A Losing Game

Лука обиделся на Дункана. Конечно, тот был последним человеком, на которого парень мог обидеться, но тем не менее, он старательно делал вид, что не хочет даже на него смотреть. Началось все с того, что в тот вечер после репетиций второй половины второго полуфинала, после посещения батута, Микела призналась Ханни в любви, а Дункан официально признал их отношения на глазах у нее и Эстер. Конечно, Лука был рад, что Лоуренс наконец сделал это, но не таким же способом. Это могло только ухудшить сложившуюся напряжённую ситуацию. Микела так истерично смеялась, что казалось, она гениальная актриса. Она идеально, бесспорно шикарно играла роль невинной, скрываясь под этой маской доброй влюбленной девушки, а за всем этим проворачивала весьма неприятные вещи. Лука все ещё не особо понимал, зачем ей признаваться ему в любви. Возможно, она начала понимать, что ее подозревают, и это был повод отойти от подозрений? В любом случае, Ханни поговорил с Дунканом на эту тему тем же вечером. Он высказал, что Микела становится все опаснее, раз совершает такие поступки. А если ей станет известно о том, что они знают о ее заговоре, то она тут же перейдет к более кардинальным действиям. И дело было в том, что на все опасения Луки Дункан ответил тем, что он не верит в то, что это все устроила она. После всего того, что произошло, он взял и решил не верить, подозревая кого-то другого, видимо. И это не могло не злить Ханни, который от этой девушки сильнее всего страдает в течение всего этого времени. В ту ночь он просто сделал вид, что обиделся на старшего, и ушел в свой номер, после чего не разговаривал с парнем два дня. Он абсолютно не понимал, почему Дункан ему не верит, и так настаивает на своем. Вот младший и стал обижаться, стал проводить все свободное время в компании Эстер. За все время до начала конкурса они успели обходить все музеи в Тель-Авиве, Луке уже хотелось умереть, но уж лучше это, чем признать позиции Дункана и сдаться. В последний раз, когда они ссорились, был день первого полуфинала Евровидения. Лука пришел поддержать Серхата и Элиота, и до последнего верил в то, что им повезет, и они пройдут в финал. Даже когда он услышал не очень хорошее живое выступление Элиота, который паршивил почти на каждой ноте. Он очень переживал. Серхат вообще не волновался, он был слишком сильно уверен в своем успехе, может поэтому и не старался нормально спеть вовсе. Лука конечно посмеялся над этой парочкой, но понимал, что для них вряд ли очень много значит результат. Примерно поэтому они не особо расстроились, когда вместе не прошли в финал. Они наоборот обрадовались, что не прошли вдвоем, и пошли праздновать это сразу же после объявления результатов. Направились они, конечно же, в местный бордель, по желанию Серхата. После ухода друзей Лука поехал в отель, как раз для того, чтобы снова поссориться с Дунканом. Но в этот раз тот не просто спорил, а даже приводил аргументы. И Ханни даже признал, что некоторые доводы были довольно таки верными. Но, все таки, парень не собирался отступать в споре, яростно возражая и приводя свои размышления. Слишком разговорившись, Лука ляпнул обвинение в том, что Дункан публично заявил об их отношениях, повышая опасность на несколько десятков процентов. Младший считал, что тот должен был сказать об этом лично, а не на глазах у врага и лучшей подруги, которой он, между прочим, ничего не говорил, утаив все в тайне. Ей Лука сам должен был обо всем рассказать, если бы она от него узнала это, все было бы проще. Такие заявления разозлили Дункана окончательно. Нет, конечно же, он не собирался драться, это не подходило к их отношениям по статусу. – Я сказал это тогда на глазах у них обоих, потому что хотел, чтобы все знали, что ты мой, и чтобы никакая Микела к тебе не лезла, – тяжело дыша признался Дункан, вжимая Ханни в ближайшую стену, а затем начиная целовать его шею. Сначала Лука отпирался, он все-таки должен был сохранить статус обиженного, но потом его силы на сопротивления, как и физически, так и душевно, просто кончились. Наконец пришло время второго полуфинала Евровидения, в котором решалась судьба остатков веселой компашки. Билалу, Мики и Махмуду очень повезло, они уже были в финале автоматически, выступая от стран большой пятерки. А вот Србук, Эстер, Микеле, Луке, Дункану и Сергею придется побороться за место в финале. Первой страной, которую объявили во время оглашения финалистов, стала Мальта. И Лука даже не знал, стоит ему радоваться или нет. Его терзали сомнения. Он, конечно же, уже не был на все сто процентов уверен, что эта девушка во всем виновата. Но если не она, то кто все устроил? Второй прошедшей страной стала Молдова. Ух, погорят букмекеры, подумал Лука. Они ведь ставили на то, что она не пройдет. Третий прошла Северная Македония. Наверное, это жюри наголосовали за эту не очень хорошую песню, лишь хороший вокал привлек их. Четвертой была Швеция. Йон Люндвик казался Луке хорошим и добрым человеком, его искренняя улыбка не могла не радовать. Но парень уже начал переживать. Успокаивался лишь тем, что в финале ещё шесть мест. И его радости не было предела, когда пятой страной объявили Нидерланды, а шестой – Румынию. Теперь осталось всего четыре места. Очень хотелось прохода Армении и России, но вместо них под седьмым номером прошел в финал Азербайджан. Далее объявили Норвегию, а после нее – Албанию. И даже в самый последний момент Лука продолжал верить, что Лазарев или Србук пройдут в финал. Он слишком привязался к этой веселой компашке, он действительно считал их всех хорошими друзьями, и уж точно не хотел, чтобы кто-то из них переживал из-за результата. Но в итоге произошло самое странное и, возможно, худшее. Его самого объявили последним финалистом. И ему уже хотелось винить себя в том, что он занял чье-то место. Он совсем не хотел соперничать со своими друзьями. Не хотел до ужаса. И был рад, что Сергей и Србук не расстроились, а просто поехали бухать в бордель к Серхату и Элиоту, которые, видимо, уже поселились там. После пресс-конференции финалистов, кучи интервью, кучи народу вокруг и наступления жгучей головной боли, Ханни отправился к концу коридора гримерок, где он обещал Дункану подождать его. Было темно, половину светильников выключили, большинство людей уже ушли к этому времени. В коридоре никого не было. Лука встал около лестницы, ожидая старшего, которого, кажется, как главного фаворита, опять схватила пресса. И совсем не хотела отпускать. Ханни прождал около пяти минут к тому моменту, когда увидел двух людей в черных масках в конце коридора. Один передал другому какое-то письмо, и тот тут же развернул его, что-то тихо говоря второму. Потом эти двое начали оглядываться, и Лука еле еле успел заскочить на лестницу, чтобы его не заметили. Все это казалось более чем подозрительным. Нехорошо это было. А ещё более нехорошо стало, когда шаги этих людей становились слышны все лучше. Они, без сомнений, шли к лестнице. И Луке ничего не оставалось, кроме как ринуться в первом попавшемся направлении, а если быть точнее, то вниз по ступенькам. Он был на третьем этаже, второй был благополучно закрыт, и парень побежал дальше, приближаясь к первому. Но он тут же остановился на лестнице, когда увидел несколько людей в черных масках уже там. Парень тихонько пошел ещё ниже по лестнице, пока не нашел темный коридор на нулевом этаже, где был склад оборудования для сцены. Кажется, в другом конце коридора должна была быть другая лестница, так что Лука побежал туда, по дороге доставая телефон. Но при наборе любого номера связь обрывалась. Ничего не ловило. Либо он зашёл слишком глубоко под землю, либо здесь где-то была глушилка. И тереть ничего больше не оставалось, кроме как бежать в другой конец коридора, надеясь, что на той лестнице никого не будет. Когда парень оказался около лестницы, он услышал шаги сверху. Он услышал шаги даже сзади. Но в коридоре все ещё никого не было. Лука нашел первую попавшуюся дверь и тут же заскочил туда, радуясь наличию замка. Тяжело вздыхая, парень медленно стал отходить от двери, уже слыша, как к ней подбегают люди, а затем начинают бить по ней, кажется, битами. У Ханни уже начиналась паника, страх не давал нормально думать. Он абсолютно не понимал, почему это происходит здесь и сейчас. И чем он все это заслужил. Очень хороший день, чтобы умереть. Луке понадобилось несколько секунд на то, чтобы понять, что он в этой комнате не один. Слишком громкий вздох позади заставил парня чуть ли не умереть со страха на месте, но он нашел в себе силы обернуться и посмотреть на человека, который стоял там. Неужели сейчас все закончится? Какого же было его удивление, искренний шок, когда он увидел перед собой свою лучшую подругу в черной маске. Но ее прическа, с которой она сегодня выступала, ее глаза, все выдавало ее. Она держала в руке биту, а в другой – пистолет, который был направлен на Ханни. – Для вас троих... Все это... С самого начала... Было проигрышной игрой. Лука не мог ничего сказать, слова не лезли, слезы потекли из глаз ручьем. Абсолютно не понимая, что происходит, почему и как, он продолжал стоять и смотреть на подругу, готовясь словить инфаркт от шока. Последним, что он почувствовал, был удар по голове битой. Теряя сознание, видя Эстер перед глазами, Лука успел подумать о Дункане. И мысленно сказать девушке, чтобы она не трогала его. Он был готов даже к собственной смерти, но пусть она оставит его в покое. С этими мыслями из глаз парня вытекли последние слезинки, которые скатились по щекам и ударились о холодный пол, куда тут же и приземлилась голова Ханни. Лука не понимал, утро сейчас, вечер или день, и сколько времени он вообще был в отключке. Реальность ударила его так резко, что он вздрогнул от боли в глазах, которые не хотели открываться. Висок нещадно болел, хотелось упасть и выть от боли, но парень все же пришел в себя и поднялся с пола. Его руки были связаны, а конец веревки был привязан к трубе, что находилась в конце помещения. Эстер все ещё была здесь. Она сидела около двери все в той же черной маске и точила нож. Эти звуки разносились на всю комнату. Лука не мог узнать в этом человеке свою лучшую подругу. Ее взгляд был совсем другой. Не тот, весёлый и беззаботный, как раньше, не тот, яркий и радостный, заботливый. Теперь ее глаза были холодными, взгляд был безэмоционален. Не было больше ни искорки того, что было раньше. Теперь Ханни признал, каким идиотом он был, и главное, сам был виноват во всем происходящем. Он не поверил Дункану, который знал, что за всем стоит не Микела. Пусть Луке сейчас и казалось, что все это какой-то ночной кошмар, Эстер не могла так поступить, факт оставался фактом. – Почему?.. – лишь один вопрос парень смог выдавить из себя, обращаясь к бесчувственному чудовищу, что сидело у двери. – Разве тебе важно это знать? Живым ты отсюда вряд ли уйдешь, – ухмыльнулась Эстер в ответ. Теперь ее взгляд стал походить на психопата. – Ты ненормальная, – ответил Лука, отводя взгляд. Через секунду он увидел нож прямо около своего носа, который вонзился в стену с огромной скоростью. Парень вскрикнул, а Эстер медленно поднялась с пола, поднимая также какую-то папку, и открывая ее. – Хочешь поболтать? Давай поболтаем, – мерзко сказала девушка, подходя ближе и садясь на пол напротив. Лука не понимал, почему никто до сих пор его не ищет. Должно быть, прошло много времени. Неужели Эстер грохнула всех? Кажется, здесь была целая армия солдат в черном. В любом случае, везде было полно камер наблюдения, кто-нибудь точно все увидит. – Меня зовут Эстер Пеони, и да, я наемный киллер, я гениальный киллер, способный провернуть все, что угодно, – начала девушка, рассматривая какие-то документы у себя в папке. – Ты все равно умрешь, Ханни, тебе эта информация толку не принесет. Сам себя загнал в угол. – Перед смертью я все же хотел бы знать, почему умираю, и что с моими друзьями, – тихо ответил Лука, надеясь, что она не убьет его прямо сейчас. – Я грохнула главного соперника на национальном отборе Румынии лишь для того, чтобы попасть на Евровидение. Мне не сложно делать это, когда человек тебе доверяет. Подумай сам. У меня даже мотива не было, никто меня подозревать не станет. Я попала сюда с определенной целью, которую я с радостью выполняю за огромную сумму денег. – Кто? Кто заплатил тебе? – Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы. Как я и сказала, я должна была попасть на Евровидение. По моим расчетам, это случилось бы с вероятностью в восемьдесят процентов. А ещё, с вероятностью в восемьдесят пять процентов, ты подружился бы со мной. У нас ведь очень много общего, даже по характеру. А также, с вероятностью в девяносто процентов, ты бы не отказался от прекрасного отпуска в Тель-Авиве. Моей целью было устранение трёх главных фаворитов, и, конечно же, с тебя начал бы любой киллер. С остальными двумя объектами было относительно сложнее. Я специально поселила тебя с Дунканом, я специально таскала с собой Микелу и рассказывала ей много про тебя. С вероятностью в семьдесят пять процентов, эти двое должны были влюбиться в тебя до конца отпуска. Как же мне повезло, что Микела первым делом рассказала об этом мне, пока мы были в разъездах. Со вторым объектом было сложнее, были сомнения, поэтому мне пришлось слегка проверить свои расчеты, и наслать на тебя человека, который должен был подставить Дункана перед тобой. В тот день, учитывая результат в качестве нуля изменений в ваших отношениях, моя вероятность стала равна сотне процентов. Мало того, ты тоже был влюблен в Дункана. Но это не усложняло ситуацию, а делало ее только проще. Далее, чтобы вы оба думали, что вдвоем являетесь мишенью, я свалила на Дункана прожектор, но так, чтобы никто не пострадал. Как я сделала это и с тобой. Мне не нужно было вредить вам. Учитывая то, что мишенью стали вы двое, и я рассказала тебе про Микелу, вы с вероятностью в девяносто пять процентов стали бы верить, что она ваш главный враг. Подтверждая все теории, все становилось всё проще и проще. Понимаешь, если я грохну всех троих, то конкурс вообще отменят, ибо слишком уж это подозрительно. А если я грохну одного, в которого влюблены остальные двое... Конечно, вряд ли они будут участвовать, или вряд ли хорошо споют в финале. Эстер вновь перевернула очередную страницу в своей папке, где были жуткие расчеты, и вздохнула. – Твой парень ведь догадался, что Микела не виновата, я знаю. Он думал над настоящим врагом, но так и не догадался. Видишь? У меня нет мотива, ты мой лучший друг, никто и никогда на меня не подумает. Я знаю о тебе все. Все твои тайны. Так что и тебе от меня не уйти живым. – Ты ошибаешься. Ты не могла сделать все так, что никто сейчас не знает, что я здесь. – Я знала о том, где ты собирался встретиться с Дунканом. С вероятностью в семьдесят процентов ты бы побежал вниз от опасности, вверху была закрыта дверь. Второй и третий этаж были под охраной, ты бы не пошел туда. И, конечно же, ты бы с вероятностью в восемьдесят процентов побежал к противоположной лестнице, не желая оставаться в темном и безлюдном коридоре. Но именно в этот момент тебя окружили. Поэтому ты бы спрятался в одной из трёх комнат, что здесь есть. Остальные две были слишком далеко, с вероятностью в восемьдесят пять процентов ты бы оказался здесь, где я и ждала тебя. Насчёт камер не волнуйся, они все были отключены, память стёрта. И никто никогда не подумает, что я держу тебя прямо под сценой Евровидения. Никто не будет искать тебя здесь. К тому же, все знают, что я поехала к нашей компашке, что празднуют в борделе, хвастаться подходом в финал. Можешь, кстати, не переживать, с твоими друзьями все хорошо. Пока что. – Я знаю, ты делаешь это не для себя, ты никогда не была высоко у букмекеров. А четвертое место меняется слишком часто, кто устроил все это, кто заплатил тебе? – не переставал спрашивать Лука, но затихал, видя злость в глазах Эстер. – Я гений, уважаемый объект номер один. Я просчитала все настолько точно, что даже мои наемники не выйдут на меня. Никто не будет знать, что это сделала я. Я знаю каждое твое действие, каждый твой шаг и каждое твое слово. Неужели ты думаешь, что мне так сложно скрывать имя моего клиента? – почти закричала под конец Эстер, резко вынимая нож из стены. – Но ты ведь сказала, что убьешь меня. Смысл тебе хоть что-то скрывать от меня? – Меня ещё ждут переговоры с твоими дружками. Если они примут мои условия, ты будешь жить до конца финала. Если же нет, я убью тебя сразу и принесу им тебя по частям. Может быть, так они лучше поймут, если проснутся ночью в кровати, залитой кровью, с кучей частей твоего тела. – Психопатка! – не выдержав, крикнул Лука, дергаясь на месте и начиная истерить, пока Эстер смеялась сумасшедшим смехом. Затем эмоции на ее лице сменились за секунду, и в ее взгляде снова читалась злость. Девушка отошла на пару метров и снова села на пол, в противоположный угол. – Хотя, мне кажется, будет лучшей идеей резать тебя по частям и передавать твоим дружкам постепенно. Возможно, за остаток твоего тела они все же споют плохо специально. Либо кто-то из них может отказаться от участия. Это не будет подозрительно. Всего лишь один участник пропал, а другие два плохо спели. Никакой взаимосвязи, – стала рассуждать прямо на месте Эстер, записывая новые рассуждения в свою папку и начиная снова что-то считать. Лука обречённо откинулся на стену, пытаясь успокоиться и не паниковать. Ему было совсем себя не жалко. Он заслужил все это. Единственное, о чем он переживал, это о состоянии Дункана. Тот не должен был страдать из-за него, не должен был жертвовать победой ради него, идиота, который до последнего отказывался смотреть правде в глаза. Который только и делал, что совершал чудовищные ошибки по жизни, которые вредили не только другим людям, но и ему самому.