* * *
Очнулась я от того, что моего лица касалось что-то мокрое. Открыла глаза и увидела морду Шилика. В комнате пахло ненавистным мною шашлыком. Шерстка у друга человека была немного подпаленная. Я потрогала свои волосы — на месте ли? — кажется, все на месте, только наэлектризованы сильно. Около щитка лежала обугленная мышь… — Привет, Шилик, — я улыбнулась и погладила пса, — я, кажется, жива. Тома, что с системой? — Генератор поврежден, питание производится от резервного генератора. Мощности резервного генератора хватит на двадцать два часа. Я застонала — генератор поврежден… Мой дом находится на грани смерти! — Плохо дело! — сказала себе под нос. — Придется срочно искать мастера. Настроение стремительно пошло вниз. Все выходные насмарку… — Тома, а почему я и Шилик живы? — Сработал механизм предохранения при контакте с живым, генератор не смог опознать мышь, как живую, поэтому сразу не отключился. Мышь неживая? Странно… Но ещё более странно, что от мыши хоть что-то осталось, учитывая, сколько энергии она смогла через себя пропустить. Решив пока оставить тяжелые размышления на потом, хмуро побрела в ванную комнату. Да! Вид тот ещё — мои светлые прямые волосы топорщилось во все стороны, как у одуванчика. С этим придется что-то делать. Стоило мне только закончить приводить себя в порядок, как раздался голос Томы. — Входящий вызов. Да чтоб их всех! — Ну кто там ещё? — возмутилась я, вытирая мокрые волосы полотенцем. — Абонента нет в списке контактов. — Ладно. Ответить! Возникший посреди ванной экран показал мне худого молодого человека — примерно моего возраста. Бледного, с тонкими чертами лица, темными вьющимися волосами. В белом медицинском халате. Достаточно привлекательного, несмотря на вид заправского ботаника. Это ещё кто? — Здравствуйте! — незнакомец выглядел растерянно и старался быть вежливым. — Вы мне оставили номер телефона. Ну, я или не я, это ещё вопрос… — Когда это? — вместо приветствия ответила я. — Не знаю. Вероятно, вчера. Я не помню. Парень явно нервничал. А не хозяин ли мышки нашелся? — Какое совпадение, — меня потянуло на сарказм, — вчерашний вечер я тоже не помню. А с какой целью звоните? Или вы звоните всем, чьи номера телефонов случайно находите? Молодой человек вспыхнул, но пытался взять себя в руки. — Я хотел спросить, вы случайно мышь у меня вчера не брали? Раз я взяла, значит, ты её мне сам и отдал! — А у вас — это у кого? — решила я потянуть время. — Меня зовут Эдуард, ах, да, вы тоже не помните. Кажется, он тоже немного язвил. — А как меня зовут? — не снижала напор я. — Ольга, вы же написали мне, — удивился Эдуард. — Ну, да… Вероятно, случайно взяла… — Что взяли? — Эдик не успевал за моей мыслью. — Мышь. Я не помню, но её труп лежит сейчас рядом со мной. Вам вернуть? На лице звонившего отразилась паника. — Труп? Что вы с ней сделали? На меня что, кричат? — Я? — моему возмущения не было предела. — Да! Вы! Молодой человек с яростью смотрел на меня. — По-вашему, я убиваю мышей? — наглость ботана захотелось пресечь. — У меня живет собака — я не живодерка! — и продемонстрировала человеку Шилика. — Ну, мышь умерла у вас, значит, вы виноваты? — не отступал Эдик. — Ещё скажите, что это я заставила её грызть генератор? — Какой генератор? — опешил звонивший. — Генератор моего умного дома! Это не мышь — это оружие массового поражения! Такое нельзя даже создавать, не то что людям показывать. Я начала злиться. — Тут вы сами виноваты! — Эдик снова пошел в наступление. — Не взяли бы мышь, был бы цел ваш генератор! — Минуточку! — лучшая защита — это нападение, поэтому в атаку пошла и я. — Как это я её взяла? Вы обвиняете меня в воровстве? — Я не… Кажется, не на это рассчитывал Эдик. — Это ещё с какой стороны посмотреть! — продолжала давить я. — Может, это вы воспользовались моим состоянием и всучили мне этого зверя. Может, вы вообще маньяк, экспериментирующий на ни в чем не повинных людях! Меня несло. Сама видела. А не надо простодушных девушек обвинять непонятно в чем… Я подняла мышь за хвост и продемонстрировала оппоненту. — Это должно было стать кучкой пепла, а всего лишь обуглилось. Глаза «маньяка» засветились надеждой. — Это ещё может быть целым! Кажется, мое лицо вытянулось — не, ну точно «маньяк». — Я приеду сейчас за ней. Говорите адрес. Так дело не пойдет… Его мышь испортила мой генератор, а чинить его кто будет? — Генератор умного дома чинить умеете? — припечатала я воодушевлённого Эдика, пока не опомнился. — Уме… — осекся он. — Я не собираюсь чинить ваш генератор. — Тогда я не собираюсь вам давать свой адрес, а мышь отправлю в утилизатор. — Нет! — со страхом прокричал Эдик. — Она единственная! Уникальная! Не делайте этого! — Она вредитель! И она опасна! И она причинила мне ущерб. Так что либо вы мне его возмещаете, либо не видать вам вашей мышки, — криво усмехнулась я. Лицо хозяина мышки также искажали различные гримасы, отражающие его отношение ко мне… Меня явно хотели послать, но страх потерять мышь был сильнее… — Ну, хорошо! Я посмотрю, что там у вас с генератором! — последнюю фразу Эдуард выплюнул. Я назвала ему адрес, и через двадцать минут некто уже стоял возле моей двери, о чем Тома не преминула мне сообщить: — Посетитель у входной двери. — Тот же, что и звонил? — Физические параметры лица совпадают. Я подошла к двери и скомандовала: — Открой. Тома отодвинула перегородку, служившую входной дверью, и показала мне сосредоточенного молодого мужчину. Эдуард был в черном универсальном комбинезоне и вживую выглядел более крепким, чем на проекции во время телефонного разговора, хотя был таким же бледным. Цвет лица даже отдавал зеленцой. Симпатичный, с таким и не стыдно напиться до потери памяти. Хотя… учитывая его странные увлечения… напиваться было всё-таки опрометчиво. — Заходи… те, — я отодвинулась в сторону, Эдик кивнул и переступил порог. — Где она? — Упакована. — Покажи… те, — кажется, кому-то тоже не нравилось быть вежливым. — Ой, давай на «ты»! — я решила прекратить эти реверансы. — Мы же почти близкие люди. Общего питомца уже имеем, — и продемонстрировала ему генномодифицированную тварюшку в прозрачном полимерном боксе. — Где клетка? — на мой сарказм пожелали не реагировать. — Не знаю. Брови красавца поползли вверх, а губы сжались. Не-е, такое выражение ему не шло — он становился похож на злобного зеленого гоблина. — Что ж, пусть так, — и Эдик протянул руки к боксу, Я отодвинулась от него, а бокс спрятала за спину. Так просто мышку красавчику не отдам. Мой генератор всё ещё сломан. — Обернись. — Зачем? — Эдик опешил. — Доступ к генератору за твоей спиной. Починишь, — я потрясла мышью, — получишь. Эдик сильнее скривился и стал совсем похож на Гринча — похитителя Рождества. — Что испортила мышь? — процедил он. — Подключись к системе и узнаешь, если, конечно, ты действительно умеешь чинить генераторы. Злой огонек мелькнул в глазах Эдуарда, а взгляд снова переместился на бокс. Эдик вздохнул, прикрыл на секунду глаза, а затем спросил, уже глядя на меня: — Не боишься, что хакну? Это он мне угрожает или оскорбляет? Вот же хам! — Обижаешь, — теперь уже я поджала губы и сощурила глаза. — Ну как знаешь, — ответил мне Эдик, развернулся и пошел к щитку. Я решила пойти за ним и проследить за его работой, но Тома снова меня оповестила. — Робо-погрузчик за дверью. — Я ничего не заказывала. — Инициатор отправления — третье лицо. Ну неужели Коля прислал мне вещи? Нашел время! Я подошла ко входной двери. — Тома, наложить звукоизоляцию на помещение, канал только для связи с хозяином. Кто инициатор отправления? — Николай Фадеев. Чтоб его. — Открой дверь. За дверью стоял робо-погрузчик, держащий щупальцами полимерную упаковку. — Ольга Щербакова? — Да. — Приложите удостоверение личности к сканеру. Я поднесла запястье к зеленому огоньку на лицевой панели погрузчика. — Посылка номер сорок пять — тридцать шесть — двадцать семь — двадцать восемь — ноль четыре — девяносто пять — семьдесят тир — шестьдесят два — пятьдесят один — четыреста пятьдесят шесть. Отправитель Николай Фадеев. Для вас записано сообщение. — Давай посылку, — я попыталась вырвать из щупальцев робота ящик, — без сообщения обойдусь. — Воспроизведение сообщения входит в стоимость отправления, — оповестил меня погрузчик и посылку не отдал. Ну уж нет. Одного сообщения в день от Коли достаточно будет. — Тома, закрой дверь. Дверь вернулась на место. Я так и осталась без своих вещей. — Робо-погрузчик не уйдет, пока его программа не будет выполнена, — напомнила мне Тома. Она права, потом и почтовая служба штраф вкатает за задержку. — Ладно, открой. Придется выслушать очередное сообщение. Стоило сенсорам робота снова опознать меня, как раздалось радостное: — Записано сообщение от Николая Фадеева. — Воспроизвести, — сказала тоном, подразумевающим: «Подавись своим сообщением, тупая железяка». Сарказма в моем голосе никто оценить так и не смог — Томе и погрузчику было всё равно. «Ляля, — я вздрогнула, когда раздался голос Коли. — Возвращаю твои вещи и прощальный подарок. Я же тебе никогда не дарил цветов». Ты знаешь, что я терпеть их не могу! «Позволь на прощание исправить это упущение. Ухаживай за ним в память о нас — о ком? — и попытайся полюбить природу». Холодок нехорошего предчувствия прошел по спине, но пока не происходило ничего странного. По окончанию сообщения робот поставил у моей двери контейнер. Контейнер автоматически открылся. Мои вещи были аккуратно сложены снизу, а на них лежал бумажный мешок с землей. Меня передернуло. А цветок где? В мешке? Погрузчик оставался на месте. Я снова посмотрела на него. Из внутреннего хранилища он аккуратно извлек ещё один объект. Теперь в щупах был зажат горшок с раскидистым цветком, называемой Домашней Геранью, окруженный защитным полем. — Поставь, — скомандовала я. — Передать лично в руки. Я закатила глаза. Понимая, что погрузчик не уйдет, а штраф почтовой службе платить не хотелось, пришлось протянуть руки и взять гадость. Защитное поле сразу свернулось. Держа горшок с цветком на вытянутых руках и глядя на него, как на самое мерзкое существо в мире — он почти таким и являлся, — я попятилась от двери. — Отправление доставлено! Всего доброго! — попрощался робо-погрузчик. — Да свали уже! — не выдержала я и прикрикнула на не успевший уйти механизм. — Тома, закрой дверь! Я повернулась, собираясь отнести эту гадость в утилизатор, и наткнулась на ухмыляющееся лицо Эдика. — Так неприятен поклонник? Я криво улыбнулась. И давно он тут стоит? — Даже не представляешь… Но дело не в нем, а в этом, — я встряхнула цветок. Листик Герани упал мне на руку, и я приложила усилия, чтобы стряхнуть его и не выронить «подарок». — Это, как ты говоришь, Pelargonium odoratissimum, — начал Эдик. — Пеларгония душистая, комнатное растение, известная больше как Герань, но Герань — растение болотное… — Сама знаю, у меня мама биолог, — остановила лекцию. — Тома, подготовь утилизатор. — Ты собираешься уничтожить комнатный цветок? — удивился Эдик. Да, хочу! — Хочешь забрать себе? Бери. Я бы сказала, что протянула сей дар Эдику, но руки и так были вытянутыми вперед, так что я сделала шаг навстречу. Эдик — шаг назад. — Я не любитель комнатных растений, мне он не нужен, — ответил мне гость. — Я тоже не любитель. Поэтому — утилизатор. Тома, коробку тоже отправь в утилизатор и приберись тут. — Там же вещи, — произнес Эдик, заглядывая в коробку. — Кажется, твои. — И земля, которая их испортила, — парировала я. — Тома, ты провела анализ почвы? — Грунт природный. Состав грунта с вероятностью восемьдесят семь процентов соответствует Истринскому району Московской области. Да, тот лес, где меня пытались накормить шашлыком. Нет, однозначно, — утилизатор. — Это что-то значит? — вырвал меня из раздумий гость. — А? — Место происхождения грунта. — Да, нет, — соврала я. — Просто природный грунт. Я с горшком на вытянутых руках стала продвигаться вперед. — Пожалуй, протестирую генератор, — попятился Эдик. — Ага, иди, — я продолжала наступать на него с Геранью. * * * Что ж, сейчас утилизатор сделает мне достаточно материала для молекулярного принтера, комнатное растение в виде стейка мне нравится куда больше. Пока мы с Томой превращали цветок и вещи в материал для моей будущей еды, на кухне появился Эдик. — Я закончил с генератором. У тебя очень активный пёс, всё время под ногами крутится. Могу я теперь получить свою мышь? — Шилик редко пристает к посторонним, видимо, что-то в тебе ему понравилось. Интересно что? — ответила я гостю. — А мышь, да, забирай поскорее. Я оглянулась на контейнер и увидела, что мышь пропала. А в углу бокса зияла дыра. Где опять эта поганка? — Она не умерла? — вскрикнула я. — Энергия её не убила, — ответил Эдик. — Только парализовала. Час от часу не легче! — Тома, а где мышь? — При изменении источника питания произошла кратковременная остановка моих процессов, видимо, в этот момент объект, который вы называете «мышь», покинул бокс. Что-то она чересчур разумна для грызуна. — А сейчас где она? — В помещении находится три биологических объекта, — ответил мне дом, — два человека и одна собака. То, что вы называете «мышь», как биологический объект не может быть опознан. Я повернулась ко вновь побледневшему Эдику. — И как это понимать? Ты кого мне в дом притащил? Как теперь нам найти твою «мышь»? Эдик снова поджал губы и стал отпираться: — Ну, технически это ты её притащила в свой дом. — Так! Не нужно всё опять на меня сваливать. Нужно найти гадость и избавить меня от неё. Итак! — я потащила его к стулу. — Садись за стол и рассказывай, что за дрянь ты создал. — Это секретная информация. Ну тогда тут и останешься. — Тома, протокол двенадцать. Наложить звукоизоляцию на помещение с хозяином. — Что это ещё за протокол? — встрепенулся Эдуард. — Говори! Иначе место нахождения твоего трупа будет секретной информацией. Или наших трупов. В зависимости от особенностей твоего животного. Ты же хочешь забрать мышь? Так что рассказывай! И Эдик начал. — Я работаю в «Биониклсилик». Мы стараемся улучшить свойства биологических объектов. Не так давно наша корпорация начала работу над усилением защитных свойств биологических организмов. Мы решили использовать биоразлагающийся силикон в коже и слизистых оболочках. Это позволило бы сделать более тонкие и легкие защитные костюмы космонавтам и представителями других профессий, что повысило бы их маневренность. Но наш новый сотрудник ошибся, и получилась мышь, укрепленная бионеразлагаемым силиконом. — И насколько укрепленная? — Животное на семьдесят процентов состоит из прочного силикона. — И это всё? Может, ты мне ещё хочешь что-то рассказать? — намекнула я. — Это всё. — Точно? — Ну, да… — Ну нет! — Да. — Нет. — Что ты хочешь ещё услышать? — закричал Эдик. — Животное кажется более сообразительным, чем обычная мышь, — начала я. — И это не от силикона. Тома, покажи запись сегодняшней ночи, то место, где упала клетка с мышью, после того, как я её выронила. Появился голографический экран, на который Тома вывела запись. Клетка упала, мышь убежала и спряталась. Спустя примерно час она снова появилась, подошла к клетке и оттащила её в ещё одно моё секретное — невидимое для Томы — хранилище. Сильная для такой малютки. И как только догадалась, где мой схрон? Мда. Я молча встала, стерла запись минувшей ночи. — Тома, ищи объект, по форме похожий на мышь, состоящий из соединений силикона и углерода. — Объект с заданными параметрами находится в отделении для мебели. — Пойдем, — скомандовала я мрачному Эдику. Мы вышли в комнату, и я показала Эдику знаками, где он должен стоять и куда смотреть, чтобы мышь не выскочила. Поджав губы, он меня послушался. Затем я отключила систему, достала клетку из своего схрона и снова запустила Тому. Потащила хмурого Эдика в кухню. — Ну и как объяснить интеллект этого грызуна? — Ну… — Эдик явно не хотел мне ничего рассказывать. — Мышь имела высокие показатели выживаемости, и мы использовали её для опытов по внедрению микропроцессоров в мозг без риска убить её. — То есть у меня дома бегает почти бессмертная и очень умная мышь? — Ну, технически она рано или поздно умрет, хотя бы от старости. — Ты собираешься тут жить столько времени? Эдик почему-то нахмурился вместо ответа, хотя я ожидала очередную противную улыбочку или рожу Гринча, потом всё-таки открыл рот и заявил: — Мы её поймаем. — И как? — Надо устроить ей приманку, она же сутки не ела — проголодалась. Бедный голодный монстр. Сейчас заплачу. — Так она у тебя ещё и ест? Эдик опять нахмурился. — Конечно, она же живая, — ответил он почему-то уже не злобно. — Предохранитель её не опознал как живую, — да и мне, глядя на нормальное выражение его лица, расхотелось язвить. — Это из-за силикона, но она живая, — Эдик смотрел почти побитой собакой. — Ну хорошо! Что же она ест? — пошла я на мировую. — Зерно и семечки, что и все другие мыши. — Хоть в чем-то она нормальная. Как ловить-то будем? — Когда я жил на станции, у меня был хомяк. Звали его Шариком. Однажды он сбежал из клетки. Родителям пришлось его ловить, но так, чтобы он остался в живых. Они разложили по всей станции листы бумаги, смазанные клеем для кожи, он без запаха и начинает работать только при контакте с эпидермисом, инертен для других объектов. Насыпали на клей зерна и стали ждать. Через несколько часов Шарик попался. Насколько я понимаю, мышь не ела уже больше суток, так что должно сработать. — А мой бокс она не могла принять за еду? — Он не органический, поэтому у нее не усвоится ничего, только на время чувство голода притупит. Так что скоро она снова захочет есть, причем сильнее, чем раньше. Когда мышь попадет в ловушку, парализуем её энергией. — Семечки создаст принтер, а клея у меня нет, придется тебе заказать. А бумага горит, так что нужно что-то ещё. — Ладно. Вместо бумаги возьмем лист гибкого проводника. — У молекулярного принтера есть дополнительный источник питания. Его хватит? Тому на растерзание больше не дам. — Спасибо! — отозвался умный дом. — Не за что, дорогая, благодарить — это часть твоей программы. — Думаю, что хватит, — подал голос Эдик. Так мы и сделали. Эдик заказал клей и лист проводника, я сделала семечки. Соорудили примитивную ловушку, подсоединили её к генератору, положили в комнате, затащили в кухню Шилика и стали ждать.* * *
Я и Эдик сидели, погруженные в свои мысли, Шилик лежал под столом, не понимая, зачем его держат в кухне, взирал на нас тоскливым взглядом. Вечерело. — Извини, — подал голос Эдик. — Это, наверное, не мое дело, но я слышал твой разговор с робо-погрузчиком. Этот Николай Фадеев — твой бывший? — Это действительно не твое дело, но отвечу. Да, Николай Фадеев — мой бывший. — Поэтому ты цветок и всю одежду утилизировала? — Нет, не поэтому. Не люблю природу и землю. Я родилась на космической станции, не было там никакой природы. А цветок в земле, и на одежде был мешок с землей. Проще утилизировать. — Я понимаю. Мое детство тоже прошло на исследовательской станции, только посреди океана. Растения были только в лабораториях или под водой. Никогда не понимал, как можно сидеть на пеньках в лесу и есть полусырое мясо, — озвучил мои же мысли Эдик. — А Николай не знал о твоей нелюбви к природе? — Знал. Но он из этих, которые с коврами и старой мебелью. Считают себя элитой. Такие, как мы, что обеспечивают им комфорт и доступ к современным технологиям, — обслуживающий персонал. Эдик встрепенулся. — Наш новенький, который с мышью напутал, из таких. Очень высокомерный, хотя из себя ничего не представляет. Его родители — друзья нашего Генерального. — А я его ещё и бросила, — продолжила я. — такого прекрасного. Вот он и злится. — Оно и видно, — усмехнулся Эдик. — Не понимаю я их, да и они нас тоже не понимают. — Иногда мне кажется, они похожи на олдрулов, — мне отчего-то захотелось высказаться. — От олдрулов их и отличает только отсутствие страха перед технологиями. Мне однажды довелось видеть олдрулов. Нужно было отладить систему пограничного комплекса рядом с их резервацией. Живут чуть ли не в землянках, их женщины и дети без современно медицинской помощи и прививок болеют и умирают. Продолжительность жизни максимум семьдесят лет, и они боятся, всю жизнь боятся: технологий, биоинженерии. И некоторые из них даже считают, что земля плоская. Хотя, может, и все. Кто их знает. — А я никогда не видел олдрулов, только слышал о них. — Я бы их тоже предпочла бы не видеть. Они так рассвирепели, заметив нас. Стали кричать и кидать в нас камнями, стрелять из ружей. Группа пыталась протаранить стену в том месте, где была моя бригада. Было страшно, хотя я и понимала, что защитное поле их не пропустит. Глупые, они не понимают, чтобы победить технологии, искусственный интеллект, нужно их понимать, а когда поймешь, то прогресс перестает быть врагом. — Ты полагаешь, мы правильно делаем, что дистанцируемся от них? От олдрулов. Может, лучше включить их в наше общество? — Не знаю. Им дается выбор — быть с нами или в резервации, — но изменить свою жизнь решаются единицы. — Оля, — Эдик впервые обратился ко мне по имени. — Я рад, что встретил девушку, которая не романтизирует старые порядки, — и посмотрел на меня с таким восхищением и уважением, что меня отчего-то перехватило дыхание. Я улыбнулась. Одна фраза так легко поставила точку в моих отношениях с Колей. Мы действительно разные, настолько, что никогда не сможем говорить на одном языке. А с Эдуардом говорим на одном. — Кстати, можешь называть меня Ляля, Эдик. — Просто Эд, — улыбнулся тот. — Хорошо. Надо отметить, что Эдик был прав. Мышь действительно была голодной и вышла из укрытия примерно через час, но брать угощение не спешила. Ходила вокруг листа, водила носиком. Подозревала что-то. Ситуацию спас Шилик, который, увидев, что мы прилипли к голографическому экрану и не обращаем на него внимание, выскочил из кухни и стал гонять мышь по комнате. Мышь заскочила на лист и приклеилась, но не сразу, и успела оцарапать пса. Шилик листа сторонился — видимо, запах клея ему не нравился. Эдик пустил энергию к ловушке, и мышь замерла. Эдик отключил подачу энергии, пошел в комнату и положил мышь в клетку. Взял на руки поскуливающего Шилика и принес его на кухню. — Вот и твоя хозяйка, — говорил он несчастному псу, — сейчас она тебя подлечит. Положил Шилика на стол. — Спасибо, Эд, — я подошла к Шилику и стала обрабатывать его раны. — Что будешь делать с мышью? — Выну устройство из мозга и постараюсь отправить мышь в утилизатор. Надеюсь, её больше не захотят использовать для опытов. — Оу! Она же такая уникальная! — Это мозги у нее уникальные. Чип нужно будет вернуть. Он принадлежит другой корпорации. Эдуард на мгновение замялся и сказал: — Оля, ты извини, что грубил. У меня соглашение о конфиденциальности и материальной ответственности за чип. Перенервничал, когда понял, что образец пропал. А потом тебя увидел, и ты почему-то меня бесить стала, этот твой пес мне генератор мешал чинить. Потом погрузчик приехал, и цветок мне самому захотелось в утилизатор пустить. Я вел себя как дурак, не знаю, что на меня нашло. Прости, ладно. Я выдохнула. От его извинения стало отчего-то легко. — Ладно, ты тоже извини, и я была не очень приветливой и уж совсем не радушной хозяйкой, — я повернулась к Эду и улыбнулась. — Было приятно познакомиться. — И мне, — Эдик посмотрел мне в глаза. Всё-таки он красивый, хоть на лице явные признаки недостатка естественного передвижения. И умный. И не такой уж вредный, даже просить прощения умеет, в отличие от некоторых. А Эдик продолжал смотреть в глаза. — Ляля, я не помню нашу встречу вчера, но готов ещё раз напиться и отдать тебе эту мышь, чтобы провести ещё несколько часов с тобой. Ты замечательная. Умная и красивая. Очередная банальность. Сколько я их уже слышала. Но сейчас я застыла, как кролик перед удавом, и почти не дышала. Я даже не обратила внимание, что мне почти предлагали мышь обратно. — Может, завтра сходим куда-нибудь? — Эдик сделал шаг ко мне. Жар прилил к щекам, как у подростка. Да что со мной вдруг? — Ты приглашаешь меня на свидание? — я подняла удивленно брови и тоже подошла немного ближе. Надеюсь, щеки не слишком красные. — Да, — он подошел почти вплотную и стал наклоняться к моему лицу. — Пойдем, — тихо ответила я. В горле почему-то пересохло, и я растерялась от своих ощущений. — Тогда позвоню завтра, — ответил мне в губы Эд и поцеловал уже совершенно растерянную меня. А на следующий день мы гуляли в парке, валялись на траве и целовались. Я не думала про бактерии и копошащихся насекомых. Через год мы стали жить вместе, а ещё через полгода государство выделило мне робота-андроида — в качестве няни.