Прикоснись ко мне ещё раз

Джину крайне неловко, он ломается, по меньшей мере, минут десять, прежде чем всё-таки соглашается выполнить нудную, но такую настойчивую просьбу Намджуна. Сперва он даже не знает, с какой именно стороны подступиться к их лидеру, чтобы не выйти за рамки приличия, замирая прямо над ним в позе ожидания. Но долго оставаться на одном месте ему не позволяют, в одно мгновение его ещё больше выводит из привычной колеи существования тот факт, что Ким сразу же, бесцеремонно беря его за руку, тянет на себя, вынуждая забраться сверху на крепкое и подкаченное тело. Сокджин нервно смеётся в своей привычной манере — для него это сейчас скорее защитная реакция, чем реальный смех над забавной ситуацией. Он упирается слегка влажными от волнения и растерянности ладонями Намджуну прямо в грудь, пока пытается перекинуть правую ногу через талию парня, чтобы уместиться прямо на бёдрах лежащего Нама. — Я думал: ты на живот ляжешь, – Джин старается сделать голос максимально спокойным, пытается скрыть и подавить в себе нотки неловкости и стыда, но получается, очевидно, крайне плохо, потому что вижуал и сам ощущает слабую дрожь в собственных ладонях, которую никак не получается унять. Нет, сделать массаж другу для него никогда не было проблемой, но тот факт, что лидер почему-то усадил его лицом к себе на собственные бёдра, а не лёг на живот, как обычно это делают люди, сильно смущал. — Мне и так удобно, просто разомни мне плечи, — Джун сразу же закрывает глаза и немного откидывает голову назад, тем самым открывая обзор на свою смугловатую длинную шею. Сокджин, глубоко вздохнув, решается; он несмело протягивает руки к крепким плечам Нама, начиная осторожно разминать уставшие и напряжённые мышцы лидера; плавно и крайне медленно ведёт пальцами по коже, начиная от шеи и двигаясь дальше к плечам. Лицо младшего, в отличие от вижуала, выражает полнейшую умиротворённость и спокойствие, Ким даже в свете слабого прикроватного светильника может наблюдать мягкую улыбку Нама, который от каждого прикосновения старшего, кажется, расслабляется всё больше и больше. Джину всё ещё неловко; он не пытается действовать грубо, напротив, все его прикосновения крайне лёгкие, плавные, отчасти даже нерешительные, но зато очень ласковые. Он слишком сильно сосредотачивается на том, чтобы выполнить свою часть работы качественно, несмотря на свою растерянность от ситуации, и в какой-то момент ему даже начинает казаться, что всё идёт вполне себе в дружеском и привычном русле. Однако неожиданно для старшего хёна, Намджун, немного вскинув бёдра, предпринимает попытку поменять позу и устроиться на постели поудобнее. Этого момента хватает, чтобы вижуал от неожиданности вцепился тонкими пальцами прямо в футболку Нама, стараясь сохранить равновесие, и совершенно забыл, что он только что делал. Джун зачем-то приподнимает ноги, сгибая их в коленях, чем сразу же отрезает парню возможность уйти, лишь отклонившись назад. Это напрягает. — Чего застыл-то? – Голос младшего Кима приобретает элементы хрипотцы; он продолжает лежать с закрытыми глазами, даже не удосужившись взглянуть на парня, и ни слов, ни дальнейших действий так и не следует. — Джин, продолжай, — Теперь Нам говорит более требовательно, и старший буквально ощущает в его интонации приказные нотки. Ещё более неловко и отчасти даже страшно становится, когда Сокджин, повинуясь, вновь протягивает руки к плечам лидера и сразу же чувствует на собственных бёдрах чужие ладони. Он старается массировать крепкие мышцы, не обращая никакого внимания на всю абсурдность ситуации, но, когда Джун начинает водить своими ладонями по длинным и стройным ногам вижуала, парень не выдерживает. Старший пытается немного приподняться, чтобы хоть так показать лидеру, чтобы тот прекратил, но делает только хуже. Намджун не просто не позволяет ему хоть немного оторваться от собственного тела, он ещё крепче хватает Джина за бёдра, удерживая на месте, а затем по комнате раздаётся слегка приглушённый из-за ткани штанов шлепок. Ким вскрикивает от неожиданности, когда чувствует, как левую ягодицу обожгло неслабым ударом от намджуновой крепкой ладони. — Сиди на месте, — Нам вновь говорит с нотками требовательности в голосе, даже не отрывая взгляда от Джина; он всё также продолжает оглаживать бёдра старшего через тонкие джинсы, правда, теперь не забывая ещё и облапать сочные ягодицы хёна. А Джин буквально замирает каменной статуей с открытым ртом, в душе он уже давно успел обматерить и послать Намджуна куда подальше за подобное поведение, но какой-то внутренний барьер не позволяет ему сделать этого вслух. Сокджин и сам не знает, почему просто слушается, почему, проглотив всю эту ситуацию, всё также тянется ладонями к плечам младшего и продолжает их осторожно и старательно массировать. Джина напрягает сложившаяся ситуация, однако он просто-напросто не решается что-либо сказать: то ли на него так действует приказной тон Нама, то ли требовательные прикосновения к собственному телу. Даже в тот самый момент, когда Сокджин понимает, что ладони лидера начинают блуждать по его телу ещё более развязно, а пальцы с силой сжимают ягодицы через тонкую джинсовую ткань, он не издаёт ни звука. Джун запускает одну руку прямо под белоснежную футболку хёна, задевая слегка подкаченный живот, но выше не идёт; рука сразу же заходит за спину, а ловкие пальцы пытаются протиснуться между голой поясницей и джинсами парня. Нам в очередной раз вскидывает бёдра, одновременно шлёпая Джина по округлой ягодице, отчего сам Сокджин неожиданно для самого себя стонет. Однако, когда лидер повторяет своё действие ещё пару раз, парень в попытке увернуться пусть и не от сильных, но всё же шлепков, подаётся вперёд и, фактически, сразу же оказывается слишком близко лицом к лицу младшего. Намджун ловко обхватывает поперёк чужие плечи левой рукой и, прижав к себе Джина так, что тот практически ложится к нему на грудь, начинает крайне грубо оглаживать аппетитную задницу. — Прогнись в спине, — лидер шепчет прямо в ухо, но Джин даже не сразу успевает уловить суть сказанного, и только тогда, когда до него доходит смысл слов, он, не отдавая самому себе отчёта, послушно выполняет. Старший прогибается в спине, выставляя свою пятую точку напоказ ещё больше, и сразу же чувствует, как через ткань на молочную кожу сыпятся очередные удары. Джун шлёпает с интервалом в несколько секунд, снизу вверх, немного оттягивая сам удар, отчего шлепки получаются сильными и достаточно громкими. Не сказать, что Джину неприятно, напротив, он начинает понимать, что всё происходящее его возбуждает; он чувствует, как собственное тело мелко дрожит, а сердце слишком бешено стучит в груди. Ему стыдно. Он не ожидал подобной реакции от самого себя, а потому, чтобы не сгореть от стыда, утыкается лицом в изгиб шеи младшего и плотно сжимает губы, надеясь, что их не услышат другие мемберы. Он стонет буквально от каждого шлепка, но даже не думает отстраняться. Нам держит достаточно крепко; руки старшего зажаты между двумя телами так, что ими даже не пошевелить, а ладонь Джуна всё также продолжает рассекать воздух, звонко опускаясь на чужие ягодицы. Лишь в какой-то момент, немного дёрнувшись от особенно сильного удара, Сокджин понимает, что дело импровизированной поркой явно не обойдётся; телом он чувствует далеко не маленького размера достоинство в штанах младшего. Джун явно возбуждён, причём стояк, судя по первым впечатлениям, у него весьма внушительный. — Нам... — произносит Джин слишком тихо, практически шёпотом, но этого оказывается достаточно, чтобы лидер, прекратив наносить удары, начал его обнимать, прижимая к себе ещё крепче, и, правда, теперь крайне плавно и медленно, но всё же совершать круговые движения бёдрами, потираясь пахом о выпуклые ягодицы хёна. — Я хочу тебя, — Намджун шипит нежно, но весьма требовательно, чтобы заставить самого Джина сжаться от лёгкого испуга и недоумения. Они никогда не думали о том, чтобы переспать друг с другом. Вообще, подобное всегда воспринималось парнем, как строгое табу, но сам факт того, что он умудрился от действий младшего возбудиться, заставил вижуала прикусить язык в попытке прямо сейчас же послать всех и вся нахрен. Джин зажмурил глаза, мысленно оценивая ситуацию. Да, его, действительно, заводил такой Намджун: слегка грубоватый, требовательный, не терпящий неповиновения; ему явно нравилось быть ведомым, ощущать крепкие сильные мужские руки на собственных бёдрах, чувствовать, как пальцы требовательно оглаживают упругие ягодицы, стонать от сильных шлепков, прижимаясь к чужой груди, словно он нашкодивший мембер, а не самый старший участник группы. Но внутренний барьер социальных норм и правил заставлял его сразу же отогнать все запретные, но такие приятные мысли в своей голове. Это всё от недостатка секса, не более того. Джин пытался себя утешить, заставить взять в руки, ведь хоть и неожиданная, но всё же обоюдная порка это одно, а интимная близость между парнями — уже совершенно другое, однако из пучины жёстких противоречий и сомнений его сразу же вырвал на поверхность всё такой же шипящий и возбуждённый голос младшего. — Давай попробуем, — Джун, уже разрушая последние преграды к начатому, притянул Джина к себе за волосы и практически сразу крайне нежно впился в сочные и искусанные от возбуждения губы вижуала. Нежность поцелуя уже через пару секунд стала потихоньку приобретать требовательный характер; Джун пускал в ход новые приёмы, осторожно прикусывая острыми зубами нежную кожу губ старшего, а потом резко заполнял весь его рот, бесцеремонно вторгаясь своим языком на чужую территорию. Джин стонал прямо во время поцелуев, не понимая, на чём именно стоит сосредоточиться: то ли на губах младшего, то ли на сильной руке, что крепко держала его за волосы, не позволяя отстраниться, то ли на второй руке Нама, что расположилась между его собственных ног, оглаживая член старшего через ткань, или же, может быть, обратить внимание на стояк самого Намджуна, что упирался прямо в половинки вижуала, или, может, вспомнить, что он, вообще-то, считает всё это противоестественным и аморальным? — Это неправильно, — между поцелуями неожиданно успевает вставить Джин, мысленно умоляя самого лидера найти путь к решению этой проблемы, взять на себя ответственность за происходящее, потому что старший сделать этого явно был не в состоянии. — Слушай, мой член просто хочет оказаться в твоей хорошо выпоротой пятой точке и доставить нам обоим удовольствие, ясно? Его меньше всего волнует правильность данного решения. Как ты вообще можешь об этом думать, когда у тебя у самого встал от моих прикосновений? – Джин страдальчески стонет, моментально покрываясь бордовой краской; Намджун не то чтобы не помогает, он усложняет всё ещё больше, ведь после слов одногруппника становится ещё проблематичнее решиться, а Нам, словно понимая все сомнения друга, неожиданно берёт его лицо в свои ладони и, максимально близко приблизив к своему, шепотом выдаёт: — Мне взять тебя грубо или нежно? Джин закрывает глаза не в состоянии поверить в происходящее. Он действительно пытается решиться на секс с одногруппником? Тяжело вздохнув, старший убирает чужие руки со своего лица и, наконец-то, отрывается от намджуновой груди, садясь в привычную позу. Джин ещё сильнее теперь начинает ощущать, как стояк Намджуна упирается ему в ягодицы, а сильные крепкие руки вновь нетерпеливо оглаживают бёдра, доходят до щиколоток и переходят к упругой заднице. Сокджин осторожно касается тонкими пальцами оголённой шеи младшего, нежно проводит ладонями по всей груди, частично успевая задеть подкаченные руки парня, и, кажется, практически старается не смотреть Намджуну в глаза. Ему стыдно, стыдно признать, что он тоже хочет. Возможно, было бы намного проще, если бы Нам решил взять его, не спрашивая, не требуя дать чёткого ответа и согласия; Джин бы не стал сопротивляться, нет, но попросить сам он не может: неудобно. Все его движения слишком растерянные. Он несколько раз облизывает пересохшие от волнения губы, пытается осмыслить ситуацию, переварить происходящее у себя в голове, но все мысли путаются. Намджун вновь нетерпеливо потирается своим пахом о чужие бёдра, напоминая, что он, вообще-то, его охренеть как сильно хочет и пора бы уже заканчивать тупить, но ничего не меняется. Спустя пару минут бездействия старшего Джун решает всё взять в свои руки: он неожиданно приподнимается с кровати, отрывая спину от белоснежной постели и прижимая к себе старшего, заглядывает тому в глаза, сразу же ощущая, как Сокджин впивается цепкими пальцами в его крепкие плечи, оказавшись вновь слишком близко к своему тонсену. — Просто будь послушным мальчиком, ладно? – Намджун больше ничего не говорит; он, слегка улыбнувшись, начинает покрывать неспешными, но достаточно резкими и отрывистыми поцелуями шею и ключицы старшего, оттягивая ладонью Джина за волосы, заставляя обнажить ровный тон молочной кожи, своими действиями срывая с губ партнёра очередные тихие стоны. Сокджина повело: он впервые позволяет самому себе пустить всю ситуацию на самотёк и просто, наконец-то, отдавшись, получить удовольствие от происходящего. Он впивается своими пальцами в жёсткие волосы Намджуна, притягивая его к себе ещё ближе, прикрывает глаза, сосредоточиваясь на таких сладких поцелуях, что начинали спускаться всё ниже и ниже, а чужая ладонь требовательно проникает под серую ткань футболки, оглаживая стройную талию и бока старшего. Джин плохо ориентируется в пространстве и совершенно упускает тот самый момент, когда Нам, обхватив за бёдра, немного приподнял его, чтобы плавно опустить спиной на белоснежные простыни постели. Джун сразу же нависает над старшим так, что обе его руки, сжатые в кулаки, упираются в кровать и оказываются по обе стороны от живота вижуала. Ким не наваливается на парня сверху, нет, он, скорее, принимает позу, как при отжиманиях; его поцелуи становятся более требовательными, резкими. Он вновь проникает горячим языком во влажный рот Джина, понимая, что старший теперь отвечает ему куда решительнее и эмоциональнее. Сокджина уже не просто ведёт — теперь он начинает получать самый настоящий кайф от происходящего. Он касается мускулов Нама, спускается ниже, поддевает тонкими пальцами свободную ткань футболки, запрокидывая её и тут же начиная поглаживать плоский живот и крепкую грудь лидера, иногда специально проходясь по смуглой коже ноготками. Он стонет прямо в поцелуи, иногда отрываясь и жадно хватая влажными и припухшими губами свежий воздух. Стройные и длинные ноги уже давно разведены в стороны, но всё ещё согнуты в коленях; старший возбуждён до предела, он пытается свести ноги вместе, чтобы хоть так немного унять будоражащее внизу чувство, но лишь натыкается на тело младшего, что не позволяет ему закрыться. От действий хёна у Намджуна сносит тормоза: он резко отрывается от столь пленяющих сердце сладких губ и сразу же садится на колени, быстро стаскивает с себя бесполезную футболку, наблюдая, как Джин облизывает губы и буквально не сводит глаз с его тела. Длинные проворные пальцы Джуна сразу же тянутся к чужой пряжке ремня, но вижуал неожиданно сводит ноги вместе, не позволяя партнёру двинуться дальше. Ким, лишь издав недовольный рык, быстро, одним рывком, резко разводит колени стройных ног в стороны и приближается к лицу старшего: — Детка, ещё раз попытаешься свести ноги вместе — я тебя накажу, — Нам улыбается, видя, как Джин заливается краской и, прикусывая нижнюю губу, цепляется дрожащими пальцами за плечи младшего, пытаясь от удовольствия расцарапать короткими ногтями смуглую кожу. Джун ещё сильнее прижимается к хёну, буквально впритык упираясь своим пахом в разведённые ноги парня, и совершает несколько достаточно сильных толчков в его сторону. Дыхание сбивается; просто так терпеть, чувствовать столь желанное тело в руках, ощущать чужую дрожь от возбуждения, слышать манящие стоны, но всё ещё не иметь возможности перейти к главному выбивает весь рассудок из-под ног лидера. Он ещё усерднее и требовательнее начинает гладить всё тело партнёра, расстёгивает пряжку ремня и опускает руку ниже, проникая крепкой ладонью прямо в штаны Джина, грубо сминая подтянутые ягодицы. — Возьми меня, — с придыханием неожиданно выдаёт Сокджин, который и сам уже устал терпеть, а чувствовать чужие руки на собственной оголённой коже и ощущать чужой стояк, что упирался ему прямо в промежность, становилось просто невыносимо. Наму не нужно было повторять дважды — в следующую же секунду он потянул тёмную ткань джинсов парня вниз, полностью стаскивая их вместе с нижним бельём и откидывая ненужные больше вещи куда-то в сторону. — Джинни, малыш, раздвинь ножки шире, чтобы я смог тебя подготовить, — Сокджин с небольшой заминкой, словно в тумане, послушно выполняет просьбу Намджуна, раздвигая согнутые в коленях ноги ещё шире; ему неловко, отчасти даже стыдно, но приятные прикосновения младшего сразу же успокаивают, придают уверенности в собственном решении. Ким ласково проводит кончиками пальцев по внешней стороне стройных ног своего хёна, осторожно поглаживает, улыбается своей привычной улыбкой довольного кота, нежно целует несколько раз область коленок, не сводя глаз с пристального взгляда немного напряжённого партнёра. Он не хочет давить, не хочет пугать, но вместе с этим прекрасно понимает, что хёна заводит совершенно другая сторона его личности: более твёрдая и решительная. — Закрой глаза, — Джун специально понижает тембр голоса, говоря приказным тоном на резком контрасте с нежностью прикосновений так, чтобы не спугнуть, не вызвать чувства страха перед собой. Он совсем немного смещается в сторону, быстро хватает с прикроватной тумбочки обычный крем для лица, решив использовать его в качестве смазки, и, открывая последнюю выдвижную полку, достаёт оттуда ещё и цветной квадратик презерватива. Джин всё это время лежит, не двигаясь; он послушно закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на окружающих звуках и даже не думать о том, что с ним сейчас будут делать. Намджун возвращается так же быстро, как и уходит; он вновь устраивается между ног парня, но теперь его прикосновения становятся более резкими и немного даже холодными. Он грубо поднимает чужую футболку выше, обнажая плоский живот и вздымающуюся от эмоций грудную клетку Джина, открывает тюбик крема, выдавливает немного содержимого себе на пальцы. Ким ни в коем случае не хочет никому причинять боль, а потому, лишь создавая очередной контраст, свободной рукой несколько раз шлёпает Джина по светлой коже бёдер и, схватив его сильной рукой за горло, крепче прижимает к постели, видя, как тот испуганно хватается ладонями за собственное горло, но глаза так и не открывает. Нам не собирается его душить, просто хочет дать тому то, чего он так хочет: ощущение власти над собой. Тонкие пальцы, измазанные в креме, сразу же касаются ложбинки между ягодицами; Джин вздрагивает, немного напрягаясь; сердце старшего начинает стучать ещё сильнее, но лидер не останавливается. Он сразу же, достаточно медленно и аккуратно, начинает вводить первый палец в сжавшуюся дырочку, срывая с губ любовника первый стон от проникновения. — Расслабься, я не причиню тебе вреда, – голос Нама слишком сбившийся и охрипший. По правде говоря, он уже давно держится из последних сил, видя, как Джин начинает тихо постанывать и крепче сжимать его руку на своём горле. Он увеличивает темп работы пальцем, а затем решается добавить ещё один. Джун слишком внимательно следит за реакцией старшего: наблюдает за его постепенно сбивающимся дыханием, зажмуренными глазами, поджатыми пальцами на ногах. – Прикоснись к себе. Как только Сокджин выполняет требование, обхватывая свой член ладонью и начиная дрочить, он раскрывается ещё больше, стоны становятся громче, а на чужие длинные пальцы парень теперь уже начинает насаживаться самостоятельно, кажется, совсем забывая о недавно присутствующем чувстве стеснения и неловкости. Ким, который видит эту картину свысока, больше уже не в состоянии терпеть — он резко убирает ладонь с горла хёна и начинает быстро снимать с себя штаны и бельё; его член уже давно стоит железным колом, сочась смазкой. Ждать становится ещё невыносимее — Намджун, разрывая цветную обёртку, как можно быстрее раскатывает презерватив по члену, а затем сразу же устраивается между ног партнёра, предварительно решив попробовать сочные губы любовника ещё раз. Он целует достаточно смачно, даже как-то неаккуратно, толком и не попадая в губы; Джин же ладонями ощущает всю напряжённость тела тонсена, его пугает подобное нетерпеливое и развязное поведение друга, особенно в тот самый момент, когда отступать уже крайне поздно. — Будь осторожен, ладно? — Сокджин говорит шёпотом, при этом надеясь, что его услышат и, самое главное, выполнят просьбу, но в ответ лишь быстрое «угу». – Я немного боюсь, — старший дышит, словно загнанный в клетку кролик, беря лицо Нама в свои ладони и буквально силой вынуждая того взглянуть в свои глаза. — Я остановлюсь, если будет слишком больно, не переживай, — Намджун, продолжая выцеловывать лицо, шею и ключицы друга, осторожно, не забывая при этом контролировать процесс, подставил головку члена ко входу, начиная медленно и плавно проникать внутрь. Первый же сантиметр раздался над ухом Нама болезненным шипением и жгучей болью где-то в районе спины, когда Джин впился ногтями ему прямо в кожу. Ещё несколько сантиметров стали сопровождаться тихим поскуливанием старшего и очередной безуспешной попыткой свести ноги вместе. — Джун, вытащи… пожалуйста, — Сокджин говорил слишком напряжённо, сжимая ладони в кулаки и стараясь лишний раз не вскрикнуть от адской боли, раздирающей всё тело, но Нам даже и не подумал выполнить просьбу; он, лишь на пару десятков секунд замерев на месте, пытался перевести дыхание, жадно хватая воздух ртом, чтобы не сорваться окончательно. — Потерпи, котёнок, просто надо привыкнуть, – целуя Джина в мягкие светлые волосы, Намджун вновь начал потихоньку проникать в тело старшего, предварительно умудрившись схватить напряжённые от боли руки партнёра и крепко прижать их к белоснежной постели за запястья, чтобы лишний раз не мешались. Он практически не реагировал на просьбы любовника, хотя и понимал, что, возможно, поступает, как последняя циничная скотина, но выполнить требование он просто не мог, потому что слишком долго терпел, уламывая этого парня на секс, чтобы сейчас вот так вот просто покинуть желанное тело. — Пожалуйста… — голос Сокджина уже дрожал; он всё также безуспешно пытался свести ноги вместе, болезненно постанывая и уже сотый раз жалея, что, вообще, согласился на эту авантюру. — Тшш, я уже в тебе, — внутри хёна было настолько горячо и, самое главное, узко, что подобное буквально сносило крышу. Намджун не стал входить до конца, решив, что для первого раза и этого будет вполне достаточно. Отпустив руки старшего, он начал нежно, хоть и крайне скомкано, нетерпеливо блуждать крепкими ладонями по всему телу друга, про себя отмечая, насколько сильно тот напряжён. – Джин, маленький, расслабься, самое тяжёлое уже позади. — Я-я не могу, он у тебя слишком большой, — Джин и впрямь даже при всём желании никак не мог переварить ситуацию и вновь начать испытывать удовольствие от близости. Нижняя часть тела сильно пульсировала от раздирающей жгучей боли, а дыхание было слишком сбитым, рваным. Сейчас ему больше хотелось плакать и жаловаться, чем продолжать заниматься сексом. – Нахрена я вообще на это согласился, — голос впервые дрогнул так, что, казалось, ещё чуть-чуть и он, действительно, пустит слезу. Данное состояние нервировало не только Джина, но и Нама. Он, конечно, не может себе представить, что именно сейчас испытывает его друг, но мысленное понимание того, что лишение анальной девственности – это далеко не самые приятные ощущения, не позволило ему пропустить мимо ушей душевное и физическое состояние любовника. Как уже успел заметить лидер, лучший способ помочь и успокоить парня — заставить его включиться в игру, способную вновь завести, и Нам начал действовать, томно шепча Джину в ухо: — Я говорил тебе, что накажу, если будешь пытаться сводить ноги вместе? — Ничего, что мне, вообще-то, больно? — Сокджин пытается возмущаться, даже предпринимая попытку подняться, чтобы оттолкнуть от себя самодовольного любовника куда подальше, но вместо этого лишь издаёт очередной болезненный полукрик-полустон. Намджун его шлёпает, предварительно качнув бёдрами так, чтобы напомнить парню, что из него, вообще-то, никто выходить ещё не собирается. — Не груби мне, — шлёпнув ещё пару раз, Джун решает, наконец-то, начать двигаться, не спеша, совсем немного выходя из тела, а затем также медленно проникая обратно. Джин хоть и возмущён немного, но из-за новых толчков и проникновений он совершенно забывает о грубости младшего, пытаясь больше сосредоточиться на том, что происходит ниже. Он быстро хватает искусанными губами воздух, тихо и немного болезненно постанывая, упирается Наму ладонями в оголённую грудь, иногда проходясь по ней пальцами, когда становится особенно неприятно, и, не отрываясь, смотрит в потолок, пытаясь расслабиться. – Джин, подними ноги немного повыше. Как только старший выполняет просьбу, Намджун, немного отстранившись от его лица, упирается локтём одной руки в постель, перебирая пальцами чужие волосы, а вторую руку опускает на бедро парня, подтягивая его выше и, фактически, требуя, чтобы Джин обвил его талию ногами. Он осторожно касается чужого члена, начиная старательно дрочить, и слышит, как в стонах любовника проскальзывают нотки удовольствия. При всём при этом он не забывает безостановочно двигаться, постепенно увеличивая темп. Нам вновь целует друга, проникая ловким языком тому в рот, очерчивая ряд ровных белоснежных зубов и несильно покусывая и без того истерзанные губы. Он уже на пределе, но для разрядки требуется что-то более интенсивное. — Как ты? – лидер задаёт вопрос, тяжело дыша; его немного ведёт от духоты и небольшого головокружения, но он не может начать, не удостоверившись, что его друг в порядке. — Вроде, нормально, — Джин дышит не легче Намджуна, постоянно облизывая губы; ему ужасно хочется пить; болезненное ощущение внизу живота никуда не девается, но всё равно становится немного легче, особенно тогда, когда младший решает поиграть с его членом для большего возбуждения. Джун поднимается с постели и, покрепче схватив любовника за бёдра, начинает двигаться уже в более быстром темпе, вколачиваясь в тело намного интенсивнее и резче. От такого темпа и ужасной духоты в комнате его тело сразу же покрывается испариной, начиная красиво поблёскивать в свете прикроватной лампы. Из-за ускорения Джин сжимается, а стенки его ануса обволакивают член Намджуна ещё сильнее, срывая с губ последнего томный стон. Сам вижуал уже плохо начинает контролировать ситуацию; он лишь мечется по кровати, словно в каком-то полубреду, постанывая от неожиданного удовольствия и сжимая кулаки от непроходящей тупой боли, однако он и не думает останавливать друга. Из-за смены позы Намджун начал входить в него под совершенно другим углом, и, когда он, забывая об осторожности, вгонял свой член особенно глубоко, Джина словно пробивало током, подбрасывая над постелью. — Нам, глубже, — требует старший, предварительно обхватив стройными ногами бёдра лидера, тем самым прижимая его к себе ещё крепче. Он касается своего члена, начиная быстро надрачивать, а с губ сразу же слетает новая порция стонов; Намджуна же дважды просить не надо, тем более, что он и сам не против проникнуть глубже. Правда, на этот раз младший меняет стиль, начиная чересчур резко с небольшими интервалами вбиваться в сладкую попку вижуала так, что удары тела о голые ягодицы начинают походить на очередную незапланированную порку, а затем темп меняется, превращаясь в несколькоминутный беспрерывный быстрый секс, выбивая из обоих остатки человеческого разума. Им обоим, кажется, совершенно нечем дышать; Намджун даже не успевает смахивать со лба неприятный липкий пот, не желая останавливаться; тело старшего оказывается слишком покорным, слишком податливым, особенно сейчас, когда лидер нашёл правильный угол проникновения, начав входить именно так, как требовалось вижуалу. Они совсем перестали контролировать собственные стоны, просто послав ко всем чертям абсолютно все нормы приличия и морали; им двоим было слишком хорошо в тот момент, чтобы думать о чём-то более высоком, тут бы справиться с животным инстинктом и перевозбуждением. Джин кончает первым, изливаясь прямо себе в ладонь и пачкая ещё живот и ладонь младшего, который, не переставая, держал парня за бёдра. Старший, кажется, сразу же после оргазма практически отключается, тяжело дыша и не переставая хватать губами спёртый от секса и пота воздух. Джуну же понадобилось чуть больше времени, чтобы, ускорив темп, излиться прямо в попку любовника, спуская семя в презерватив. Нам сразу же падает на Сокджина сверху, прижимая второго к себе, и также пытается отдышаться. Голова после оргазма идёт кругом, сложно вообще на чём-либо сосредоточиться. Намджун вспоминает о том, что надо выйти из тела друга, лишь спустя пару минут лежания. Он осторожно выходит, слыша слабый стон Джина, который сразу же чувствует непривычную пустоту, и, нехотя поднявшись, идёт выкидывать презерватив в урну. Джин практически не меняет своего положения, только, наконец-то, опускает ноги, вытягивая их вдоль всей кровати, и немного побито смотрит на Намджуна. Ему снова неловко, стыдно, но сил прямо сейчас подняться и уйти просто- напросто нет, он слишком вымотан. Лидер же, выкинув презерватив, быстро достаёт с верхней полки полупустую бутылку с водой и, взяв салфетки, возвращается к другу на кровать. Он всё также ложится рядом с Сокджином, быстро отворачивая крышку и делая пару крупных глотков, а потом, специально вобрав побольше воды в рот, приближается к открытым губам друга, в поцелуе вливая живительную влагу тому в пересохший рот. Джин упирается Наму в грудь, протестуя, но воду всё же всю до капли проглатывает, а когда чувствует, как свободная рука Джуна вновь начинает блуждать по его телу, и вовсе напрягается. — Ты такой влажный между ног, — кажется, голос младшего практически не меняется: всё такой же томный с низким тембром, а вот выражение лица становится мягче, он вновь улыбается, как прежде, а глаза светятся, отражая бесконечную заботу и любовь. — Не без твоего участия, — Джину всё ещё неловко, особенно сейчас, когда эйфория и возбуждение прошли, а им на смену пришло осознание того, что они только что натворили. Он с трудом отрывается от кровати, немного недовольно шипя, чувствуя массу неприятных ощущений внизу тела, берёт заботливо принесённые Намджуном салфетки и сразу же пытается себя вытереть, стараясь не пропустить ни одного места. – Зря мы это сделали. — Ты винишь себя за это? – младший задаёт вопрос, вертя в руках бутылку с водой; он уже знает ответ, но ему, откровенно говоря, плевать. — Сейчас да, — слишком тихо выдаёт Ким, словно боится в этом признаться самому себе; он никогда бы не подумал, что может переспать с лучшим другом, с собственным одногруппником, да ещё и не испытывая к нему предварительно никаких чувств, просто поддавшись инстинкту, который разыгрался из-за отсутствия секса. — А мне понравилось, я и не знал, что ты можешь быть настолько охрененным в постели, — Намджун обнимает друга со спины, нежно, но требовательно притягивая к себе ближе и сразу же чувствуя, как Джин начинает упираться, готовясь к контратаке. – Эй, будешь со мной спорить — накажу тебя на правах лидера, на правах лучшего друга, да ещё и оттрахаю. А с учётом того, что твоя попка теперь знакома с моим членом, можем попробовать что-нибудь новенькое. — Ой, да иди ты! – Сокджин лишь страдальчески закатывает глаза, желая треснуть этого придурка чем-нибудь тяжёлым, но руки тянутся для того, чтобы обнять. Он запускает пальцы в полусырые волосы лидера, нежно проводя по ним ладонью, сидя на чужих коленях; он чувствует, как крепкие руки Нама осторожно прижимают его к своей груди, как лицо утыкается ему куда-то в изгиб шеи, а кожу обдаёт ровным и мягким дыханием. Они сидят так, по меньшей мере, минуты три, и это время самому Джину кажется вечностью; ему уже давно не было так хорошо и спокойно, настолько легко и приятно, несмотря на всю абсурдность ситуации. – Прикоснись ко мне как-нибудь ещё раз, — тихо шепчет старший прямо на ухо лидеру, вызывая у последнего неподдельную улыбку. — Джин, — Нам мягко целует парня в плечо, прикрыв глаза, и, дождавшись тихого «а», неожиданно для них обоих выдаёт: — Я, кажется, к тебе что-то чувствую…