Иди нахуй, бирюзовый мальчик

            Он метнёт в него свои глазёнки один раз, другой. У Джеймса глаза яркие, цвета коньяка, и Тедди прекрасно знает, чем заслужил такой взгляд.             У Тедди — н е в е с т а. Тедди, кажется, счастлив, целуя Виктуар в щеку — Виктуар не видит цвета, и никаких в этом проблем. А Тедди не любит мальчиков. Тем паче тех, кто младше него на шесть лет.       — Ребёнок, можешь передать мне пергаменты? — У Тедди волосы меняют цвет, Джеймс не знает, почему именно, но знает это — хотя не различает цветов. Джеймс жмурится, но подхватывает заклинанием стопку и аккуратно — листик к листику — левитирует к Тедди.             Две недели каждый год продолжалась его персональная пытка: Тедди оставался у них на зимних каникулах, либо игнорируя Джеймса, либо, как сейчас, называя его чертовым «ребёнком». Спасибо, блять, — думает он, — Что напоминаешь мне о возрасте.             Но даже думая, даже кидая ему столь же грубые фразы («Гарри, у Джима просто переходный период, я не обижаюсь, все нормально»), он не перестаёт плакать ночами, не перестаёт любить его. Потому что, как иначе объяснить то, что Тед, в отличии от него, видит каждый оттеночек их ебанутого мира.             Он вспоминает слова Дейзи Паркинсон, сказанные ею после одной поездки вместе с Поттерами (Рокси с Фредом завели в купе, чертяки). «Если ему так насрать, зачем ты выёживаешься?». Вроде и правильно говорит, и предложение в подкорку въелось, но Джеймс не может себя заставить. Сука, любит его.             Того, кто не заслуживает.             Джеймс еле-еле держится, чтобы не хлопнуть за собой дверью. Кто-то скребется в дверь, и Джеймс открывает лишь потому что знает, что это ЛиЛу. За ней в комнату змейкой проскальзывает Альбус.       — Все хорошо, — шепчет ЛиЛу, он лежит на кровати, а они сидят на полу у изголовья, — Ты же знаешь, Тедди он… хороший.       — Знаю я, что он хороший. Вот только мне это не помогает, — говорит Джеймс, — Ничерта не помогает, ЛиЛу.             ЛиЛу ничего не отвечает, лишь проводит ладонью по скуле. Альбус сжимает его ладонь, вздыхая, и подливает коньяка в стакан.             Они не могут изменить ситуацию, но могут поддержать — для Джеймса сейчас это лучшая помощь. Единственная потому что.             Потому что его соулмейту, похоже, плевать.             Тедди вздыхает в гостиной, поднимается и идет в комнату Джеймса — когда-то он спал с ним по ночам, потому что Джим боялся привидений. Когда не различаешь цветов, темноты боишься ещё больше. Тедди цвета видел уже тогда, жаль, не мог связать это с тем, что Джеймс смотрит на него восторженными глазками.       — Ребят, разбегитесь, пожалуйста, — просит он Лили и Альбуса, видя Джеймса, отвернувшегося к стене.             Они хмурятся, как один — до чего же все Поттеры похожи, почти ничего от Уизли нет — но уходят: Лили целует Джеймса в щеку, а Альбус бросает легкое: «Просто позови». В этом словосочетании Тедди пугает и интонация, и взгляд, будто бы вскользь брошенный по нему. Слизеринец, как есть слизеринец, как хоть кто-то мог сомневаться?             Джеймс поворачивается, поднимается, садясь, и хлопает по кровати рядом; Тедди удерживает себя от желания пригладить растрепанные волосы.       — Джеймс, твоюж… я не хотел с тобой об этом говорить, но ты не оставляешь мне выбора. Ты же понимаешь, что я старше? Что мне не нужны эти отношения? Я сча… — счастливо? да кого ты обманываешь? — живу с Вик. И хочу, чтобы ты тоже постарался жить в спокойствии, без меня. Я не смогу полюбить по указке, ты прекрасно это понимаешь. Не изводи нас.             Обухом по лицу, не иначе. Джеймс морщится.       — Так, да? То есть ты говоришь мне лишиться надежды, просто оставить тебя в покое?             Тедди не нравится то, как он это говорит.             Все-таки, Джеймсу, упаси Мерлин, всего шестнадцать…       — А не пойти ли мне вязать веночки, как Доми? Не стать ли величайшим Светлым магом? Нет? Думаю, ты понял ответ на твоё заявление, Тедди. Точно также, как ты не можешь полюбить, я не смогу тебя разлюбить.             Они молчат.       — Ты вообще помнишь, каково это — не видеть? Когда все черно-бело-зеленое? Поэтому, блять, когда меня спросили о твоём «натуральном» цвете глаз, я просто посмотрел на мир вокруг.       — Хэй, Джим, блять, давай успокоимся?..       — А не пойти ли тебе нахуй, староста наш любимый, и-де-ал чертов! Знаешь, что я услышал после того, как ты впервые сказал мне ничего не говорить об этой ебаной связи? Гарри сказал, чтобы я равнялся на тебя! Даже мой отец мне ставил в пример тебя!             Резко пахнуло перегаром.             Ну, конечно, — думает Тедди, — Мне повезло начать этот разговор именно тогда, когда он напился, да? А потом замечает бутылку коньяка и стакан рядом: такая же стоит на кухне.             Или уже не стоит.       — Иди на хуй, бирюзовый мальчик. Приятно хоть в чем-то тебя превзойти: признаться в том, на что у тебя никогда смелости не хватит.             Джеймс подхватывает стакан.

х

            В какой-то момент Тедди просто… перестаёт видеть цвета. Среди буйства красок остаётся лишь белый, черный и коричневый, тот самый, что пузырьками коньяка катался по стакану Джеймса.             Он вздыхает, обнимает Виктуар и старается изо всех сил различить её волосы с белыми стенами.