***
Утро Маринетт и большинства её одноклассников началось с урока литературы с мадам Лоран, а утро Хлои Буржуа – с мысли о пользе самостоятельного выполнения домашних заданий, к которой её привели одновременно настойчивость Поллен и непроходимая дурость Сабрины, компенсировавшаяся только ее трудолюбием. Весь класс – точнее, все, кто пошел с ними вместе в лицей - продолжал думать, что это Хлоя списывает у подруги, а не наоборот. И вплоть до нынешнего урока она каждый раз горько жалела, что взялась трудиться над заданиями лично (каждый раз, когда её не слышала зануда-квами) – вплоть до того момента, когда мадам Лоран объявила, что уходит в декретный отпуск (и это в их последний год, за неделю до весенних каникул!) и оставляет вместо себя красавчика месье д'Ожерона. Маринетт подняла голову от парты только в тот момент, когда мадам Лоран сообщила о своём интересном положении (в последнее время она стала пропадать так часто, что вызывала подозрения – уж не перекочевал ли в её руки талисман Мотылька?), и в класс вошёл их новый преподаватель. Анри д'Ожерон был ожившей девичьей мечтой: стройный, зеленоглазый блондин с улыбкой, таившей некий секрет, недоступный другим. Словом, он был достаточно похож на Кота Нуара, чтобы Маринетт весь урок пялилась на него вместе с другими одноклассницами. Настолько, что на перемене Алья даже подколола её: - Что, этот блондинчик так похож на Адриана, что ты переключилась? Маринетт словно ледяной водой окатили: с каких это пор её стала интересовать личность напарника – и с каких пор они с Адрианом так сильно похожи на одного и того же человека? Весь второй урок литературы она тщательно присматривалась к новому преподавателю и пришла к выводу: это не Кот. Слишком взрослый, слишком иначе двигался, да и мимика... И ещё Маринетт прекрасно помнила то нежное чувство тихого бешенства, в которое Нуар приводил её несвоевременными шуточками, тогда как Анри д'Ожерон был до зубовного скрежета уместным. Как Адриан на публике, вдруг поняла она. Тем не менее, когда месье д'Ожерон объявил, что в конце дня всех желающих ждёт факультативное занятие по литературе Древнего Востока, Маринетт ещё сомневалась: ей не хотелось оставаться после уроков. Однако заметив, как Алья и Хлоя синхронным движением теребят свои талисманы, и поймав себя на желании потянуться к серьгам, заподозрила неладное и подняла руку вместе с друзьями. – Не нужно, не нужно, – усмехнулся преподаватель. – Пусть приходят те, кто захочет; я не буду считать. В общем, Маринетт была на взводе – до такой степени, что даже не замечала внезапно задумчивого Адриана весь оставшийся день. Её нервозность усиливало и явное беспокойство Тикки, которое малютка-квами не могла сейчас выразить иначе, как бурной возней в сумочке. И как раз такой момент выбрала Алья, чтобы заговорщически прошептать подруге на ухо посреди столовой: – Маринетт, мы с тобой обязаны быть на этом факультативе! Мне кажется, он Кот Нуар! – Нет! Когда все вокруг уставились на них, бесцеремонно выдернутая из раздумий Маринетт поняла, что ответила слишком громко, и понизила голос: – Он точно не Кот Нуар. Проверь, я... несколько раз видела Кота на таком же расстоянии, как тебя сейчас, говорила с ним, он спасал меня не единожды. – Ты говоришь так, будто хорошо с ним знакома, – насупилась Алья. – Можно и так сказать, – ответила Маринетт, надеясь, что не спровоцирует излишней откровенностью принародное раскрытие Рены Руж. – Кот Нуар добрый и смелый, и всегда ставит чужую жизнь выше собственной, и очень хороший друг. Не уверена, что Анри д'Ожерон обладает всеми этими качествами. – Подруга, да ведь мы совсем его не знаем... – пораженно ответила Алья. – Что ж, у нас будет время. Как раз. Маринетт постаралась вложить в эту реплику как можно больше тепла, понимая, что переборщила, защищая доброе имя Нуара. И, наверное, поэтому не заметила ни цепкой задумчивости Альи, которая в другое время привела бы её в ужас, ни тем более того, что за соседним столиком притих, вслушиваясь в их разговор, предмет беседы и объект её пылких чувств.* * *
Когда Маринетт с Альей собирались на факультатив, они не ожидали, что там будет много народу, но вот чтоб совсем уж... У двери в кабинет их встречали Адриан и Нино, а рядом подпирала косяк Хлоя. – Я не хочу домой раньше времени, и уговорил Нино составить мне компанию, – обрадовался Адриан, увидев девочек, и Маринетт с трудом не покраснела. – Вернее, это я увязался за бро, – ввернул Нино, подмигивая подружкам. – А Хлоя, кажется, запала на этого д'Ожерона. – И ничего подобного! – ощетинилась Буржуа. – А как ещё объяснить, что ты пришла без Сабрины, Хло? – поддел Адриан, не оставлявший надежду помирить подругу детства с остальными. – И отговорила полкласса от факультатива. И тут Маринетт, с ревнивым интересом следившая за перепалкой, заметила в высшей мере странное: Хлоя смутилась и машинально коснулась рукой пчелиного гребня, державшего шишку из волос. – Интересное украшение, кстати, – заметила Алья. – Тебе идёт. Стало гораздо лучше, чем раньше. Мальчишки затаили дыхание, поражённые небывалым: Сезер сделала Буржуа искренний комплимент. И только Маринетт, пока они теснились в проходе, прошипела на ухо подруге, злясь на ее беспечность: – Алья, ты что несёшь?! – Уж ты-то должна понимать что, – подмигнула та. Невероятно!!! Наверное, только осознание полного отсутствия у подруги пиетета перед тайной Камней Чудес спасло Маринетт от последующего ещё более глубокого шока: когда они вошли в кабинет, месье д'Ожерон сидел на учительском столе, словно старшеклассник, а на его плече примостился... Квами?! Невероятно в квадрате!!! На самом деле, не спасло: Алье пришлось вести подругу, схватив за руку, и усаживать за парту насильно. Остальные справились с посадкой самостоятельно, во все глаза рассматривая ярко-синего кроху. Только Адриан, зашедший последним, вернулся к двери, чтобы её запереть. После этого месье д'Ожерон произнёс: – Зовите меня Анри, а его, – натянуто улыбаясь, он указал на квами, – Дуусу. Просто по именам, потому что нам понадобится ваша помощь – соответственно, нужно сокращать дистанцию. Вижу, вы многое хотите спросить, поэтому давайте по очереди. О, Маринетт многое хотела бы спросить! Но от вопросов о секретности, безопасности и прочих вещах, которые этот парень явно считал бессмысленными, её удержала очень вовремя подсунутая подругой ириска-тянучка, намертво склеившая зубы. Пока она сражалась с конфетой, Нино и Адриан одновременно воскликнули: – Что это за штуковина? – Это павлин? Пока Анри – Маринетт просто физически не могла звать другого хозяина квами "месье" – объяснял, что такие же милашки помогают превращаться Ледибаг и Коту Нуару, и что – да, это действительно павлин, она подумала, что Адриан как-то слишком внимательно изучил стащенную у отца Книгу, но от мысли о том, что только Нино спросил, что это, а не кто, а больше странным образом никто не пришёл, её отвлёк вопрос Хлои: – Какая помощь вам нужна, Анри? – скрестив руки на груди, она явно приготовилась торговаться. – И почему именно мы, а не кто-то ещё? – добавила, хмурясь, Алья: Маринетт сильно подозревала, что подруга уже знает ответ, но хочет услышать версию оппонента. Анри д'Ожерон потёр ладони, словно радуясь разожжённому энтузиазму, а квами-павлин – Дуусу, поправила себя Маринетт, его зовут Дуусу – смотрел на всех грустно и внимательно, и речь начал именно он: – На самом деле, вас позвал я, и если сюда сегодня пришли вы пятеро, значит, так и должно быть. Нам нужна помощь, чтобы встретиться с Бражником. – В вашем классе акумы захватывают людей чаще, чем во всём остальном Париже, – взял слово Анри. – И с вами, насколько мне известно из одного блога, – он кивнул Алье, – иногда встречаются герои Парижа – чаще, чем со всеми остальными горожанами. – Это всё понятно, – впервые подала голос Маринетт, подивившись его мрачности. – Но зачем говорить с Бражником? Если можно победить его и забрать талисман, который даёт ему силу? Остальные уставились на неё. – Понабралась от Альи, – пробормотал Нино под молчаливое согласие Адриана. – Потому что одна только победа не решит проблему. Корень её кроется в том, что однажды у Бражника – до того, как он впервые воспользовался талисманом – была семья, обожаемая жена и сын. Жена погибла, и теперь он хочет заполучить талисманы Ледибаг и Кота Нуара, которые, будучи соединены, исполнят одно любое желание. Вот только подобное желание может перевернуть Вселенную с ног на голову, да и такая магия никогда не работает просто так, а обязательно забирает что-то взамен. – А вам-то что за беда? – спросила Хлоя, приподняв изящную бровку. – Ну, обменяет Бражник себя на жену. Не будет ни его, ни супергероев, которые были нужны, чтобы с ним сражаться – всё сложится само собой. Сплошная польза обществу – и никакого ущерба. – Беда в том, что это не будет так просто, как ты описываешь, Хлоя. Это так не работает, я уже сказал, – на миг оскалился Анри, впрочем, тут же возвращаясь к прежнему дружелюбию. – И предваряя ваш следующий вопрос, почему нам с Дуусу не всё равно: Эмили была и остаётся хозяйкой талисмана Павлина и моей любимой старшей сестрой. Были и другие вопросы, на которые отвечали Анри и квами-павлин, но Маринетт их уже почти не слышала, поражённая осознанием и злостью на бесцеремонность Анри. Она отмерла, только когда их маленькая группка разошлась, и в безлюдном школьном коридоре Алья вопроосила: – Нет, ты только подумай, что за парочка: Бражник и Павлин! И кто у них мог уродиться? Кот Нуар?! – Ты не поняла! – воскликнула расстроенная донельзя Маринетт: она успела заметить, с каким лицом остался в классе Адриан, чтобы наедине поговорить с новым преподавателем. – Я знаю только одного человека с настолько поганым характером, чтобы он мог стать Бражником, и настолько печальной семейной историей и женой по имени Эмили! – Оу... – протянула Алья, кажется, понимая. Маринетт не захотела добавлять, что именно Габриэля Агреста она уже подозревала – и была так счастлива ошибиться – из-за книги о Камнях Чудес. И тем более не хотела говорить на тему очевидных подозрений Альи насчёт вторых личностей её самой и Хлои: привычный мир и так пошатнулся слишком сильно, и новой порции злости, перемешанной с неловкостью, Маринетт не выдержала бы.* * *
– Скажи, Тикки, вот как можно так вываливать перед другими людьми чужие личные тайны?! – всплеснула руками Маринетт, расхаживая по комнате: из-за всех сегодняшних новостей она не смогла уснуть даже после патруля, на который Кот Нуар отчего-то не явился. – Ненавижу этого Анри д'Ожерона! Ты видела, как отреагировал Адриан?! Ясное дело, при всех друзьях практически заявили, что его отец – Бражник! А я понятия не имею, как ему помочь.... – Всё образуется, Маринетт, – начала квами, как делала всегда, когда её подопечная терялась в эмоциях. – Как думаешь, почему Дуусу позволил хозяину так поступить? И разве в том классе был кто-то, кому ты не доверяешь – и кому не доверяла бы, окажись на месте Адриана? – Ты права, Тикки... Даже Хлоя оказалась вполне ничего, – Маринетт грустно усмехнулась. – И она не выдаст Адриана, что уж говорить про остальных. Но как я могу поддерживать его, если знаю, что наши с Нуаром талисманы могли бы вернуть ему маму – и не позволю использовать их? – Не могли бы. Ты ведь слышала Анри, Маринетт, – испуганно пискнула Тикки. – Я не должна тебе этого рассказывать, но магия, которую используют Камни Чудес для исполнения желания, предполагает зеркальный обмен. И если говорить о жизни человека, то ценой будет другая жизнь – равная возращённой. – В каком смысле – равная? – Одна из предыдущих Ледибаг считала, что тут может быть два пути: кто-то, кто должен был умереть вместо возвращаемого человека; или кто-то, кто занял его место в жизни других людей. – Мамочки... – Маринетт в ужасе прижала ладони к щекам, чувствуя, как засосала под ложечкой смутная тревога. – Может, Анри с Дуусу всё-таки ошиблись по поводу Бражника? И это не Габриэль Агрест? – Ты ведь слышала, что они говорили, – вздохнула Тикки, – талисман Мотылька оставался у него, и Дуусу может чувствовать любого из нас на расстоянии. – Надеюсь, этот придурок д'Ожерон не выдаст всех скопом, – пробормотала Маринетт под укоризненным взглядом пятнистой подружки. – Только подумай, Тикки, что случится, если Габриэль в самом деле Бражник, и ему достанутся наши талисманы, и он загадает желание? Мы ведь даже не знаем, кого Вселенная заберёт в обмен на маму Адриана, и вернёт ли её вообще... Маринетт вдруг замерла, как громом поражённая. Не может быть... Пожалуйста, пусть этого не может быть... – Тикки, если бы желание сработало, ценой стала бы жизнь Адриана? – Я думаю так же, Маринетт, – квами тревожно вспорхнула. – Но мы не можем знать наверняка. Хотя главным условием, от которого зависит равноценность обмена, твоя предшественница предполагала точку зрения загадывающего желание. Но она не смогла разобрать манускрипты до конца. – Тикки, я должна забрать Книгу! – Маринетт вновь заходила по комнате, размахивая руками от волнения. – Я должна встретиться с ним и отговорить! Не может быть, чтобы Габриэль Агрест добровольно принёс сына в жертву! Мы идём прямо сейчас! – Мы никуда не идём! – заверещала квами. – И сначала ты должна успокоиться, Маринетт! Что бы ты сказала, заявись к тебе Бражник среди ночи через окно, пусть даже и с наилучшими намерениями?! Маринетт озадаченно поглядела на Тикки, зависшую в любимой позе Альи, которая между ними называлась "руки-в-боки", и вдруг представила описанную картину. Вышло бы нехорошо, что и говорить. – К тому же, – завершила наступление квами, – сегодня Адриан и сам наверняка найдёт, о чём поговорить с отцом. – Ты права, – Маринетт обессиленно опустилась на кровать. – Но я не хочу, чтобы с ним случилась беда. – По-моему, тебе не хватает дружеского совета. Совета человека, я имею в виду, – улыбнулась Тикки, пристраиваясь на подушке подле хозяйки. – И снова права, – пробормотала Маринетт, начиная засыпать. – И куда только запропастился Кот, когда он так мне нужен? Между тем, как рядом поперхнулась Тикки, сегодняшними событиями и отсутствием Кота Нуара на патруле точно была какая-то взаимосвязь, и на грани сна Маринетт показалось, что она вот-вот ухватит нужную мысль, но было слишком поздно.* * *
Тем временем в особняке Агрестов тоже не спали. Промаявшись до полуночи под впечатлением от всего услышанного за день, Адриан отправился бродить по дому и вдруг заметил, что из-под дверей рабочего кабинета отца льётся свет. Это ли не шанс? Поговорить, пока они окончательно не запутались в секретах друг от друга? – Ты обещал не раскрывать все карты сразу, – проскрипел из нагрудного кармана Плагг. – А как мне начать разговор? – шёпотом ответил Адриан. – Точно не со слов "Я всё знаю", – ответил квами, пряча за ехидством беспокойство о подопечном: уж лучше бы парень продолжал стонать о неразделённой любви – потому что Плагг понятия не имел, что делать с почти взрослым ребёнком, отчаянно скучающим по матери и не находящим взаимопонимания с отцом. – В конце концов, он ведь твоим отцом от этого быть не перестал? Ну и что, что Бражник? Поверь мне, Адриан, бывают папаши и похуже. – Да уж, – фыркнул Адриан, решительно берясь за ручку двери. – Нет, я серьёзно! – ухватился за идею Плагг. – Сам подумай: всё, что он наворотил, вы с Ледибаг легко исправляли! – Я бы поспорил насчёт лёгкости... – начал Адриан уже с улыбкой, но в этот момент дверь под его рукой распахнулась – с другой стороны стоял отец. И судя по выражению лица, он никак не ожидал встречи с сыном в такой час. – Что ты здесь делаешь, Адриан? Уже поздно. И с кем ты разговаривал? – Я... – Адриан вдруг испугался, поняв, что ему тяжело смотреть отцу в глаза. – Я хотел поговорить с вами и репетировал. Ответом ему были приподнятые брови, словно родитель ждал, что же за повод заставил сына оторвать его от работы. Но Адриан только прошёл в кабинет, упорно глядя на собственные ноги. – Машину не куплю, – вдруг отрезал Габриэль. – Тебе ещё рано водить! – Что?! – оторопел Адриан; Плагг в его кармане тихонько хихикнул, и вдруг всё стало легко и прозрачно. – Глупости, отец! Просто тут такое дело... – У тебя есть девушка, и она беременна? – видно было, что эти слова Габриэль выдавил из себя с трудом. Покраснели оба. Ну откуда, откуда Адриану было знать, что сегодня милая Натали подсунула своему работодателю статью из глянцевого журнала с заголовком "Что скрывает ваш сын-подросток"? – Отец, это вообще не то... – побагровел Адриан, голых девушек живьём ещё не видевший, несмотря на свои семнадцать лет и доступность развлечений в современном мире; Плагга в кармане пришлось сжать в кулак – на всякий случай. – Однако есть кое-что, что вы хотели бы узнать от меня. Как я полагаю. – И? – крайнее смущение (и дался Натали этот журнал!) сделало Габриэля весьма раздражённым. – Я сегодня познакомился с дядюшкой, – наконец сформулировал Адриан. – Он пришёл к нам в лицей преподавать литературу. И я надеюсь, что он на самом деле младший брат мамы, а не жулик, решивший выманить у вас деньги. Вы, наверное, будете против, чтобы мы общались – но я хотел, чтобы вы узнали об этом не от чужих людей. – Почему ты думаешь, что я буду против? – Габриэль присел в кресло и дал сыну знак сесть рядом; видно было, что честность стала для него приятным сюрпризом, и Адриан почувствовал глубокий стыд за то, что на самом деле честен не до конца. – Ну... – он отвёл глаза, обдумывая ответ – правдивый, но опять не полный, – мы ведь не общаемся с маминой семьёй. – На самом деле, в этом больше моей вины, чем намерений. – Габриэль смотрел куда-то сквозь сына. – Когда ты родился, Эмили было всего девятнадцать. Её родители были против столь раннего брака, хотели, чтобы она стала в первую очередь высококвалифицированным переводчиком, а не актрисой и моделью, да и я им, признаться, не слишком нравился. И младший брат, Анри, у неё действительно был. – Поэтому вы про девушку спросили? – улыбнулся Адриан, нащупывая ниточку понимания; отец сейчас выглядел слишком... Ранимым? Настолько, что хотелось его отвлечь. – На самом деле, есть... Скажем так, есть кое-кто, но у нас пока не дошло до знакомства с родителями, потому что она считает меня обалдуем. Габриэль рассмеялся, и Адриан замер, затаив дыхание. Воистину, величайшее из чудес – улыбка близкого человека. Ещё некоторое время они проговорили об учёбе и о планах отца на бизнес – к обоюдному, тщательно скрываемому удовольствию. Позднее в своей комнате, воодушевлённый прошедшим разговором, Адриан заявил Плаггу: – Знаешь, я очень виноват перед отцом. Он заботился обо мне, как мог, а я совсем забыл, как сильно он любил маму. Я во что бы то ни стало помогу ему справиться с потерей, и никакие Камни Чудес не понадобятся. – Вот это моя школа! – удовлетворённо мурлыкнул квами, облизывая с усов остатки камамбера. – Но ты лучше подумай, как будешь отцу заявленную девушку показывать. – Да уж, – отозвался Адриан. – Представляю себе первую встречу: "Отец, знакомьтесь, это Ледибаг, моя подруга. Кстати, забыл сообщить: я Кот Нуар". Это ещё невероятнее, чем уговорить мою Леди на свидание. – В крайнем случае, предъявим ему кого-нибудь из твоих одноклассниц, – безобразно довольный, что подопечный отвлекся от своих печалей, но разочарованный его патологической недогадливостью, посоветовал Плагг. На том и порешили. Адриан не ставил себе это целью, но отсутствию акум в последующие дни город был обязан не в последнюю очередь их беседе с отцом. Магия Нууру, привыкшая следовать за горем и яростью хозяина, пропадала втуне: оттого, что Габриэль Агрест был так рад налаживающимся отношениям с сыном, бабочки выходили красные, синие и даже серо-буро-малиновые в крапинку – словом, какие угодно, только не чёрные – и лететь на поиски жертвы отказывались напрочь.