Кукушка

— Eins, zwei, eins, zwei. UdSSR, ich suche dich[Раз, два, раз, два. СССР, я тебя ищу] — Послышался выстрел, а после глухой удар о пол. — Ich habe dich gefunden![Я нашёл тебя] — Третий Рейх расхохотался и рванул. Стук каблуков раздавался эхом, но для Совета это была головная боль, как чёртова мигрень. Союз отполз к стене и оперся о неё спиной, хватаясь рукой за рану в плече.       Из-за угла вышел немец, растягивая на лице гадкую ухмылку и проводя когтями по стене, перед этим сняв чёрную перчатку, когда же он подошёл к коммунисту вплотную, тот натянул её обратно. Во время этого неприятного скрипа раненого скривило, тот хмурился и стискивал зубы от этой невыносимой боли в голове, которая стала ещё сильнее, ведь ему дали смачную пощёчину, чем вызвали его падение. Он перевернулся и посмотрел на Рейха, тот заряжал пистолет, а после установил зрительный контакт с Союзом. — Писал Некрасов, — с сильным акцентом начал германец, — кукуй, кукуй, кукушечка! — он всплеснул руками, — заколосится хлеб, подавишься ты колосом, — он замолчал, а после ядовито закончил: — не будешь куковать. — Так почему ты не кукуешь? — нацист вновь расхохотался, подошёл к Совету вплотную, со всей силы пнул его и, схватив того за руку, поднял на ноги, хоть он и был намного крупнее его. Мужчина зашипел от боли. Его отпустили и он сильно качнулся, после снова опираясь о стену. — Kuckuck laufen lassen[Беги, Кукушка], — прорычал Третий Рейх, — и кукуй.       СССР сразу же понял в какую игру они играют и тут же пожалел, что когда-то в прошлом научил его ей.       Мужчина двинулся во тьму, скрываясь с глаз «охотника», не обращая внимания на пострадавшее плечо с боком, что так сильно ныли. Спустя некоторое время раздался крик. — Кукуй кукушечка! — Совет поёжился и издал неуверенное: «ку-ку». БАХ!       Штукатурка отлетает в сторону, а на месте приятной ровной белой поверхности осталась уродливая дыра. У коммуниста перехватило дыхание, но он не напуган, он готов драться за собственную жизнь, а особенно за жизнь народа.       Он продвигается ещё дальше от немца, тихо, словно Беларусь, что шепчет ему на ушко как сильно она его любит. От этой мысли мужчина улыбнулся. Одна из его основателей была к нему так добра и мила, так сладко напевала любимые колыбельные. В такие моменты вся его суровость пропадала и он сидел с ней, приобнимая и кладя свою голову на её макушку. БАХ! — Не будешь куковать, то я буду стрелять наугад, патронов мне хватит, — кричит Рейх, перезаряжая огнестрел. — Да ку-ку, блять, ку-ку! — проорал СССР, в ответ на что получил ещё один выстрел. Мимо. Совет выдыхает.       Сейчас он был очень похож на Россию. Эта агрессия и маты, которые он старается держать, ибо тот получает за такое подзатыльник от белоруски. Совет если честно очень похож именно на русского: суровость, холод, ранее присущий ему и новые его черты в виде жестокости и агрессии, которые у Союза почти не прослеживается, но если разозлить, то тот и вовсе становится копией главного его основателя. Их отношения странные, если с Беларусью всё понятно, та ведёт себя как заботливая мать(но Союз не величал её матерью), то бывшая империя не очень то похож на родителя, у СССР-а никогда бы в жизни не повернулся язык назвать его отцом.       Мужчина резко очнулся, осознавая, что немец подозрительно затих. Он осмотрелся по сторонам. Тихо. — Ку-ку, — тишина. — Ку-ку? — это молчание напомнило ему о Украине. Украинец вечно беззаботный, но подавленный Россией и остальными странами. Его долго делили и в итоге он стал собственностью русского, а после освобождения тот же Россия позвал его объединиться. Украина не смог отказать. С ним у Совета не лучшие отношения, тот до сих пор припоминает ему голодомор, за что СССР со всей суровостью, но таким теплом извиняется. Украинец прощает.       В голове всплывают «закавказские». Он улыбается, а после слышит щелчок. Мужчина оборачивается, улыбка сползает, и видит он перед собой нациста. — Und wieder habe ich dich gefunden[И снова я нашёл тебя], — Совет хмурится. — Ты нечестно играешь, — это последнее, что слышит Третий Рейх, перед тем как происходит взрыв.