Свободные уши

      Только отплыли, только загрузили в загон свежую охапку сена, только она потянулась к долгожданной трапезе, как явился парусный мастер, Де Грут, мать его, собственной персоной. Подгрёб чурбачок, уселся на него со скорбным видом и затянул свою волынку: – Вот хорошо тебе, ты же коза, – она нервно прянула ушами и повела глазами из стороны в сторону в надежде, что в загоне окажется ещё одна коза, помимо неё. Но нет. Де Грут вздохнул и продолжил: – хорошо тебе, говорю. Все тебя ценят, всем ты нужна, а я... а я... Что, говоришь, и я нужен? Команде нужен? Капитану? Она настороженно молчала. – Так-то оно так, – как ни в чём ни бывало продолжал Де Грут, уронив седую курчавую голову на руки, – вот только капитан наш совсем никого не слушает. Делает то, что вздумается, а зачем – одному Богу известно. Не ценит он меня, да. Коза жалобно мекнула, Де Грут согласно закивал. – Вооот! И я тоже самое говорю! И на мои знания, мой опыт ему наплевать. И вообще... Вот ты знаешь, что означает эта наколка? – и он показал на маленькую черепашку, вытатуированную на его шее – взмахивая крошечными ластами, она плыла по направлению к уху. Коза мигнула и нервно переступила копытами. – Эта наколка означает, что я пересекал экватор. Понимаешь ты такое или нет? Эк-ва-тор, – и Де Грут назидательно поднял вверх указательный палец, – а Флинт... На камбуз влетел Малдун и, бешено вращая глазами, сообщил: – Там вас капитан ищет. Срочно, говорит. – А чтоб его, – сплюнул Де Грут, тоскливо посмотрел на козу, коза на сено, Малдун на Де Грута. – Да иду я, иду. Как только за парусным мастером закрылась дверь, Малдун уселся на чурбачок, воровато оглянулся и зачастил заговорщическим голосом: – Говорю тебе, шашни у них. Коза жалобно мекнула. – Да не у Де Грута с Флинтом, – отмахнулся Малдун, – а у Флинта с Сильвером. Истинно тебе говорю. Вот тебе хорошо тут – траву свою жуёшь, и никто тебя не мучает. А этот Сильвер, чтоб ему пусто было, кок недоделанный, он же отравить нас пытался! То свинью так приготовил, что я три дня с горшка встать не мог, думал к праотцам отчалю. То рыбу какую-то тухлую подсунул. Меня чуть наизнанку не вывернуло – так часто блевал. То ещё что-нибудь. А капитан ему всё прощает. Ты смекаешь? Всё! Сильвер глазками хлоп-хлоп, капитан оп-оп и поплыл. А мы, значит, помирай, да, пока они милуются? И Билли ещё... хороший парень, но... Дверь со крипом отворилась. В проём просунулась голова Лиама Флетчера. С минуту он поморгал, пытаясь понять, что происходит, а потом сказал: – Малдун. Там это... Билли всех такелажников зовёт. Чего-то там сделать надо, я не понял чего именно. Малдун выразительно вздохнул, развёл руками, словно пытаясь объяснить козе необъяснимое, высказать невысказанное и скрылся. Воцарилась тишина, прерываемая лишь шелестом волн, да постаныванием досок. Коза выжидающе посмотрела на дверь, шевельнула пару раз ушами и наконец склонилась к сену. Стоило ей взять один пучок в рот, всего пару раз пройтись по нему зубами, как дверь снова открылась. Коза вздрогнула и выронила сено. А боцман разогнался было, чтобы подойти, но стукнулся о притолочную балку, поморщился и аккуратно сел на чурбак, сложив на коленях руки и уставившись во все глаза на козу. Та хрюкнула. Билли выкатил глаза ещё больше. Раздалось троекратное “ме”. Если бы козы умели смеяться, то Билли решил бы, что ему сейчас повезло услышать именно смех. Но вряд ли такое возможно. Боцман помотал головой, отгоняя наваждение и заговорил: – Вот ты думаешь мне легко, да? А мне вовсе не легко. Это тебе здесь легко. А у меня под началом целая толпа такелажников, и каждого надо выдрессировать, чтобы узлы правильно крутил, чтобы паруса к бизань-мачте крепил, чтобы ещё много чего делал, но, главное, чтобы не отлынивал от работы. А они, знаешь, какие? Им только волю дай. И ведь не боятся, черти. Меня не боятся. А капитана боятся. Признаться, – тут Билли понизил голос и нервно оглянулся, словно боялся, что кто-то здесь может подслушать его откровения, – признаться, я тоже боюсь капитана. Боюсь того, к чему он нас всех рано или поздно приведёт. И боюсь того, что ему довольно и одного взгляда, чтобы я презрел всё и ринулся за ним, встал за него. Я ведь даже... я команду ради него обманул, – едва слышно зашептал Билли, склоняясь к самым ушам козы. Та застыла каменным изваянием и даже прекратила жевать одну несчастную травинку, чудом оставшуюся во рту. Билли, меж тем, продолжал: – У него же ничего нет, никакой страницы с маршрутом, а я... я заставил всех поверить в то, что она у него есть! Он убил мистера Синглтона прямо у меня на глазах, у всех на глазах, и убедил всех в том, что мистер Сингллтон был вором, что это мистер Синглтон выкрал страницу из того судового журнала. А я поддержал капитана, и теперь мы все идём за золотом Урки. А есть ли оно вообще? Что ждёт нас в конце этого пути? – Ме? – Да вот не знаю – ме или не ме, – сокрушённо вздохнул Билли. – Ещё и Сильвер этот. Ну новый кок который, – счёл он нужным пояснить. Коза мигнула. – Не нравится он мне, понимаешь? Мутный какой-то. Готовит, опять же, так себе, если не сказать больше. А капитан его выгораживает. И я считаю, что у них... ну, сама понимаешь, – Билли выразительно задвигал глазами. Коза моргнула и коротко мекнула. Билли снова вздохнул. И ещё раз. Коза покосилась на него одним глазом. – Ме? – Да вот, казалось бы, какая мне разница, а вот поди ж ты... есть разница. Только капитан начал на меня внимание обращать, только имя моё выучил наконец, чтоб без “кто такой Билли”, и вот на тебе – нарисовался какой-то проходимец. И капитан при нём то в белой рубашке пройдётся – где он их только берёт? То усы особым образом закрутит так, что смотреть на него больно. А видела бы ты, как его пальцы оглаживают поручни лестницы, когда он на шканцах. Билли мечтательно прикрыл глаза. Посидел так некоторое время. Потом встрепенулся и заявил: – Эх. Хорошо тебе здесь. Не то что нам там. Пойду я, пожалуй. Неловко поднялся с чурбака, зацепил его ногой. Вернулся, стукнулся о балку, поставил чурбак на место. Помялся-помялся ещё и тихо вышел, притворив за собой дверь. Некоторое время всё пребывало в некоем подобие спокойствия. Корабль слегка мотало на волнах, сверху доносилась приглушённая ругань матросов, за стенкой Рэндалл сюсюкал со своей кошкой Бэтси, а та в ответ мерно мурчала, изредка коротко мяукая. Коза помотала головой, взяла в рот огромный пучок сена, как дверь вдруг отворилась, и к чурбачку проскользнул Сильвер. Рэндалл с кошкой тут же смолкли, как будто и не было их вовсе. – Сил моих нет с этим Флинтом, – доверительно сообщил Сильвер козе, плавно опускаясь на чурбачок. Та застыла с пучком во рту. – И так к нему пытаешься подойти, и эдак, а он будто скала. Вот как, как мне, скажи на милость, выжить среди этих головорезов? И ладно бы только головорезы. С их мозгами я как-нибудь разберусь. Но Флинт! Вот дойдём мы до золота Урки, захватим её и погрузим добычу на корабль, а дальше что? Что будет со мной? Не будет в Сильвере больше надобности – за борт Сильвера. К акулам. Как стать ценным для него, а? Как? – М? – с набитым ртом особо не мекалось. Сильвер махнул рукой. – Дохлый номер. Готовлю я так себе. Скорее он меня научит готовить. Это, конечно, идея, но нужно что-нибудь ещё. Есть соображения? А, ладно, ещё подумаю. Пора идти, пока не хватились. И такой же неслышной тенью Сильвер выскользнул за дверь. Коза зажмурилась. Тряхнула ушами и начала торопливо жевать, когда дверь снова открылась, и на пороге показался сам капитан Флинт с книгой в руке. Невозмутимо подошёл к чурбаку, придирчиво осмотрел его со всех сторон, наконец сел и открыл книгу. Коза выплюнула обслюнявленный пучок сена. – Да мне вообще плевать, – заявил Флинт. – На чём мы там с тобой остановились? А, вот, нашёл. Слушай: “если какая-нибудь красавица будет просить, чтобы ты за неё заступился, то отврати очи от её слез и уши от её стенаний и хладнокровно вникни в суть её просьбы, иначе разум твой потонет в её слезах, а добродетель твоя — в её вздохах...” Флинт всё читал и читал, и не обращал внимания на то, как коза взяла новый пучок сена и начала неторопливо жевать в такт волнам, бившимся о борт корабля, мирному посапыванию Рэндалла за стенкой и убаюкивающему повествованию о славных делах некоего испанского идальго.