Позволь себе

      На самом деле, Чонгук всегда считал себя хищником. Всегда считал себя тем, кто подчинит, лишит воли и победит. Он и Тэхёна-то выбрал себе в жертву лишь из-за того, что тот казался неприступным, сложным. Чонгук всегда любил, когда с трудностями, потому что победа от этого казалась лишь слаще. Поэтому, когда Чимин предложил ему заключить пари и соблазнить самого отъявленного гомофоба университета, Чон ни капли не раздумывал. Это ведь так заманчиво — показать кому-то все краски мира геев. — Правда думаешь, что справишься с этим? Иногда мне кажется, что он даже не гомофоб, а вообще социофоб. Ты когда-нибудь видел, чтобы он разговаривал хоть с кем-то? — Чимин усмехается и провожает взглядом чужую худую спину. Они стоят в коридоре, дожидаясь следующей пары. Чонгук сосредоточен на добыче, которой в этот раз является Ким Тэхён, тихий паренек, ничем не выделяющийся из толпы студентов, если не считать его грязного рта, когда речь заходит о геях. Год назад один из знакомых Чонгука, кажется, это был Намджун, попытался подкатить к этому неприступному мальчику. Все тогда посмеялись с его намерений, потому что зачем ему вообще сдался этот тихоня. Только вот потом всем стало не смешно, когда Намджуна назвали последними словами, еще и врезали между ног прямо во время выступления директора на открытии нового сезона по баскетболу. Чонгук тогда очень долго ржал, потому что друга еще никто так не унижал, а Тэхёна стали обходить стороной. Взгляд из-под челки у него и правда был тяжелый, а в редкие моменты, когда он улыбался, будто местный сумасшедший, губы его растягивались в каком-то жутком прямоугольнике. — Что-то в нем есть, — заявляет Чонгук спустя две недели наблюдений за своей жертвой. — Ты о чем? — Юнги, на коленях которого сидел Чимин, прерывает поцелуй и внимательно смотрит на младшего. — О Тэхёне. Есть в нем что-то. Я, когда в глаза ему смотрю, будто бездну вижу. — Еще бы! Бездну ненависти к геям, — влезает в разговор Намджун, на автомате прикрывая ширинку рукой, когда в разговоре мелькает Тэхён. — Спорим, по ночам он превращается в маньяка и отлавливает геев, отрезая им члены и развешивая их над кроватью, как трофеи. — Дорогой, у тебя слишком бурная фантазия, — смеется рядом сидящий Сокджин и ласково поглаживает своего парня по спине. — Он обычный парень со своей позицией и мнением. — Ой, молчи, мистер "я за мир во всем мире". — Нет, ну, а что? Чонгук отмахивается от друзей и вновь смотрит в дальний угол столовой, сталкиваясь взглядом с Тэхёном. Парень смотрит прямо и не моргает. Чон надеется, что выиграет этот баттл, начиная тем череду побед, но вскоре отводит взгляд, не в силах вынести чужой, пронзительный и тяжелый. — Нет, подожди, он реально тебя зацепил? — Чимин кривит брови, когда замечает, как друг уже недели две не сводит взгляд с Тэхёна. — Или это ты так готовишься к нападению? Чонгук лишь пожимает плечами, потому что он вообще-то и сам не знает. Просто ему хочется на Тэхёна смотреть. Просто он заметил в нем то, что раньше не видел. Например, родинку на губе и длинные красивые пальцы. И улыбка у парня не жуткая, как говорит Намджун, а очаровательная, хоть и очень редкая. А еще волосы у Тэхёна вьются и на солнышке переливаются золотом, делая его похожим на ангела. — Что-то в нем есть, — вновь повторяет Чонгук. — Да ты чокнутый, — крутит пальцем у виска Чимин. На следующий день Чон решает, что пора переходить к действиям, в конце концов, пари есть пари. Поэтому он предлагает преподавателю сделать в группе парные доклады на следующую тему, и тот с радостью соглашается. Тэхён, конечно, оказывается в паре с Чонгуком. Все вокруг Чону искренне сочувствуют, ну потому что гей и гомофоб в одной команде. Вау, будет интересно, кто кого первым сожрет. — У меня дома. В семь. И не вздумай опаздывать. Адрес я скину тебе позже, — кидает Тэхён, даже не давая возможности ответить. Чонгук правда все равно пытается, открывает рот и тянет руку к парню, но тот отшатывается от него, как от прокаженного, и смотрит опять тяжело так, будто руки у Чона очень грязные. — Никогда меня не трогай, — шипит Ким и выбегает из аудитории. Чонгуку бы плюнуть на все, покрутить пальцем у виска, как это ранее делал Чимин, и забить вообще, но не в его правилах сдаваться. Поэтому он сидит на последних парах, как на иголках. Крутится постоянно, ногой дергает и очень раздражает этим Юнги – тот терпеть не может мельтешащих людей. — Сядь спокойно, мать твою! — гаркает Мин, смеряя друга гневным взглядом. — Не могу, я нервничаю. Юнги удивленно поднимает одну бровь и даже прекращает записывать лекцию. — Ты? С чего бы? — Вечером я иду к Тэхёну, — шепчет младший и впивается пальцами в собственную коленку. — Обещаю, мы похороним тебя с достоинством, — прыскает Юнги со смеху. — Придурок, — бормочет Чонгук и толкает друга в плечо. Пары тянутся бесконечно долго, и Чону кажется, что он навсегда застрял в университете. А потом он вспоминает, что пару философии с прошлой недели перенесли на сегодня, а это значит, что освободится он только в половину седьмого. И Чонгук очень надеется, что Тэхён живет где-то рядом, иначе он абсолютно точно опоздает. Сообщение с незнакомого номера приходит в ту же секунду. — Блять! — не сдерживается парень, привлекая внимание однокурсников. — Я точно опоздаю. Всю пару философии Чонгук рассуждает о том, в чем смысл его существования и как долго оно продлится, когда он явится к Тэхёну на полчаса позже назначенного времени. Преподаватель поглядывает на Чона с недовольством, когда тот не отрываясь пялится на экран телефона и совсем не записывает конспекты, но молчит, потому что вообще-то он его лучший студент. Как только пара заканчивается, Чонгук будто испаряется из аудитории и бежит в раздевалку, перепрыгивая ступеньки. Он вылетает на улицу, едва успевая накинуть кожанку хотя бы на одно плечо. Нужный автобус отъезжает от остановки ровно в тот момент, когда Чонгук выскакивает из-за угла, понимая, что не успел. Но он никогда не сдается, поэтому бежит из последних сил, сокращая путь через дворы, и успевает нагнать автобус через две остановки. Оплачивает проезд, падает на сидение и пытается унять выпрыгивающее из груди сердце. Он смотрит на часы, понимая, что уже опоздал на пять минут, и злится. Он ненавидит опаздывать. — Я терпеть не могу тех, кто не следит за временем, — кидает вместо приветствия Тэхён, осматривая Чонгука, который стоит перед ним, согнувшись пополам, и дышит, словно загнанный олень. — Мне перенесли пару! — Похоже, что меня это волнует? — усмехается Тэхён. — Поднимайся на второй этаж. Вторая дверь налево. Повторяю, налево. Я сейчас сделаю чай и приду. Чонгук послушно кивает, разувается и поднимается наверх. Поворачивается лицом к двери, которая слева, и застывает. Почему Тэхён так явно выделил, что направо нельзя? Ясно, что каждому человеку есть, что скрывать, но зрачки Кима были расширены, когда он говорил об этом, а грудь часто вздымалась. Кажется, он совсем не хочет, чтобы его секрет раскрыли. Да и кто захочет. И Чонгук хороший парень вообще-то, правильный и воспитанный, но вопреки всему поворачивается на сто восемьдесят градусов и смотрит туда, куда входить запрещено. Туда, где спрятана какая-то темная сторона Тэхёна. Может, Намджун прав, и Ким маньяк, украшающий комнату отрезанными членами геев? Чонгук морщится от собственных мыслей, потому что никогда не поверит в такую чушь. Он прислушивается к звону посуды на кухне и быстро дергает за ручку, отворяя дверь и мгновенно закрывая ее за собой, оказываясь внутри. В комнате темно, и Чонгуку приходится усиленно моргать, чтобы привыкнуть, и разглядеть хоть какие-то очертания мебели. Он проходит к окну, выставляя руки вперед, чтобы на что-нибудь не наткнуться, а потом раздвигает плотные темные шторы, пуская в помещение свет уличных фонарей. Чонгук оглядывается и как-то скисает, потому что ничего необычного. Скорее, абсолютнейший бардак. Везде раскиданы листы бумаги, краски и кисти, а единственный в комнате стол заставлен кучей книг. В углу небольшое кресло-мешок, а рядом мольберт. Чонгук почему-то не удивлен, что Тэхён творческий человек, только не понимает, почему он так тщательно пытается это скрыть. Не понимает, пока не натыкается взглядом на шкаф справа за спиной и не замирает, открывая и закрывая рот, как рыбка. Чон подходит ближе, не веря собственным глазам. В шкафу на полках стоят члены. Нет, слава богу, не настоящие, иначе Намджун бы оказался прав, но члены. Резиновые, керамические, стеклянные, пластмассовые, разных цветов и размеров. А на нижних полках шкафа рисунки этих самых членов, обычные такие, карандашом. — Я, кажется, уточнил, что тебе налево! — крик Тэхёна разносится по комнате, разрывая тишину, а поднос с чаем падает на пол. — Ты гей, — кивает собственным словам Чонгук и смотрит прямо, чувствуя превосходство из-за того, что узнал чужую тайну. — Я не гей, — Тэхён истерически смеется, и Чон понимает, что попал в точку. — Я просто художник. — Художники обычно с натуры рисуют, разве нет? Чонгук замечает в чужих глазах страх и делает шаг вперед. Наконец-то, он чувствует себя настоящим хищником. — Нет! Не все рисуют с натуры, кому-то это не нравится. — Или кто-то боится признаться себе в собственной ориентации, — глаза Чонгука сужаются, и он облизывается. Тэхён оказался гораздо интереснее, чем может показаться на первый взгляд. Чон не ошибся, когда говорил, что в нем что-то есть. — Прекрати. Я ненавижу таких, как ты. — Сколько из этих членов побывали в тебе? — Чонгук делает вид, что не слышит слов Кима. — Что? — чужие глаза расширяются, а лопатки врезаются в стену. — О, будешь играть в невинную овечку? Ты поэтому сегодня оттолкнул мою руку? Ты боялся, что твое тело отреагирует на мое касание? Ты поэтому смотрел на меня беспрерывно эти две недели, так ведь? Ты пытался понять собственные чувства. — Ты ничего не знаешь! — Тэхён буквально вжимается в стену и опускает взгляд вниз. — Сдавайся, Ким Тэхён, ты проиграл. Чонгук усмехается и подходит совсем вплотную, утыкается носом в шею и замирает, втягивая чужой запах. Тэхён пахнет вкусно, немного кофе, нотки фруктового геля для душа и одеколона. Чон еле сдерживается, чтобы не попробовать этот запах на вкус. — Мои родители гомофобы, — выдает вдруг Тэхён, долго и облегченно выдыхая. — Поэтому, когда я понял, что меня абсолютно не привлекают девушки, то испугался и решил, что лучше оградить себя от возможной ненависти родителей. Это очень тяжело, знаешь, я будто в тюрьме. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. — Ты живешь с ними? — Чонгук озирается по сторонам. — Нет, я съехал год назад. Снимаю этот дом еще с тремя парнями. — Ты не зависишь от них? — Не завишу. — Тогда почему ты до сих пор боишься? — Я не знаю. Это вошло в привычку. Не чувствовать себя свободным. Проще все скрывать, чем кому-то открыться, — всхлипывает Тэхён, и Чон чувствует, как на него скатываются чужие слезинки. — Но ты уже открылся мне, а я защищу тебя ото всех, поверь мне. — Как я могу верить тебе, если почти не знаю? — Брось, ты бы правда пустил меня одного на второй этаж, если бы подсознательно не жаждал помощи от меня? — Чонгук поднимает голову и нежно обхватывает чужое лицо ладонями, большими пальцами стирая слезинки. — Ты больше не должен врать сам себе, слышишь? Ты будешь любить того, кого захочешь ты, хорошо? Тэхён задерживает свой взгляд на чужом лице, на которое издалека смотрел долгие две недели. Чонгук кажется ему очень красивым и теплым, источающим уют, поэтому Ким зажмуривает глаза и прижимается своими губами к чужим, мягким. Ему страшно, и мелкая дрожь прошибает все его тело, когда Чонгук аккуратно перемещает свои руки на чужую талию и нежно прижимает к себе, согревая собой. — Еще, — шепчет Тэхён, когда они прерываются, чтобы вдохнуть. — Позволишь углубить поцелуй? — спрашивает Чон, нежно чмокая в уголок губ. — Конечно. И Чонгук углубляет. Проводит языком по верхней губе, затем обводит нижнюю, и, когда Тэхён окончательно расслабляется в его руках, целует глубже, ярче, чувственнее. Так, что кончики пальцев леденеют, а перед глазами все плывет. Чонгук поддевает края чужой домашней футболки и медленно тянет за них вверх. Тэхён не сопротивляется, лишь послушно поднимает руки, позволяя раздевать себя. Кожа у Кима приятного медового цвета, и Чонгук не отказывает себе в удовольствии, когда выцеловывает чужую шею, ведет по ней языком вниз, останавливаясь возле острых ключиц. — Теперь понятно, почему ты вечно ходишь в балахонах, — хмыкает он и слышит тихий смех сверху. — Продолжай, мне нравится слышать, как ты смеешься. Тэхён задыхается от нежности, с которой Чонгук обхватывает его сосок и прикусывает, слегка оттягивая. Обводит темные aреолы языком и оставляет засос где-то в том месте, где бешено бьется сердце. — Боже, ты так боишься того, что может произойти? — смеется Чон, возвращаясь к чужим губам. — Нет, кажется, я слишком этого хочу. — Тогда поверь мне. Слова Чонгука тонут в новом поцелуе. Тэхён скулит в него, аккуратно зарывается пальцами в чужие темные волосы, а потом и вовсе давит на затылок, самостоятельно углубляя поцелуй. Чонгуку нравится. Он делает несколько шагов назад, все еще удерживая Кима за талию, а потом разворачивает его и толкает к столу, подхватывая парня на руки и усаживая на поверхность. Тэхён смотрит на него сверху вниз, ресницы его трепещут, а грудь быстро вздымается. Чонгук был так прав. В Тэхёне столько всего. Теперь он кажется таким необъятным, загадочным, невероятным и абсолютно потрясающим. И, кажется, Чонгук больше его не отпустит. Он опускается перед Кимом на колени, заставляя того вздрогнуть и вцепиться в чужие плечи. — Что ты делаешь? — Собираюсь сделать тебе минет, — просто отвечает Чон и пальцами цепляет резинку спортивных штанов. — Но… — Замолчи и наслаждайся. Тэхён послушно кивает, а Чонгук стягивает штаны, отбрасывая их назад. Белья на парне нет, и Чон задыхается от внезапного сюрприза. Член у Кима небольшой и аккуратный, а ноги длинные и стройные, и Чонгук не удерживается, закидывая их себе на плечи и оставляя нежные поцелуи-бабочки на внутренней стороне бедра. Он слышит, как Тэхён пытается сдержать стон, прикусывая губу, и кусает его в ответ за нежную кожу. — Я, конечно, попросил тебя замолчать, но не нужно понимать все буквально. Ким смеется в ответ, но стонет в следующий же момент, потому что Чонгук обводит головку языком и дует на нее. Тэхён пытается свести колени вместе, но Чон не дает, мягко разводя ноги в сторону. — Не бойся ты, я тебе его не откушу. — Я не боюсь, я стесняюсь. — Подожди… ты никогда? — Я же сказал тебе, что девушки мне не нравятся, а с парнями я и не пытался! — злится Тэхён, но Чонгук видит, как на щеках его появляется румянец, и улыбается. — Ты знаешь, что ты очень милый. — Переста… Договорить он не успевает, потому что срывается на стон. Чон обхватывает его член губами и посасывает, языком помогая себе. Он насаживается ртом глубже, заставляя Тэхёна почувствовать, как его член упирается в стенку горла. Ощущение невероятное, и Ким не сдерживается, надавливая ладонями на чужой затылок. Чонгук улыбается и начинает сосать интенсивнее, позволяя хлюпающим звукам ударяться о стены комнаты. Рукой он перекатывает яички, гладит их и легко сжимает. — Если ты не перестанешь… ах… то я кончу прямо сейчас, — останавливает его Тэхён и смущенно тянет к себе, поднимая с колен. — Ты так пиздецки красиво смущаешься, — улыбается Чонгук. Ким вновь краснеет, а потом тянется руками к чужой футболке, но его обгоняют и тут же снимают вещь, кидая ее куда-то к спортивным штанам. — Вау, — выдавливает Тэхён, когда проводит лишь кончиками пальцев по твердому прессу и ровным рядам кубиков. Чонгук мощный и сильный, руки у него рельефные и венистые, а шея крепкая, что Ким невольно тянется к ней и касается языком. Чонгук тот, с кем хочется. — Где ты прячешь смазку, не расскажешь? — шепчет Чон на ухо, наслаждаясь мягкими покусываниями в области ключиц. Тэхён сразу прерывается и тупит взгляд, нервно закручивая край рисунка на столе. — Прекрати же ты так стесняться, — смеется Чонгук и нежно чмокает парня в губы. — В шкафу, на нижней полке, под бумагой. Чон послушно кивает и идет к указанному месту, по пути расстегивая ремень на джинсах. Маленький бутылек со смазкой прячется в самом углу, и Чонгук почему-то умиляется. Тэхён стесняется себя и собственных желаний, это кажется очень трогательным. Чон хватает смазку и возвращается обратно, наблюдая за парнем, который уже полностью лежит на столе, все еще краснея. — Господи, ты невероятен. — А еще я испачкался в краске, — смеется Тэхён и поднимает левую руку, показывая пальцы, измазанные в желтой краске. — Можешь рисовать по моей спине, пока я буду трахать тебя. — Чонгук! — возмущается Ким. — Повтори, — парень останавливается возле стола, чувствуя, как мурашки бегут по пояснице. Тэхён первый раз назвал его по имени своим низким томным голосом, и это просто лучшее, что можно услышать во всем мире. — Чонгук? Чон улыбается, будто опьяненный, пока скидывает свои джинсы и поднимается на стол, нависая над Тэхёном. — Повторяй мое имя столько раз, сколько толчков я в тебе сделаю, — хрипит Чонгук и впивается в чужие губы. Руками он раздвигает чужие ноги, устраиваясь между ними. На пальцы льется холодная, вязкая смазка, а Тэхён стонет прямо в чужой рот, когда несколько капель прокатываются по его анальной дырочке. Холодно и немного щекотно. Чонгук опускается поцелуями на шею и прикусывает тонкую кожу посильнее, когда медленно вставляет первый палец на половину фаланги. Тэхён замирает и напрягается. — Пожалуйста, расслабься, я о тебе позабочусь, обещаю, — просит Чон. — Я могу тебе верить? — Можешь. И Тэхён послушно расслабляется, когда Чонгук медленно прокручивает палец и делает мелкие поступательные движения, вставляя его глубже. Когда первый палец начинает входить свободно, Чон добавляет второй, а Ким шипит. — Ну же, детка. Не напрягайся, — просит Чонгук и зацеловывает лицо Тэхёна, заставляя того смеяться. — Мне щекотно! — Зато не больно. Чонгук осторожно разводит пальцы, как ножницы, старательно растягивая парня. Вскоре Ким начинает подмахивать и самостоятельно насаживаться, прося глубже и больше. И Чонгук не отказывает ему, вставляя третий палец до конца, сразу и резко. Тэхён выгибается и вскрикивает. — Еще! И Чон послушно выполняет его просьбу, вытаскивая пальцы и подставляя член. — Сейчас я буду очень долго и сладко целовать тебя, — шепчет он, прикусывая чужую мочку уха. Тэхён выгибается, облизываясь. А Чонгук вставляет сразу и до конца, замирая и позволяя привыкнуть. Он целует чужие истерзанные губы, кусает, зализывает и чуть ли не рычит от удовольствия. Тэхён узкий и жаркий, и это восхитительно. — Чонгук, пожалуйста, двигайся. И он послушно начинает двигаться. Очень медленно и бережно. Выходит до конца и вновь вставляет, прислушиваясь к себе и к вибрациям чужого тела. Тэхён покладистый и нежный, он жмется ближе, руками обхватывает шею и тянет на себя, слегка царапая кожу. Шепчет имя Чонгука ему в самое ухо с каждым толчком, как его и просили. И уже от этого хочется разорваться на мелкие атомы. Чон чуть меняет положение, забрасывая длинные ноги себе на плечи, и входит под другим углом, глубже, ярче. И Тэхён скулит, упивается эмоциями и чувствами, пачкает чужую спину желтой краской и царапинами. А Чонгука от этого мажет, от холода краски, от жара Тэхёна, от мягких поцелуев где-то в области груди. Чонгука мажет от Тэхёна. — Я сейчас! — вскрикивает Ким. И Чонгук ускоряется, заставляя парня буквально кричать от настигнувшего его оргазма. Тэхён сжимает его в себе, пока кончает, и Чон толкается все жестче, пока, наконец, не чувствует, что близок. Тогда он выходит и пару раз проводит рукой по члену, кончая на плоский мягкий живот. — Да, никакой резиновый член не сравнится с этим, — выносит свой вердикт Тэхён, когда Чонгук валится на него сверху и утыкается носом за ухом. — Ты такой дурак, — смеется Чон и ласково целует парня в уголок губ. — Не думай, что после этого я от тебя отстану. Ты теперь мой. — Уверен, что оно тебе надо? — Уверен.

°°°

— Чимин, ты проиграл, ты в курсе? — усмехается Чонгук, ловя шокированные взгляды друзей, когда они с Тэхёном за руку входят в столовую. — Держись подальше от моих яиц! — кричит Намджун, когда видит объект своих страданий. — Они меня больше не интересуют, — смеется Тэхён, усаживаясь рядом с Чонгуком за стол. Все молча смотрят на них, а Чон переплетает их пальцы и нежно целует чужое запястье, повергая в шок не только их столик, но и всю столовую. — А ты был прав. В нем действительно что-то есть, — тепло произносит Джин, ловя в ответ очаровательную прямоугольную улыбку.