Зомби надо хоронить

— Но мне мама говорила: Зомби надо, зомби надо, зомби хоронить… На сцене бесновался Худяков со своей командой — Ванька, топчущийся за кулисами, слышал рёв толпы и улыбался сам себе, стараясь сильно не отсвечивать. Дурацкая у него была привычка, ебанутая — за Ромой наблюдать. Особенно, когда тот на сцене. Было в нём что-то такое, что зацепило Ваньку однажды и не отпустило до сих пор. Драйвом несло от Ромы со сцены, безумством, мощью. Смело Ваньку, как ураганом смело Элли с Тотошкой, и унесло куда-то в такие же ебеня. Голубые беспросветные дали. Только Элли вернулась и состарилась, а Ванька там, в голубых лагунах остался, вариться в каше из собственных страхов и хотелок, без каких-либо изменений. Мимо него протопал Рощев с гитарой наперевес и Ванька решил ретироваться со своего наблюдательного пункта, чтобы не попасться на глаза Худякову. Опасно это было, светиться. Рома отличался какой-то особенной проницательностью, иногда Ваньке казалось, что и мысли Худяков читать умел, только молчал об этом. — Не нравишься ты мне, Рудбой… Сказал ему как-то раз Рома, на одной из попоек в клубе. Прищурился недобро, и взглядом вцепился в него мёртвой хваткой. — Я ж не девчонка, чтоб тебе нравиться, Ром, — Ванька пожал плечами и уткнулся обратно в свой смартфон. — Вот именно, что не девчонка, а на парней пялишься, — Худяков перегнулся через столик, поближе к нему и Рудбой покрылся потом. — Думаешь, я не чувствую, как ты мне в спине дырки сверлишь? Ванька вздохнул тяжело, телефон отложил, сложил указательные и большие пальцы обеих рук в импровизированный объектив фотоаппарата и навёл на Рому. — Я фотограф, Ром, чё те от меня надо? Вот сейчас ты в кадре как уёбище, бухой потому что. А был бы трезвым, может и нормально получился бы. Ракурсы я ищу, для всего Букинга фотосессию хочу сделать. — Ебанутый, — вынес короткий вердикт Худяков и откинулся на спинку диванчика обратно. От неловкого молчания их спас вернувшийся из туалета Фёдоров. Ваня разомкнул пальцы, и снова полез в инстаграм — надо же сторис записать и выложить, как они отдыхают. После этого разговора Ваня стал осторожнее, старался поменьше попадаться на глаза Худякову и за кулисами тоже торчать стал меньше. — Вань, не пойми меня неправильно… Но завязывал бы ты с этой хуитой, а? Найди себе кого-нибудь, и нахер Рому. Всем спокойнее будет. Они тогда пили с Фёдоровым вдвоём, пили много. Мирон единственный, кто знал, что Ванька уже давно перешёл на другую сторону. Причины не спрашивал, просто молча принял это как факт и продолжил работать с ним дальше. А вот остальному Букингу признаться Ванька почему-то боялся. В ярой гомофобии никто замечен не был, но и разговоров таких Ванька не заводил, от греха подальше. Чего он больше всего опасался, так это того, что кто-нибудь может и бросить агентство из-за него. А гадить Мирону не хотелось от слова совсем. Поэтому Ваня молчал и строил вокруг себя легенды о своём блядстве и получалось у него это вроде неплохо. По крайней мере, Худяков дурацких вопросов больше ему не задавал. — Вань, ты как? — Фёдоров незаметно толкнул его в бок, обращая на себя внимание, пока на сцене готовили их оборудование. — Нормально всё, не парься, — Ванька подмигнул Мирону, накидывая на голову капюшон мантии и поправляя маску. Вопрос был хоть и неприятным, но вполне резонным, один раз он практически сорвал репетицию, потому что никак не мог собраться с мыслями. Рома, словно подозревая его в чём-то наблюдал за ним весь вечер и Ваньке всё время казалось, что его вот-вот раскусят. Именно тогда они с Фёдоровым и набухались вдвоём, Ваньке просто нужна была поддержка и свободные уши. — Окей, — Мирон коротко кивнул и тема закрылась сама собой. Вернувшись в Питер, Ванька решил послушать Фёдорова и заняться наконец-то своей личной жизнью. В конце концов, были же у него отношения до Худякова, хоть и недолгие и весьма странные, но были. Почему бы не попробовать снова? Тем более, что связь до конца не обрывалась — они расстались хорошими друзьями и его бывший партнёр периодически да появлялся на горизонте. Народу в клубе было немного, но Ванька всё равно чувствовал себя неуютно. Он давно здесь не был, и давненько рядом с ним не было кого-то, кто проявлял бы к нему знаки внимания. Они немного посидели за столиком, когда Ванька всё-таки решился уединиться в приватной кабинке, прихватив с собой наполовину опустевшую бутылку с виски. Однако даже алкоголь не помогал ему расслабиться как надо и отвлечься — в голову упорно лез Худяков, кривил неприязненно губы и осуждающе качал головой. Ванька продолжал целоваться, старательно выпихивая его из головы и шарил по чужому телу руками. — Подожди, — Рудбой увернулся от очередного поцелуя и отстранился совсем, — мне выйти надо, освежиться. Душно тут. Я сейчас. В туалете Ванька выкрутил кран с холодной водой на полную и несколько раз умылся, после чего вообще голову сунул под воду — настолько пьяным и сбрендившим он сам себе казался. Невозможно было так зацикливаться на одном человеке. — Ебанутый, — припечатал сам себя Рудбой выпрямляясь и убирая мокрые пряди со лба. — Ебанутый, блядь. Промакивая воду бумажными полотенцами, чтобы не стекала ручьями, Ванька пришёл к единственно верному решению — в глаза признаться Худякову в том, что он к нему неровно дышит. Возможно, когда его открыто пошлют нахуй, а Рудбой не сомневался, что так оно и будет, ему станет легче и он сможет думать о ком-то кроме Ромы. Оставалось только извиниться перед тем, с кем он сюда пришёл и свалить домой отсыпаться и трезветь. — Извини, что так долго, я немного не в настроении, — Ванька, вызывая такси через приложение в телефоне, вошёл в приватную кабинку не глядя, — и хочу домой, извини, что так всё вышло… Он закончил фразу на автомате, оторвавшись от смартфона и замер, встретившись взглядом сначала с белобрысым парнем, стоящим на коленях перед диваном, а затем с Худяковым. Не заметить спущенные до середины бедра джинсы Ванька не мог. — И-извините, ошибся, — Ванька моргнул пару раз, потёр глаза, списывая всё на полумрак, алкоголь и цветной дым и развернулся чтобы выйти и не мешать. В приват кабинке гей-клуба Рома точно находиться не мог. — Стоять. Или мог. Рык Худякова — а это именно он и был, судя по тому, как на загривке шерсть поднялась дыбом и по спине пробежали мурашки — Ванька ни с чьим другим перепутать не мог, поэтому рванул, путаясь в занавеске в коридор. Их кабинка была пуста — Ванька мысленно обрадовался понятливости приятеля, схватил свою сумку и ринулся на выход из клуба. — Сука… — Худяков откинулся на спинку диванчика, гипнотизируя потолок. — Вот же урод… Фотограф ёбаный… — Я, пожалуй, пойду, — парень, молчавший до этого, встал с пола и собрав свои вещи ретировался восвояси. Всё так же лёжа, Худяков подтянул джинсы на место, не глядя застегнул ремень. Ещё пять минут назад Рудбой в его голове был готов на всё. Грёбаный Ваня-Охра в его голове уже полгода готов на всё и в разных позах. Только в реальности Ваня-Охра зажимал в клубах девочек и постоянно писал про них в твиттере, а любой косой взгляд в его, Ромы, сторону оправдывал фотографиями. И натурально так оправдывал, что не подкопаешься, поэтому и не лез к нему. Зря, как оказалось. — Пиздец тебе, Рудбой, — Рома усмехнулся и отправил Ване короткое сообщение. «Расскажешь о том, что видел — убью». «Я не идиот». «Вот и отлично». При каждой их следующей встрече Рома делал вид, что ничего и не было. Улыбался только ехидно Рудбою так, чтобы никто не видел, чем бесил его невероятно, потому что каждый раз, когда Ваня после этого подходил к нему с фразой «Ром, давай поговорим?» он пожимал плечами и съезжал с темы мол, не о чем говорить, Вань. А по ночам строчил смс-ки — «С кем ты там был?», «Что ты там делал?», «Давно ты туда ходишь?» — доводя Рудбоя до белого каления. Беснующийся в тихой ярости Ваня, испепеляющий его потом взглядами, компенсировал проёбаные полгода. Рудбой сдался через две недели. — Ты меня задрочить решил? — Ваня стоял у него на пороге психованный, с бутылкой виски в руках. И, судя по глазам, на всё готовый.