Бесконечное торжество

В двадцать девятый раз. Она проснулась на том же самом месте, в той же позе и даже с теми же поющими птичками за окном, что и двадцать восемь раз назад. Это гребаное утро, вероятно, не кончится никогда. Лина снова потянулась, снова скатилась с постели, в очередной раз запамятовав о перекрученном одеяле, снова чертыхнулась сквозь зубы, слишком поздно вспомнив об этом. Уже лежа на полу, мысленно начала обратный отсчет: … три, два, один. — Лина! — в комнату постоялого двора, где она остановилась двадцать девять одних и тех же дней назад, ворвался, сверкая глазами, Гаури. — Просыпайся! Сегодня в Сейруне день города! Мне сказали, будет праздничный парад и бесплатные угощения, представляешь, бесплатные?! — Да-да, после третьего бочонка соленой рыбы, в которую, как выяснится позже, положили слишком много имбиря, тебя вырвет прямо на колено командира одной из рот строя, и за нарушение порядка на сутки запрут в муниципальной тюрьме, — протянула рыжая волшебница, продолжая безвольно лежать на полу в груде простыней, успешно имитируя бревно, — проходили, знаем. Гаури выпучил глаза и потянул руку к переносице. — А что… — Нет, исправить это никак нельзя, сколько бы я ни пыталась, так или иначе ты попадаешь в тюрьму и сидишь там до самой ночи, — все так же безжизненно бормотала она, не предпринимая попыток подняться на ноги. — Эээ… Не знаю, ка… — снова несмело начал Гаури, а закончили они уже вместе стройным хором: — … какая муха тебя укусила, но я пошел в центр, увидимся там! Гаури захлопнул рот, затем снова открыл его, но передумал и только головой покачал, недоумевая. — Странная ты сегодня, Лина. Ну, не задерживайся, а то всю еду без нас уплетут. Тихо хлопнула дверь, оставляя волшебницу наедине со своими невеселыми мыслями. С Гаури, конечно, спрос был невелик. Она пробовала объяснить ему ситуацию несметное количество раз, но так или иначе, терпела сокрушительное поражение. Не на постоялом дворе, так во время шествия. Не там, так возле рыбы. Не возле рыбы, так… Лина уныло вздохнула и, почесав вновь ушибленную лодыжку, встала вместе со своим коконом из одеял. Для Гаури, Зелгадиса и Амелии, с которыми они едва-едва прибыли в Сейрун, прошла всего одна ночь между «вчера» и «сегодня». Для Лины – почти месяц. Временная петля, или как бы там эта штука ни называлась, не выпускала ее из своих цепких объятий, будто насмехаясь. Сейчас она оденется, выйдет из комнаты, столкнется на лестнице с Зелом – будет очень больно! – начнет ему доказывать, что проживала этот день уже много-много раз, расскажет про выясненные в предыдущие разы детали, как то: личная жизнь и имена всех постояльцев, и в итоге он даже поверит! Вот только все напрасно. При чем, если она сейчас будет одеваться дольше обычного и, соответственно, на лестнице появится позже, ничего существенно не поменяется. Зел налетит на нее у ворот постоялого двора, или придавит своей каменной тушей под окнами трактира, в общем – больно будет в любом случае. И напрасно тоже: при любом раскладе. Уж она-то собаку на этом успела съесть. Так оно и вышло. — Значит, ты на параде в честь Дня города уже не впервые? — задумчиво спросил Зелгадис, после столкновения – опять! – на лестнице и последующего посвящения в Линину проблему, — и каждый раз все происходит точно так же, как раньше? По одному сценарию? — Именно, — волшебница хмыкнула и как-то апатично поковыряла пальцем краешек деревянного стола, за которым они сидели, — а сейчас ты спросишь, правда ли праздник проходит так шумно, как обещали, и в самом ли деле будут взрывать фейерверки. Отвечаю: да, шумно. Да, фейерверки будут. И магические фокусы, и бесплатная еда тоже. Зелгадис недоверчиво покосился на нее, но ничего не сказал. Как всегда. После завтрака, проведенного в атмосфере тотального уныния, он все же решил продолжить разговор. — Возможно, нам стоит попасть во дворец, рассказать обо всем Амелии, может быть здесь поможет… — … белая магия? — закончила за него с той же интонацией Лина, — нет, не поможет. Уже рассказывали и пробовали. Они помолчали вновь. Все это время Лина с крайне безэмоциональным выражением лица перекатывала во рту веточку сельдерея. — Тогда как насчет… — Да все! Все испробовала! — заорала она вдруг, вскакивая с места. Стул с жалобным скрипом опрокинулся на спинку. — Ничегошеньки не помогает! Еще и похмелье у меня, видишь?! Каждый чертов вечер после праздника появляется Кселлос с бутылью какой-то настолько ароматной настойки, что я не могу устоять! И потом все повторяется по-новой! Я уже целый месяц просыпаюсь с жутким похме… хм. Она неожиданно перестала вопить и жестикулировать, подняла стул и скромно опустилась на него. Зелгадис, подозрительно сощурив глаза, придвинулся ближе: — Ты сказала, Кселлос? Лина лихорадочно закивала, искренне озадаченная тем, что не подумала об этом раньше. Где мазоку – там жди неприятностей! Еще и пойло это странное… — До сего момента мне, почему-то, в голову не приходило связать эти факты воедино, но теперь, кажется, все встало на свои места. Вперед, ловить Кселлоса! Обычно он появляется на центральной площади у белой стелы! И они, резво покинув постоялый двор, сорвались «вперед». «Впереди» дорога внезапно оказалась перекрыта стройными рядами королевской гвардии. — Приносим свои извинения, но здесь пройти не выйдет-с: парад-с, — пробасил усатый и самый главный, очевидно, гвардеец. Люди на улице и правда начали собираться в кучки, а за спинами вояк виднелись украшенные воздушными шарами и аппликациями фасады. Лина, шипя от закипающей ярости, бросилась на другую сторону, где еще не успели огородить клочок тротуара, следом за ней метнулся Зелгадис, но поздно – группа веселых, празднично одетых людей отрезала его от Лины и надежно скрыла за многочисленными спинами. Медлить было некогда. Она, прорываясь сквозь внезапно хлынувшие на улицы плотными потоками толпы, мчалась к площади, то и дело лавируя между ряжеными. В какой-то момент среди множества незнакомых лиц промелькнул Гаури, ошивающийся вокруг внушительной деревянной бочки. «Вот ведь бестолочь, говорила же, там чересчур много имбиря», — фыркнула Лина, продолжая свой путь. В любое другое время можно было бы и левитировать, вот только сейчас, когда все небо застлали конфетти и мишура, это было не лучшей идеей. Наконец впереди показалась стела. Вокруг нее тоже сновали люди, но, тем не менее, здесь было попросторнее. Лина лихорадочно огляделась в поисках Кселлоса. — А почему без костюма? — он не заставил себя ждать, плавно проявляясь из-за высоченной белой колонны. В его руках притягивал взгляд тот самый бурдюк со странной настойкой. — Не желаете ли выпить за праздник? Настоящая амброзия… — Признавайся, какого черта здесь происходит?! — взревела Лина, подскакивая к нему и угрожающе потрясая кулаком перед носом, — ты ведь все это время знал, что я бесконечно верчусь в одном и том же дне, разве нет?! Кселлос, на мгновение сложив бровки домиком, улыбнулся. — Ну конечно, но это… — он приложил палец ко рту и улыбнулся еще шире, — секре… ТЫДЫЩ! – Линин кулак все-таки заехал ему по физиономии, а емкость с напитком выскользнула из рук и с глухим шлепком стукнулась о камни. Золотистая влага разлилась по земле, сверкая под лучами яркого Сейрунского солнца. — Зря вы так, госпожа Лина, — покачал головой мазоку, в то время как картинка окружающей действительности вдруг стала неестественно мерцать, — вы ведь сами сказали, что устали от всего и желаете подольше отдохнуть от изматывающих путешествий. Лина, конечно, помнила что-то такое, но очень смутно – прошел ведь целый месяц. Она заозиралась по сторонам, уже примерно понимая, что произошло. Не было никакого Сейруна. Не было Дня города и шумного парада. И соленой рыбы, от которой пострадал Гаури, и вечерних фейерверков не было тоже! — Мега Брандо! Мир вокруг разлетелся мелкими камешками.

***

— Иллюзия… — пробормотала волшебница, приходя в себя на какой-то поляне, согретой утренним солнцем. Рядом в обе дырочки сопел с сосредоточенным лицом Зелгадис, корчился во сне, хватаясь за живот, Гаури, а чуть поодаль почему-то филейной частью вверх почивала Амелия, что-то лепеча про шелковую постель и ночную рубашку, подходящую принцессе. Ослепительные стены Сейруна виднелись в долине всего в нескольких часах пути от холма, где встал их лагерь.