Ты снимаешь вечернее платье стоя лицом к стене, И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине, Мне хочется плакать от боли или забыться во сне, Где твои крылья которые так нравились мне?
Ее крылья всегда были девственно чисты, они были кристально-белыми. Перья переливались на солнце, отдавая золотом. Появлялось ощущение, что белое полотнище ее невинности прошили золотыми нитями. Все-таки Саншайн подходило больше… Я увидел ее впервые недавно, хотя кажется, что я знаком с ней всю свою грешную и грязную жизнь. Она плакала, прозрачные слезы стекали с ее щек, вызывая позывы стереть их. Мне так хотелось стереть с ее лица это отчаяние. Это был первый раз, когда моя Вай усомнилась в своей вере. — Я думаю он просто лжец. — мой голос прозвучал тихо, когда я подошел к ней — Люди тщетно стараются попасть в рай, ограничивая себя в удовольствие, читая молитвы, а он отправляет большинство в ад. Ваш Иисус просто лжец. — Неужели? — ее голос дрожит от слез, она говорит не поднимая на меня взгляд. — Рано или поздно, ты поймешь это. — отрезал я — Но когда ты поймешь это, твой обожаемый Бог заберет у тебя все и отправит в ад. Там мы и увидимся, дорогая. Перед уходом, она все-таки подняла свои прекрасные глаза на меня. В них стояли слезы, но было ощущение прояснения. Когда-нибудь Вайолет все поймет, когда-нибудь она очнется…Когда-то у нас было время — теперь у нас есть дела, Доказывать что сильный жрет слабых, Доказывать что сажа бела, Мы все потеряли что-то, на этой безумной войне, Кстати, где твои крылья? Которые нравились мне,
Мы увиделись снова, правда в темной части города. Тогда я не понимал, что этот светлый ангел делал в такой грязной, неподходящей для нее дыре. Тогда я не увидел, что крыльев больше нет. Вай хромала и опиралась на мою руку. Почему я не замечал этого? Поздно. Я пришел к ней слишком поздно. На ней было прекрасное атласное платье, с большим вырезом на спине, который Вайолет прикрывала такого же цвета шалью. Подол полностью закрывал ее ноги, струясь сзади нее волнами. Ее тонкие руки были облачены в кружевные перчатки, а с глаз снова катились слезы. Тогда я не понимал, почему она плакала. Мой ангел поворачивается ко мне спиной и откидывает шаль, открывая два багровых шрама на спине, идущие вдоль лопаток. Они были покрыты рубцами, из ссадин вокруг шрамов начинала тонкими струйками стекать кровь. Я подходил к Вай, стриал кровь с ее спины, вытирал окровавленные ладони о свое лицо. Ее дыхание было тяжелым, она явно испытывала боль. Прости малышка, тебе станет лучше. В руке появляется кинжал и я разрезаю им кисть. С руки капает черная жидкость, которую я втираю в ее шрамы. — Где твои крылья, дорогая? — шепчу я ей на ухо — Где твои прекрасные крылья? Вай вздрагивает и поворачивается лицом ко мне. Не страшно, детка? Пойдешь рука об руку с Дъяволом? — Он забрал их… — ее голос прекраснен. Она говорит тихо, с опаской, но сохраняя интимность этого момента. — Я был прав? — она кивает — Скажи мне: чего ты теперь хочешь? — я полностью разворачиваю ее к себе лицом, смотря в ее испуганные глаза и на слегка приоткрытые губы. — Я хочу идти рука об руку с Дъяволом. — Вайолет говорит уверенно, что только подогревает мой интерес в ней. За ее спиной появляются черные крылья, такие же как у меня. Я беру за руку моего падшего ангела и веду ее в новую жизнь. Так может ей все-таки Вайолет больше подходит?Я не спрашиваю сколько у тебя денег, Не спрашиваю сколько мужей, Я вижу ты боишься открытых окон, И верхних этажей, И если завтра начнется пожар и все здание будет в огне, Где, твои крылья, которые нравились мне? Где, твои крылья, которые нравились мне?