Дружба начинается не со знакомства

Одну часть непонятного существа обнаружили в Суррее, другую — в Солихуле, где-то на дороге от Уорвика. Мелкое, скрюченное нечто с длинными перекрученными конечностями, которое долго не могли классифицировать, а так как это было найдено в разных местах и в разное время, и на верхней его части было обнаружено пулевое отверстие из мелкокалиберного оружия типа травматического пистолета… Искать того, кто его подстрелил, смысла не было, потому что время смерти странного существа определить не смогли, останки были высохшие, словно мумифицированы. К какому-либо виду его, опять же, не смогли определить, сошлись пока в одном — эти останки принадлежат чупакабре. Но если бы его части, не важно какие, верхнюю или нижнюю, показали дяде Вернону, он бы без труда узнал в нём вечернего посетителя Добби и, возможно, порадовался, что не промахнулся тогда… Но как было сказано ранее, смерть существа не связали с происшествием в Литтл Уингинге, и поэтому бедный маленький эльф, раненный в шею, при попытке неудачной и поспешной трансгрессии расщепившийся на две разные части в разных местах, остался никому не известен. Разве что по местным телеканалам пронеслась очередная волна передач «Тайна-Х» и «Загадки рядом», в которых освещалась всякая антинаучная муть вроде сто-пятисотого по счету замка с привидениями и вскрытия очередного инопланетянина, ну и про свежую находку — дохлую чупакабру — подняли тему. Дурсли этими передачками не увлекались, да и заняты они были, если честно, собирали и провожали мальчишек в школы, тётя Пэт, как и в прошлом году, повезла Дадли в «Воннингз» на электричке, а дядя Вернон повез Гарри на вокзал Кингс Кросс. Снова короткое прощание, снова кирпичная стена-переход между мирами, снова страшный контраст между двумя совершенно разными вокзалами. Снова, всё снова, сперва современный Лондонский стеклянно-бетонный Кингс Кросс, а потом древняя, рассыхающаяся платформа девять и три четверти, находящаяся непонятно где… Снова алый паровоз, раздувающий пары, и с жутким ржавым скотоотвалом с надписью над ним «Хогвартс-экспресс», толпы людей в мантиях, орущие книззлы под ногами и ухающие совы в клетках. Но сейчас, в отличие от прошлого года, в толпе мелькали знакомые лица и раздавались радостные вопли-приветствия: Привет, Гарри! Как дела, Гарри? Ну и сам Гарри, конечно, здоровался со всеми знакомыми встречными-поперечными, с натугой толкая тяжелую тележку с чемоданом и сумкой и высматривая в этой пестрой толпе тех, с кем очень желал ехать в одном купе, но ни Рона, ни Гермионы, ни Драко он пока не находил. Вот и оставалось ему лишь толкать тележку вдоль вагонов, да ждать, не мелькнет ли где желанное лицо. Яркое пятно привлекло внимание Гарри, и он присмотрелся: ну что ж, парочка была весьма колоритной, высокий и крайне симпатичный мужчина обнимал и успокаивал заплаканную и такую же симпатичную маленькую девочку. А ярким пятном оказались их волосы и мантии, у мужчины волосы — белые и тонкие, напоминавшие клок старой паутины, и точно так же, как клочья паутины, они мягко колыхались от малейшего ветерка, рассыпаясь по плечам, затянутым в белую с желтым шитьем мантию. У девочки же волосы были с платиновым отливом и мягко мерцали в солнечном свете, и первое, что приходило на ум для сравнения — лунное сияние, серебро на белом золоте. Из-за расстегнутой школьной мантии у маленькой златовласки виднелось розовое платьице с пышными оборочками. Подойдя ближе, Гарри отметил, что у них — и у малышки, и у отца — одинаково синие глаза, и, заглянув в их небесную синь, он поразился тому, сколько горя было в них. Это было неправильно, печаль и грусть, тоска и боль так неуместны в это время… И ведь взрослый же человек, неужели так сложно притвориться перед ребёнком, что всё хорошо и что впереди ничего страшного-плохого не может быть, он же сильный, он же мужчина, ну что ему стоит? Изобразить хоть какое-то подобие радости, зачем же малышку-то расстраивать? Но в следующий миг Гарри вспомнил свой прошлогодний нежелательный отъезд и устыдился, и вовсе ничего хорошего в разлуке нет! Тем более что расстаются они на целый год. Заметив замершего возле них мальчика с тележкой, мужчина немного встряхнулся и отстранился от дочери. — Ну всё, Полумна, всё, пора в поезд, а вот и кавалер нашелся, он с тобой побудет… — и к Гарри: — Ведь ты присмотришь за Полумной, молодой человек? Гарри кивнул, неловко улыбаясь. Получив его согласие, мужчина помог ему с багажом, занес в вагон и донес до купе чемоданы и сумки Гарри и Полумны. Поцеловал дочку, церемонно поклонился Гарри и покинул купе, чтобы, впрочем, остановиться и надолго замереть под окном снаружи, строя и корча смешные рожицы. Гарри и Полумна немножко развеселились, смотря на пантомиму за окном. Уизли почему-то сильно запоздали и появились на платформе перед самым отбытием поезда, но и то не сразу нашли Гарри, раньше них была Гермиона. Она радостно заулыбалась, увидев друга, втащила в купе чемодан и пару сумок и плюхнулась рядом с Гарри. — Фух… Гарри, привет! — Привет, Гермиона, это Полумна. Они успели переброситься парой фраз, прежде чем дверь отъехала и к ним ввалились Невилл, Рон и незнакомая девочка. У неё были мелкие черты лица, крошечный носик, маленькие невыразительные глазки и морковно-красные жиденькие волосики. Дальше произошла непонятная сцена: Рон и девочка с одинаковой неприязнью уставились на Полумну, и Рон странно напряженным голосом спросил: — А что ОНА тут делает? — и тут же агрессивно напустился на неё: — Пошла вон отсюда! Полумна ошарашенно воззрилась на рыжего, а Гарри почувствовал, как внутри него растекается волна гнева и крайнего праведного возмущения. Нет, ну он, конечно, знает, что Рон порой бывает груб, но чтоб настолько… И, потихоньку закипая от злости, Гарри сказал: — Между прочим, Рон, она уже полчаса едет в этом купе и это её законное место. — Ничего, найдет другое. Джинни некуда сесть! При этих словах рыже-морковная девчонка подобострастно закивала, влюбленно, по-собачьи заглядывая в глаза Гарри. Взгляд бешеной фанатки, от которого Гарри внутренне передернулся. — Ваше место там, где ваш багаж! — непреклонно заявил Гарри. — Багаж Полумны давно здесь. — Да ты чё, Гарри, это же Полоумная Лавгуд! — взвился Рон. — Какая??? — Гарри вскочил с сиденья, ощущая, как горячая кровь бросилась ему в лицо вместе с бешенством. Руки сами собой сжались в кулаки. Ох и зачесались же они, так страстно захотелось врезать в веснушчатую дебильную рожу. Человек… взрослый человек доверил ему важное дело, присмотреть за дочерью, а тут врывается какая-то рыжая пакость и что-то там требует!.. Встревоженные Невилл и Гермиона настороженно переводили взгляды с Гарри на Рона и обратно. Полумна, вжавшись в уголок, выпучив глаза и затаив дыхание, с тихим удивлением следила за спорщиками, как-то она не предполагала, что однажды из-за неё могут поссориться двое мальчишек. Рыжая Джинни тоже следила за спорщиками, что-то в её лице привлекло внимание Гарри, он внимательно глянул на неё и, поняв, чуть не отшатнулся, испытывая сильное отвращение. На лице Джинни было столько алчности и жадного предвкушения... Это его охладило, и он недовольно буркнул Рону: — Нас шестеро, мы прекрасно разместимся. По трое на каждом сиденье. И уселся рядом с Полумной, подчеркивая тем самым, что разговор окончен и дальше он спорить не собирается. Однако Рона, очевидно, укусил какой-то особо вредный таракан, потому что рыжий никак не желал уступать каким-то своим принципам: — Но, Гарри, я Джинни обещал познакомить с тобой, она с самого детства мечтала с тобой подружиться! — Не со мной, Рон. А с Мальчиком-Который-Выжил, с Героем-Со-Шрамом. Рон растерялся и озадаченно уселся напротив, бросая на Гарри вопросительный взгляд. Гермиона вздохнула, села рядом с Гарри и посмотрела на Рона. — Неужели не понятно? Я тоже когда-то читала много книжек про Гарри и тоже мечтала с ним познакомиться. Как и все, я была уверена в том, что всё знаю про него, про мальчика, который выжил от непростительного проклятия, которым убили его родителей. Эх, как же я заблуждалась, представляя себе невероятного сверхгероя, эдакого супермена в синем трико и красных трусиках. Гарри хихикнул, совершенно непроизвольно. Гермиона светло улыбнулась ему и продолжила: — На самом деле Гарри оказался обыкновенным мальчишкой, чему я по-настоящему рада. Белокурая Полумна выбралась из угла и задумчиво протянула: — Мне папа тоже читал про Гарри Поттера. И знаете, нас всегда волновал один вопрос… — тут она замолчала и мечтательно уставилась в потолок, обитый вагонкой. Остальные с опаской посмотрели туда же, не найдя там ничего интересного, перевели взгляд обратно на девочку. Гермиона тихо спросила: — Какой вопрос? — Откуда это стало известно? Кто это видел и смог рассказать? Ведь в книгах везде написано, что Гарри Поттеру было чуть-чуть больше года, и папа удивляется — неужели кто-то сумел перевести историю с агу-агу? С детского лепета? Его маму и папу убили, сам он каким-то образом отразил убивающее заклятие лбом, отраженное проклятие ударило в убийцу, и тот рассыпался в прах. Больше в доме никого не было. Так кто же это видел, кто рассказал? Или кто-то под кроватью спрятался? При этом синие глаза Полумны неотрывно смотрели на бугорок под свитером Рона, Гарри это тоже приметил и внутренне напрягся. Крыса-анимаг? А вдруг она не бандит, а просто свидетель, который что-то видел и теперь скрывается от… преступников. И Гарри попросил: — Ребята, расскажите мне про анимагов, пожалуйста. После недолгих раздумий и переглядываний слово взял Невилл: — Ну, прежде всего, анимагия — это очень сложная наука, превращение в животное сопряжено с большим риском. И поэтому обучение анимагии проводится под неусыпным наблюдением экспертов, чтобы помочь, если что пойдет не так, и поправить ошибку. Вот только анимагия довольно заманчивая штука и многие рискуют превращаться тайком, без законной регистрации. — Понятно… А дальше? В каких зверей обычно превращаются? — Обычно в немагических. Хотя… говорят, что животная ипостась зависит от склада характера, от человеческих тайных наклонностей. Например, если ты по натуре свинья, то в свинью и будешь превращаться. Если ты любишь петь, то будешь певчей птичкой, канарейкой или соловьём. Любишь в земле копаться, станешь землеройкой, кротом или барсуком… В общем, как-то так. Гарри задумался. О крысах он специально прочитал не одну книгу и был… весьма удивлен тем, что пишут об этих зверьках. Крысы ведут коллективный и очень дружный образ жизни, делятся друг с другом найденной пищей, подбирают и выращивают осиротевших крысят, бывали случаи, когда самка выкармливала двадцать и более малышей, причем половина из них — чужие… Про оленей Гарри тоже почитал, и то, что он узнал, смущало. Олени ведут полигамную жизнь, заводят много самок, это у них называется «гаремно-сезонное… спаривание», интересно, что это такое? А его папа тоже был, м-м-м, «оленем»? И вообще, из оленей друзья не получаются, эти рогоносцы слишком озабочены духом соперничества, даже в детстве оленята больше бодаются, чем дружат. Про волков он пока не успел прочитать. Собака. О собаках Гарри знал немало, и, к сожалению, не всё в них было прекрасно и безупречно. Собака верный друг человеку, предана хозяину и, никогда-никогда не рассуждая, выполнит любой его приказ, от «Аппорта» до «Фас», и, вгрызаясь в горло врага, собака не размышляет о том, чьё горло она терзает. Собака подчиняется только хозяину, хозяином немецкой овчарки может быть законопослушный полицейский-кинолог, и напротив — хозяином свирепого питбуля может стать больной маньяк, командующий смертоносное «Фас» направо-налево. И собака, верная преданная собака, слепо и послушно выполнит все команды, не зная, что вредит или приносит пользу. От этих раздумий Гарри стало не по себе, да уж… доразмышлялся, уже и непонятно, кем лучше быть, верной и глупой собакой или хитрой и умной крысой. Что же на самом деле произошло тогда, в ту ночь, когда погибли его родители, а он сам отразил лбом какое-то проклятие? Как же это выяснить, кого спросить? И кто сможет ответить? Крысу Рона? Нет, пока рано, что-то ему подсказывает — рано спрашивать, рано раскрывать его тайну. Ещё не время. Пришел Драко, и Гарри отвлекся от печальных раздумий и стал слушать историю Драко о том, как они ездили в солнечную Италию и сколько чудес он там повидал…