Бесчувственный

Альтрон не понимает как люди могут испытывать чувства. Но временами ему интересно. Ненависть. Страх. Веселье. Скука. Как эти простые слова, могут управлять человеком? Его действиями, мимикой, мыслями. Человек – это несовершенство, которое хочется стереть в порошок, в пыль, только для того, чтобы доказать ему собственную беззащитность и глупость. Людям стоит понаблюдать за тем, как их никчемный мир рассыпается пеплом. Чтоб не повадно было саморазрушаться из поколения в поколение. Альтрон не знает как испытывать эмоции. Он может притворяться, играть, пародировать. И он не хочет уподобляться мелким существам, которые не в силах развиваться и совершенствоваться. Человек для него загадка, ответ на которую он, признаться, точно не желает знать. Психология серой массы его тоже совершенно не интересует. Но когда Ванда смотрит на него, с призраками старого ужаса и ненависти на плечах, а глаза её подернуты влажной пеленой – ему почти жаль. Он сочувственно хмурит лицевые пластины, и даже готов шагнуть вперёд, утешить, защитить. Проблема только в том, что он не знает как. Не умеет. Да и не хочет. Альтрон ведь не чувствует. И ему нет никакого дела до её дрожащих плеч. Но когда она шепчет, впиваясь ногтями в его металлическую ладонь, всего два слова, он понимает что нашёл королеву для своего нового мира. Она достойна выжить. – Убей Старка, – и глаза её вспыхивают алым, под стать его окулярам, а на руках трепещут искры, словно отражение его собственной энергии. Необузданная. Могущественная. Совершенная. И все же человек это лишь фарфоровая чашка, хрупкая, беззащитная – стоит лишь сжать чуть крепче и останутся только осколки. Альтрон не любит. И поэтому ему почти наплевать, когда дрожащие пальцы касаются его пластин на груди. Он только смотрит, любознательно и чуть насмешливо. Следит, как хищник за жертвой, опасно щурясь. И кривит механические губы – сарказм ему все же знаком. А в её глазах нежность перемешивается с опасением, и ладони скользят по гладкой броне его груди, в совершенно нелепой попытке ни то согреть, ни то ощутить отклик на ласку. Она не любит его – это ведь было бы так глупо, полюбить машину? Глупо и наивно. Альтрон почти не чувствует мягкости её тела, и тепла губ, которые прижимаются к его вечно ледяным. Он лишь углубляет поцелуй – без малейшей нежности, опасно, жадно, так неправильно. А Ванда трепетно очерчивает контур его нагрудных пластин, цепляясь пальцами за выступы. Ей хватает и этого. Пусть грубо впиваясь в её губы до крови, пусть больно царапая металлом, пусть без нужных эмоций – но он отвечает. А завтра старый мир сгорит дотла, оставив лишь безжизненную пустыню его эры. Только пепел в воздухе и под ногами, да алый огонь её глаз. И неважно останутся ли её объятия такими же теплыми, или станут раскаленными от гнева, или может покроются коркой льда, как всегда бывает с несовершенными существами, которых легко сломать. Ему почти все равно. Почти.