Сюрприз с Дороги

Долго чайные посиделки не продлились. Ник только и успел, что отговориться от заботы внимательного батюшки, что он не бледный и ему не плохо, он не голодный и завтракал, и вообще проблем со здоровьем у него нет никаких, просто его очень удивила информация о приютивших его людях. Яна оценила и чай - невероятно вкусный, долила кипятком вторую порцию и взяла еще один пряник, когда Дэн заметил идущую к церкви худую женщину с двумя детьми: полным нездорового вида мальчиком помладше Надежды и совсем маленькой наверное девочкой в розовом комбинезоне с большими заячьими ушами, торчащими над капюшоном. - Ох, грехи мои тяжкие, - тихо ругнулся отец Илья, вставая и снимая куртку, оправляя на груди черной рясы крест. - Спасибо, Господи, сапоги переобуть надоумил. - Вы бесноватых боитесь? - с интонацией какого-то неприличного, жаркого любопытства громко прошептала Надя, подаваясь вперед. - Стыдись, Надежда! - сурово, но тихо произнес отец Илия, - отрок сей болен душевно. И это есть тяжкий крест для матери его. И долг наш по мере сил наших облегчить ей ношу ее. - Да ей наверняка опять бабки какие-нибудь сказали, что таблетки пить не надо! - проворчала Надежда пристыжено, ковыряя пальцем чайную лужицу. - Что дурных советчиков в мире хватает, то печаль и для нас, и для Господа. Однако то не повод нам хулить и гнать страждущих и болящих, ищущих нашей помощи. Так ведь, дщерь моя, любимая? - Так... - Вот и хорошо. Тем более, что случай сей твоему замыслу зело способствует. Я в грешной самонадеянности полагал Дениса Олеговича попросить подвезти наших гостей, да заодно кое-что из пожертвований в интернат доставить, а теперь у меня к нему другая просьба будет. А ты проводи-ка чад божьих Иоанну да Никиту оправиться на дорожку, а после выдам я вам и ключи, и благословение на путь по Божию промыслу. Конец его речи утонул во внезапном истошном нечеловеческом визге. Мальчишка рвался от крепко держащей его за руку и ворот куртки женщины и вопил. Яна откровенно перепугалась, вцепилась во вскочившего Ника, радуясь возможности прикрыться его спиной. - Отрок Евстафий! Чадо Божие возлюбленное! - грохнул вдруг властным рыком, казалось от самого купола церкви, зычный бас отца Илии. Это был тот же голос, что и пару секунд назад, но тогда была тихая речь доброго и даже будто робкого человека, а сейчас казалось: заговорил сам храм, всем своим каменным объемом. Визг смолк и вместо него упирающийся отрок Евстафий разразился отчаянным матом, бестолково собирая в кучу все возможные грамматические формы трех известных корней. - Непотребен есть язык сей, отрок Евстафий! - вновь так же властно громко повторил отец Илия, уже переходя мост и оказываясь рядом с женщиной и ее детьми. Мальчишка подавился воздухом и закашлялся. Священник положил руку ему на спину и спросил уже тише, но по-прежнему властно и слышно: - Ты ли сам во храм идти не желаешь, или чужая воля тебя в соблазн упорствования вводит? - Идемте, это теперь будет нудно, - Надежда потянула Яну за рукав. И та поняла, что ей действительно очень нужно срочно "оправиться". Они слышали как что-то громко, но неразборчиво и плаксиво говорит женщина, и как отвечает ей чтением молитвы отец Илия, постепенно понижая голос. Когда они вернулись, процессия заходила в церковь. Впереди, понуро опустив голову и комкая шапку в руке, - отрок Евстафий, следом - отец Илия и подпрыгивающая, держась за его руку, розовая зайка, за ними печальная ссутулившаяся женщина и Дэн в расстегнутой куртке. Яне врезалась в память картина: совершенно пустая церковь. Редкие огоньки лампадок перед иконами, резкие полосы солнечных лучей, бьющие из под купола и точно растекающиеся после в общем объеме храма. Тускло и таинственно мерцает алтарь. Посреди храма на коленях стоит худощавая надломленная женщина в черном платке и двое детей. А потом из боковой дверки алтаря вышел отец Илия, научил своих случайных гостей-сосамоварников принимать благословение, вручил Надежде связку ключей, поднял на руки и передал Дэну розовую зайку, а отрока Евстафия с матерью повел на лавку к окну. Когда они, пригнувшись, прошли в низкую неприметную дверь в стене у входа в церковь и оказались на витой и ажурной чугунной лестнице, Яна поняла, чем так привлекало Надежду церковное подземелье. Красно-бурый не оштукатуренный старинный кирпич с вдавленными клеймами. Сводчатые перекрытия, толстые опоры. Витые шнуры наружной проводки на фарфоровых колбочках изоляторов. Тянущиеся вдоль стен трубы, на кованных кронштейнах и жестяных скобах. Желтые запыленные лампочки. И множество стеллажей с разными вещами, какими-то коробами и свертками, тюками и ящичками. Больше всего это напоминало их ДКашное хламохранилище - реквизиторскую. Яне нравилось там бывать. Ей даже инвентаризации нравилось проводить именно там, в пыльных залежах разного всего. "Был бы у меня такой подвал, я б в кино не хотел тогда!" - подумал кто-то у нее в голове мультяшным голосом. За очередной колонной им открылась удивительная для такого места композиция. Под крохотным решетчатым окном - маленький предметный столик, какие обычно бывают в классах изостудий, на темных драпировках белый ("Наверное все же пластиковый", - подумала Яна) череп и свеча в черненом подсвечнике, раскрытая книга, чернильница с точащим с пером, пыльная стеклянная бутыль и глиняная кружка. Напротив, точно под яркой энергосберегающей лампой в конусообразном плафоне - мольберт с начатой акварелью. Надежда уверенно вела их дальше. - Здесь паровое отопление сделали сразу, как церковь строили. Раньше тут под землей котельная была, трубу специально дальше от церкви вывели, чтоб не коптила в ограде, еще дальше уголь загружали. Сейчас у нас отопление от газового котла, в просвирне, на месте угольного бункера септик, но мы сейчас истопническим ходом идем! Правда круто? - рассказывала их проводница. - Вообще здесь еще круче без света, со старинной керосиновой лампой. Но батько так играть не разрешает... Вообще-то я люблю сюда друзей приводить: Макара, Аленку, Гульнару и Стаску. И еще Светика. Но Светику к нам далеко добираться, он бывает, только если с ночевкой у своих отпросится. А это редко. Ему обычно братьев вешают, а они боятся к нам. Так жалко. Вы еще приходите. Вы папе понравились. Может он тогда вас и на колокольню пустит... Там тоже круто! И мне туда тоже без взрослых нельзя... А закончилось все короткой бетонной лесенкой в четыре ступеньки и зеленой железной дверью совершенно невзрачного покрашенного в белый кирпичного сарайчика. Яна б сроду не подумала, что здесь могут скрываться не лопаты с метлами и ведрами, а такие чудеса. Сколько лет ходила Яна на дачу мимо кладбища, даже в церковь эту не раз заходила, и представить себе не могла, что за всей этой привычной и обыденной суетой, за вечными бабками в платочках может быть такое. Удивительное и сказочное, и при этом до щемящего сердца понятное, близкое, знакомое. Отец Илия, Дэн Чип-и-Дейл, Невероятная и Удивительная Надежда. В детстве Яна отдала б все что угодно, что быть такой независимой и смелой, чтоб так свободно общаться со взрослыми, не боясь показаться глупой или смешной. Они прошли сквозь кладбище, затем по тропинке краем шуршащего сухим камышом болотца и вышли к голубятне. - Ну пока! - Надежда по очереди протянула им руку. Яна пожала, а Ник опять просто сначала пожал как нормальный, а потом не выпуская пальцев девочки, опустился перед на одно колено и с самым серьезным видом поцеловал. - А ты прикольный! - засмеялась Надежда. - Если потеряетесь - возвращайтесь этой же дорогой. Только потом идите через открытый выход.