое серебро, мы добыли его почти на самой вершине горы, куда никто до нас не залезал. А потом больно грохнулись оттуда все вместе, да еще и новичков с собой прихватили... но вместе взбираемся от подножия снова, как альпинисты на общей веревке. Суба, Манджо и Чарли помогают сборной морально, а Никола все понял и искренне стыдится, раз отказался от медали. Стринич и остальные восстановятся. Нам с тобой ведь тоже осенью казалось, что мы никогда уже не перестанем ползать по полю, как раненые улитки. — Не зря ты у нас помимо Томислава неофициальный пресс-атташе, красноречивый ты мой, — Лука с улыбкой устроился на его плече. — А еще темная форма все-таки стала после той ночи фартовой, она пока подвела нас лишь однажды. И ты в ней так смотришься, что если бы я почаще обнимал тебя на поле, то замучился бы прятать стояк. — Тогда почему ты продавил решение, чтобы завтра мы сыграли с Азербайджаном в основной форме, после того, что она нам приносила даже в виде шорт? — поморщился Иван. — Мы все относимся к ней так, словно она с 15 июля проклята вместе с нами... а ведь это наш герб. Думаю, пора попробовать расколдовать ее. Самим.