A Losing Game

– Эта картина была нарисована в девятнадцатом веке, но только после войны была перенесена в этот музей, став одним из самых важных и популярных произведений... Голос экскурсовода звучал настолько хмуро, серо и незаинтересованно, что хотелось уснуть на месте. Девушка рассказывала историю этой картины уже, казалось, полчаса. Лука в принципе не особо любил всякую живопись, скульптуры, и что-то подобное. Интересно, это хоть кому-то здесь было увлекательно слушать? Даже Эстер стояла рядом, зевая. Возможно, они просто не выспались и поехали слишком рано. От их отеля до этого музея ехать два часа, а экскурсия была в девять часов по местному времени. Встать надо было ну очень рано, чтобы не опоздать. А учитывая то, что ребята все вместе пошли гулять ночью и вернулись часа в два... В общем, Лука думал, что они, приехав домой, сразу свалятся спать. Но проблема была в том, что он даже не знал, во сколько времени они вернутся в отель. – А теперь прошу пройти в следующий зал, где нас ждут ещё несколько известных картин, – уловил парень речь девушки и обречённо вздохнул. – Лука, веди себя поуважительнее, мы же за это кучу денег отвалили, – грозно сказала Эстер, замечая, что парню очень скучно. Она то все это время, не отвлекаясь, слушала экскурсовода. – Прости, – парень опустил голову, внимательно слушая девушку, которая рассказывала длинную и скучную историю очередной непонятной картины. – Эстер, прости конечно, но это реально скучно, – добавила Микела, которая стояла рядом. Если была возможность поговорить во время скучной экскурсии, девушка рассказывала Луке про книги, которые она читала за свою жизнь, и советовала ему тоже прочитать их. – Не мешайте мне наслаждаться искусством, неучи! – Эстер саркастически скрестила руки на груди и прошла вперёд в толпе. Лука улыбнулся. Девушке ведь тоже это однозначно не особо нравилось, но она не хотела признавать, что выбрала плохой музей. – Надеюсь, больше мы по музеям ездить не будем, – высказала Микела, отправляясь вперёд толпы к Эстер. "Надеюсь", – подумал Лука, не собираясь идти ещё ближе, чтобы умирать от скуки. Он вспомнил, что после музея они должны были идти в ресторан, вкусно поесть. И стал думать об этом, чтобы не нагнетать скучную обстановку. Если большинству музей не понравится, то вряд ли кто-то ещё согласиться на поездку в другой. Ведь Тель-Авив это не песочница, это большой город, здесь много интересного, много мест, где можно побывать. Уж точно будет что-то получше скучного музея. – Не хочешь отсюда свалить? – прервал размышления тихий голос сзади. У кого ещё есть привычка подкрадываться из-за спины? – Эстер меня убьет, – шепотом произнес Лука, обречённо осознавая то, что ему до такой степени скучно, что он уже не против идти куда угодно с кем угодно. – Да ладно, она даже не заметит. Луке стало страшно, ведь он вроде как ненавидел Дункана, вдруг тот заманит его в западню и отплатит за эту ненависть? – Куда здесь можно сходить? – тихо спросил парень, удивляясь собственному безрассудству и отсутствию какой-либо логики. Через несколько минут Лука и Дункан оказались в тихом цветущем парке, который казался огромным лабиринтом. Столько интересных растений, прудики и дорожки, мостики... Людей почти не было. Воздух был просто шикарный, хотелось дышать этим вечно. Кажется, Эстер упоминала, что этот парк один из крупнейших и лучших в Тель-Авиве. И с этим трудно было поспорить. От такого зрелища просто захватывало дыхание. – Интересно, эти парки создают для того, чтобы гулять, или чтобы стоять посередине, молчать и пялиться на цветы, нарушая их личное пространство? – испортил тишину Дункан. – А нам есть о чем поговорить? – спокойно ответил Лука, отрывая взгляд от растений. – Например, о том, что ты вчера не договорил на пляже. Подозреваю, что это туманные подробности твоего прошлого, – Дункан устал стоять на месте и направился вперёд по каменной дорожке. Лука пошел за ним. – Меня задирали в школе. Все время нападали сзади. Они завидовали, что я лучше их, мне всегда легко давалась учеба, но с людьми... – Сзади нападают только трусы, – прокомментировал в ответ Дункан. – Я ждал поддержки хотя бы от родителей, но мой отец пил и бил меня, пока я не съехал к чертям. – О господи... Мне так жаль. Это ужасно, жить, когда никто не поддерживает тебя, а ведь ты не делал ничего плохого. Но... Не все люди ведь такие, как они. И только не говори, что ненавидишь меня из зависти, как твои бывшие одноклассники, – Дункан засмеялся. – Только попробуй все это сболтнуть кому-нибудь, – Лука стрельнул гневным взглядом. – Да не буду я, не переживай, я вообще хотел с тобой нормально подружиться, а ты... – Дружбы не выйдет, пока ты не снизишься в таблице у букмекеров, – улыбнулся Лука, в глубине души начиная надеяться, что Дункан воспринял это за шутку. – Я в школе никогда не был отличником, но парочка хороших друзей у меня была, мы друг о друге всегда беспокоились, – продолжил тему Дункан, – но после школы мы как-то больше не поддерживали контакт. – Жалко, что так случается, особенно, если дружба хорошая, – Лука не нашел ничего получше в качестве ответа. Ещё несколько минут два участника Евровидения шли в тишине, слыша лишь шелест разнообразных растений, чувствуя их необычный запах. – И все-таки, не о чем нам говорить, видимо. – И почему же это? Давай сыграем в игру. По очереди называем какой-нибудь факт о себе, только чтоб не слишком скучно, – загорелся идеей Дункан. Лука посмотрел на него подозрительным взглядом. – Начинай. И все-таки, уж лучше это, чем стоять в скучном музее, мечтать уйти и думать, когда же этот ад кончится. Экскурсия по плану должна была длиться три часа, но это было равно вечности, Лука не выдержал даже двух часов. А сейчас остался примерно час до конца, так что было полно времени на прогулку, а после окончания экскурсии ребята должны были идти в ресторан. – Я занимался музыкой с самого детства, но никогда не мечтал поехать на Евровидение. Считаю, что мне очень повезло, я такого не ожидал, – высказался Дункан. – А я не занимался музыкой с самого детства, но Евровидение конкретно обожал и мечтал стать участником. Мы такие разные, – саркастически закончил фразу Лука. – В прошлом году умер мой лучший друг, с тех пор я часто меняю место жительства, но не могу найти нигде спокойствия и счастья. – О господи... Мне очень жаль, я соболезную, – Луке стало очень жалко собеседника. Похоже, у него была довольно сложная жизнь. – Как долго вы дружили? – Мы познакомились ещё в школе, – вздохнул Дункан. – Может быть, поговорим о чем нибудь менее мрачном? – Ты сказал, что не можешь найти счастья и спокойствия... Но разве участие в Евровидении не может быть твои счастьем? Это ведь здорово, это гордость, представлять свою страну. И ты на первой строчке в таблице букмекеров, в конце концов! Ты ведь можешь выиграть, почему это тебя не радует? – Я не просил всего этого. Ни участия, ни первого места в таблице, – Дункан опустил голову. Несколько секунд царила абсолютная тишина, не считая шелеста листьев растений, которые здесь были повсюду. Кажется, Лука теперь точно не мог найти причину своей ненависти. Он себя не понимал. Рылся в собственном сознании, пытаясь осознать, зачем. Зачем? Некого было больше ненавидеть? Парень стал чувствовать себя последней мразью на земле. Как земля вообще носит такого как он. – Все нормально, правда, я уже не грущу из-за этого, просто... Жизнь стала совсем другой, – прервал тишину Дункан. – Так она и не должна быть такой, как прежде, все рано или поздно меняется. Нужно просто уметь отпустить свое прошлое, – Лука улыбнулся, заглядывая в глаза собеседника. – Ты уже забыл, что вчера угрожал мне, нагрубил мне, накричал на меня? – засмеялся тот. – У меня хорошая память, Лоуренс, – Лука отвернулся. – Я просто нахожу это очень смешным. Ты истинный холерик, настроение, мнение, эмоции меняются быстрее скорости света. – А у тебя всегда одни и те же холодные глаза, одно и то же настроение, одни и те же эмоции. Мы слишком разные, – вновь повторил Лука. – Нам по жизни не по пути, видимо. – Как ни странно, как раз таки по пути. По крайней мере, пока мы живём в одном номере. Брось, Ханни, я вижу твое замешательство. Наверное, ты уже сам не понимаешь, зачем меня ненавидишь. Почему бы тебе не ненавидеть букмекеров за твою вшивую таблицу, которая, кажется, значит для тебя больше всего на свете? – Дункан издевательски засмеялся. – Что... Я... – Я даже не сомневаюсь, – перебил парень, – что ты в своей Швейцарии сидел часами на одном сайте, смотря в одни и те же ячейки, так, что уже запомнил, как менялись кофициенты, ты помнишь все циферки наизусть. – У меня не такая бешеная одержимость этой таблицей, не до такой степени я идиот, которым ты меня считаешь. – Кажется, я о тебе ничего плохого не думал, а вот ты... В тебе слишком много гордости, чтобы признать то, что ты ошибался. Лука замер на месте, не в состоянии дальше идти по каменной дорожке. Какого хрена? Какого хрена этот человек в прямом смысле видит его насквозь? Он все понял сразу, абсолютно все, и про таблицу, и про ненависть. Он даже увидел в глазах Луки замешательство. Он обладал невероятным умом, и уже казался Луке опасным. Он не мог разгадать его мотивы, не понимал, что у него в голове, чего он добивается. И это нереально пугало. Лука не знал, что ответить на это, однако его спас звук пришедшего на телефон сообщения. – Ого, неужели экскурсия закончилась раньше, или же всем стало скучно настолько, что пришлось закончить, – размышлял Лука. – Эстер зовёт нас в ресторан. – Как жаль, что нашу увлекательную беседу прервали, – наигранно и разочаровано произнес Дункан. Лука развернулся, пытаясь вспомнить, по какой дороге они шли, и как вернуться обратно. Но здесь были такие жуткие лабиринты из растений, одна и та же каменная дорожка, а выхода не видать. – Хорошо, что в двадцать первом веке живём, – произнес Лука, открывая карту на телефоне. Примерно через полчаса после этого момента участники Евровидения добрались до ресторана, который находился недалеко от парка и музея. Им подготовили огромный стол, на котором уже лежали предметы красивого сервиза. А сам стол был покрыт красивой скатертью, он был рассчитан на двенадцать человек. Пять пар напротив друг друга и два места во главе стола с противоположных сторон. – Сергей, садитесь рядом со мной, пожалуйста, – Билал схватил Лазарева за локоть, потянув за стол. – Если бы я знал, что ты будешь так ко мне лезть, не поехал бы никуда нафиг, честно, прости, – обречено произнес тот. Эстер засмеялась, наблюдая за этой парочкой. С тех самых пор, как только Билал впервые увидел Лазарева, он стал постоянно к нему лезть. Все в этой компании прекрасно знали, что они оба геи, как бы Сергей не отрицал этого. Кажется, намечается что-то интересное. – Неужели не будет ни одного блюда из баранины? – возмутилась Србук, садясь за стол. – Ты ее и так ешь каждый день, сколько можно, – грустно сказала Микела, которой приходилось терпеть постоянный запах баранины у себя в номере. – Лучшая еда – это хорошая выпивка, – поднял не понятно откуда взявшийся бокал вина Серхат. Луке очень нравились эти ребята. Он все ещё был безумно рад, что эта поездка состоялась, что они все встретились и подружились. Он все ещё не мог поверить, что это реальность. Каждую секунду парень ощущал поглощающее его счастье, улыбался. Уже было трудно представить жизнь без этих людей, или хотя бы воспоминаний о них. Эстер, его подруга, которой он мог доверить любую тайну, рассказать что угодно, и она обязательно поддержит в любой ситуации, даст совет. Такая жизнерадостная, она всегда оставалась сильной даже в самой плачевной ситуации. Она взяла на себя ответственность за поездку, организовала абсолютно все. Србук, которая не может жить без баранины, очень щедрая, вечно заботилась о людях, не жалела для них ни куска своей баранины. Серхат, странный мужичок, вечно сам по себе, казалось, что в его голове один разврат и выпивка, даже не смотря на возраст. А ведь он был самым старшим из этой компании. Микела, такая милая девушка с добрейшей душой. Даже Билал, который вечно лез к Лазареву, выглядел очень радостно и мило, даже смешно. Даже Махмуд, который вечно ходил с угрюмым видом, ни с кем не разговаривая. Они все были такие разные, совершено из разных стран, объединенные конкурсом Евровидение. За это Лука и любил его. За то, что Евровидение объединяло настолько разных людей, заставляя стать хорошими друзьями. – Лука, приходи вечером ко мне в номер есть баранину, – отвлекла парня от мыслей Србук, которая на отрез отказывалась есть любое мясо, кроме баранины, как бы ей не предлагали. – Прости, я сегодня вечером занят, – улыбнулся Лука в ответ. Србук сделала обиженный вид. – Конечно, он пойдет ко мне в номер поболтать о сериалах, – встряла в разговор Эстер. – Эй, вообще-то мы забронировали господина Луку в наш номер на уроки соблазнения, – медленно проговорил Серхат. – Что?! – парень подавился лимонадом. – Знаете, я посижу у себя. Все сидящие за столом рассмеялись. Какие же они все были классные. Ханни хотел наслаждаться каждым таким счастливым моментом, ведь когда-нибудь евросезон закончится. Им придется расстаться. Но они точно хотя бы будут общаться в интернете. И вообще, лучше о таком сейчас не думать. В конце концов, до окончания евросезона ещё много времени. Они только приехали отдохнуть вместе, подружиться, потом они расстанутся, но встретятся уже на конкурсе меньше, чем через месяц. Лука пообещал себе, что запомнит все это на всю свою жизнь.