Сборничек

Уён вечно кусает свои губы. В любой момент, когда на него не глянь, вечно зубы терзают бедные алые губки, сдирают кожу, оставляя кровоточащие ранки, собственно, также поэтому парень то и дело облизывается, приковывая к себе слишком много внимания. Слишком много внимания Юнхо. Не особо люди вокруг замечают это, да и какая вообще разница — привычное дело: Уён любитель позаигрывать с мемберами. То внезапно поцелует в щёку Сонхва, то слишком крепко обнимет Сана, что оба чуть ли зубами не сталкиваются, то снова же у Сонхва попрыгает на коленках. Данные вещи являются уже в порядке вещей и мемберы реагируют буквально никак. В отличие от Юнхо, которого почти коробит. А вообще, он сейчас идёт в сторону комнаты Уёна с целью не прочитать очередную лекцию касательно поведения младшего, чтобы тот хотя бы поумерил свой горящий пыл, а просто так — без причины. Юнхо просто хочет увидеть Уёна, улыбнуться ему и потом предупредить, что скоро ужин, пусть придёт пораньше. Открыв дверь, парень осторожно прошмыгнул внутрь. В голове сразу представился мини фильм, в котором он пробирается в чей-то дом, чтобы что-нибудь украсть. В данном случае, немножко внимания уже младшего. — Ты, наверное, ошибся комнатой. Минки здесь нет, — как обычно в шуточной манере сообщает Чон, теребя в руках что-то и шипя тихие ругательства. Парень любил шутить так, чтобы последствия были в виде смущений и лёгких ударов по плечу. Это было очень забавно. — Да нет, я к тебе, — проговаривает старший и мнётся, мнётся, мнётся, потому что очень неловко, плюс ко всему, Юнхо не знает, что ответить на будущий вопрос, который будет… — Зачем? «Если я скажу, что хотел увидеть тебя, то такой ответ устроит?» — думает про себя как-то обиженно внезапно, потому что ну что это за вопрос такой глупый? Неужели нельзя зайти к своему другу, чтобы, к примеру, поболтать или побеситься? И что вот сказать? — Ладно, забыли, — выдыхает тяжело Уён, понимая, что ничего от старшего не услышит, и откидывает от себя подальше, как оказалось, тубик. — Чёртова мазь. Пофиг. — И только хочет подняться с места, чтобы удалиться из комнаты, сходить к Сану или Чонхо, как его останавливают. — Давай я тебе помогу, — настойчиво просит Юнхо и садится рядом с младшим, хватая с прикроватной тумбы тюбик заживляющего крема. (Кажется, младший самостоятельно обрабатывает свои ранки. Молодец. Можно считать его умным мальчиком.) Ладонью хватается за плечо парня, не давая куда-то уйти. — Что? — не особо соображающий мозг Уёна напрочь отказывается подавать признаки хотя бы какой-то жизни, но руки сами двигаются, чтобы остановить попытки старшего, якобы, «помочь». Однако после нескольких приказов Чон всё же смиряется. Он потерпит, тем более Юнхо можно доверять. Юнхо выдавливает на пальцы немного густой белой мази и совсем аккуратно, потому что не дай бог сделает больно, обрабатывает изодранные губы Уёна, наклоняясь слишком близко, чтобы у младшего дыхание спёрло и в животе заныло. Он отгоняет все чуждые мысли, пару раз моргнув, и предпочитает думать, к примеру, о завтрашней тренировке. Но никак не о настолько ничтожном расстоянии между его и лицом старшего. А вот Юнхо даже увлёкся, проникся, так сказать, своим делом. Он спокойно себе проводит пальцами по пухлым губам, распределяя ровным слоем крем, при необходимости немного оттопыривает нижнюю, ведь чем дальше — ранки глубже. Младший будто нырнул под воду и задержал дыхание, теряясь во времени. Он так напряжён сейчас, что боится даже вдох сделать и самое главное, ни в коем случае старается не смотреть в глаза или лицо. То, что сейчас делает старший… Уёну немного нравится. — Знаешь, — Уён вдруг дёргается. — Сиди спокойно. — Юнхо собирает скатившуюся линию к подбородку крема и вновь размазывает как нужно. — Так вот. — Выдыхает, потому что нервничает. — Блин, даже не знаю, с чего начать и как закончить. Чувствую себя непривычно. — Парень прикрывает глаза, но вдруг его рука дёргается, нажимая случайно прямо на глубокую ранку, отчего Уён шикает недовольно и отстраняется. — Ой, прости… — Старший, совсем забыв обо всём на свете, наклонился опасно близко и начал, будто извиняясь, дуть, вдруг задевая своими губами-бантиками нижнюю Уёна. Тот сглатывает. А Юнхо возвращается к реальности, но в то же время выпадает из неё. Поднимает с огромным трудом глаза и смотрит в упор. Его душа бесшумно ухает куда-то в пропасть и застревает канаве. А сердце быстро-быстро стучит о грудную клетку, которая будто скоро треснет. Неловкая тишина только усугубляет ситуацию, потому что и Уён и Юнхо слышат абсолютно всё. Слышат эти стуки, смешавшиеся друг с другом и звучащие будто в унисон. Старший хочет провалиться под землю — очень стыдно и…запретно. Парень никогда не представлял себе что-то подобное с Уёном, ведь Чон — не для него, человек не досягаемый, которого коснёшься, но он всё равно будет далеко и не рядом. Старший жутко нервничает, не может оторвать взгляд, потому что знает, что если это сделает, то обязательно посмотрит куда-нибудь не туда. Юнхо насмотрелся на пухлые манящие губы младшего на несколько лет вперёд. Наверное, достаточно. Наверное. У Чона младшего где-то что-то покалывает от напряжения, кажется, это спина, а может и руки, в животе только сильнее скручивается узел волнения и странного будоражащего трепета, вроде бы, так называют состояние «порхающие в животе бабочки?» Он постепенно сходит с ума, его же мысли сводят с ума, собственные противоречия заставляют выть волком или утыкаться как страусы — головой в песок, чтобы скрыться от всего мира, пусть и не так, как хочется, но что это тогда? Уёну не нравится старший. Он никогда не смотрел на него по-другому. Только как на хорошего друга, который может подставить плечо поддержки и обнять, когда это очень нужно. Уён часто сидел с Юнхо, они проводили много времени вместе, по большей степени из-за того, что хён добрый и весёлый и с ним не заскучаешь, а одна его улыбка заставляет смеяться и улыбаться в ответ. Компания Юнхо многого стоит. Это станет благодарностью… — Я… — хочет было что-нибудь сказать Юнхо, как его резко останавливают. Чужие пальцы зарываются в волосы на затылке — раз. Губы Уёна, всё ещё смазанные кремом, накрывают губы старшего — два. Юнхо отдаётся, прикрывая глаза и притягивая младшего за талию, а потом и вовсе усаживая к себе на колени — три. Та самая звезда, превышающая в несколько миллионов раз массу Солнца, только что взорвалась, распространив частицы и свою массу по пространству, заполняя собой огромный участок и забираясь даже в тёмную материю. Они целуются так несколько минут. Уён уже измял плечи и спину хёна словно тесто, елозя на коленях, и прекращать всё это он не собирается, как и вообще, в принципе, останавливаться. Не сказать, что ему всё равно, нет. Господи, да конечно не будет всё равно, когда друг настолько близко, прямо-таки сквозит заботой и нежностью. Уён с мемберами уже достаточно, он выучил всех наизусть, поэтому может сказать с полной уверенностью — внимание Юнхо к нему отличается от того, какое тот уделяет другим. Это что-то вроде братской любви, но на более высоком уровне. Хотя младший того никогда не признает. Только друг. Исключительно друг. Исключительно благодарность за предоставленную доброту и заботу, за ту ласку, что хён доставляет именно в данный момент. Уён вдруг думает дать шанс. Во рту противный, но терпимый, привкус мази. Юнхо улыбается глупо и отстраняет /сам/ от себя запыхавшегося младшего, целуя влажно в покрасневшую щёку. — Можно мне спросить? — старший поправляет спутанные сиреневые волосы, которые страдают не меньше, чем губы, от постоянных покрасок. — Можно. — Ты… — Я не против, — Уён улыбается и трётся своим носом о соседний. — Но я не договорил… — Зато я уже знаю, что ты хотел сказать. Старший вздыхает обречённо, принимая поражение и тот факт, что является для Чона раскрытой книгой, которую тот без запинок прочитает и перескажет. Возможно, помимо Джуна, только Чон Уён такой человек, который из без зеркала может увидеть настоящую сущность в недрах души. Поэтому младший — душа компании, находит общий язык с любым, имеет столько друзей в других агентствах. Чудо-человечек. Но настойчивый. В прочем, это может быть как и плохим, так и хорошим качеством. — Есть предложение сходить в душ… — тянет коварно Уён и жмётся ближе, вновь закусывая губу, последний раз пропуская мысль, что всё это — лишь благодарность и не более. Точно. Юнхо тихо хмыкает. Тут уже никакие мази не помогут. Только воспитание.