***
На него охотились, он это чувствовал, и не полиция, не бандиты — ему подобные. Он остро ощущал их мозговые волны, как это было с Мари, и наверняка они чуяли его; приходилось выпускать Аллелую, но его паническое мельтешение раздражало. Он решил, что нужно как-то их отвлечь, и убраться из этого города подальше, и затихнуть. У него появились ножи, крепкая одежда и, главное, документы, которые позволят ему свалить из города. Однако чертова полицейская ему помешала: его едва не схватили на остановке, пришлось удирать в гетто. Женщина была глупой — вызвала всего двоих себе на подмогу; может, стоит ее убить и отнять пистолет, а после перестрелять ее помощников? — Это всего лишь пацан, к чему такая паника? — офицер даже и не думал доставать оружие из кобуры, вооружившись лишь электрошокером. Такая штучка способна вырубить человека с одного удара, но не его — ему довелось познакомиться с нею, где-то на груди до сих пор следы от ожога, однако полицейский тогда не поплатился жизнью лишь по счастливой случайности, и пришлось уходить, бросив награбленное. Хал, удобно устроившись среди труб на осыпающейся черепице, наблюдал за ними — женщина нервничала и оглядывалась, как и второй более молодой ее сослуживец; неужели что-то знают? Все-таки прав этот второй растяпа, надо читать газеты, может, чего и узнал бы. — Он опасный маньяк, прошу тише, — она оглядывалась. Он — маньяк? Ему всего-то нравится показывать силу! Хал скользнул с крыши и приготовил ножи; ему очень хотелось заполучить пистолет — пусть он громкий, но это такая прекрасная штука: крохотная смерть, неотвратимая, с одного выстрела, если знать, куда стрелять. Одно нажатие курка, крохотный фонтанчик крови — и враг повержен. — Попалась, — она отошла слишком далеко от остальных. Страх лишил ее разума, это чувство было неведомо Халлелуе — не страх, не сострадание, лишь гнев, ярость и безудержная радость победы. Страх же и не дал ей как следует прицелиться, пуля ушла куда-то в стену — и Хал прыгнул на нее. Пусть ему и недоставало веса и роста, но один нож точно вошел ей под ребра… бронежилета он не ждал, полицейская поймала руку в захват. — Щенок! Помогите! — она подняла крик; Халлелуя разозлился, очень. Захрустели суставы, он вывернул ей руку и, выхватив второй нож, вспорол горло. Он, рыча, выдернул нож из пластин бронежилета — полицейская пока была еще жива, но не могла больше причинить ему вред. Он обнюхал нож, даже лизнул — он впервые убил женщину, и, по его мнению, она ничем особо не отличалась от мужчин. Смеркалось; похоже, товарищи этой дамочки или ушли слишком далеко, или их что-то отвлекло. — Маленькое чудовище! — на него снова наставили пистолет, в висках ныло — перед ним такой же, как он, подопытный кролик института, только она старше. Никто другой не мог подойти к нему так близко, их даже двое — к ноге старшей жалось что-то белокурое, непонятного пола. Он поднял взгляд на рыжую девушку — не стреляет сразу, значит, ей что-то нужно; Хал замер, сжимая клинки, на лице блуждала безумная улыбка. И что с того, что она такая же? Он уже ощутил вкус крови; пусть стреляет, он сможет увернуться, а пока она думает, он уже вспорет ей брюхо! — Дельфина, не надо! Он же не виноват, это…– младший повис на руке — мелкий, а значит, хрупкий. Это шанс для Халлелуи! Халлелуя кинулся в атаку, не став тратить время, чтобы забрать пистолет. Он почти чувствовал, как нож входит в спину мальчишки, однако сознание вдруг помутилось — его отключают! Нож ушел в пустоту, он начал терять равновесие. — Больно, прекрати, тварь! — он выронил оружие и, сжав виски, пытался не дать голове расколоться на части. Мир рассыпался на куски, он никак не мог удержать его. Воздействие квантовыми мозговыми волнами разрушало их связь. — Я спасу! — Аллелуя закрыл его, вытеснил, избавил от боли, пусть они теперь не владеют отключившимся телом. Тут, в сознании, Хал повис в его руках, окровавленный и жалкий — неужели они оба действительно такие бесполезные? — Лео, беги! — Дельфина первая среагировала на чужое присутствие: вернулись полицейские, район, скорее всего, оцепили, но Лео как младшего пропустят, не станут ловить. Ал с трудом очнулся; женщина от кого-то отстреливалась — ей явно не до него. Он заставил себя двигаться: район он знал отлично, а также то, что из этого подвала можно уйти в канализацию — рядом очистные. Мысль была только одна — спастись; его мутило, он был заляпан кровью, после атаки волнами рыжей ноги отказывались держать, но он почти сполз и задвинул люк. Хал внутри притих — ему сейчас не с руки воевать за контроль, о них придется заботиться Аллелуе, а он лишь порадовался, что труп полицейской можно спихнуть на рыжую. Сколько он брел по запутанной канализации, порой чуть ли не ползком протискиваясь, он не помнил. Ал выбрался, как ему показалось, в безопасное место — он за городом, надо найти хоть какое-то укрытие подальше от людей. Сил почти не было, он повалился спать просто в леске под деревом, надеясь, что его тут не найдут. Аллелуя был честным, у него ужасно получалось врать, однако сейчас его несчастный и испуганный вид был ему на руку. Удалось стащить еды и привести себя в нормальный вид: сейчас он был похож на побитого щенка, а не на маньяка. Он у пруда пытался отмыть лицо, но синяки под глазами свести не удалось — вчерашнее напряжение сказалось, хотя он не был уверен, что это было вчера: он не знал, сколько проспал в лесу. Хал отражался в воде и смотрел сердито — придется отсиживаться на вторых ролях, но ведь могли и стереть; он ощутил, как нарушается их связь. — Я не хочу тебя потерять, — Аллелуя ушел в глубь деревьев и снова устроился отдыхать; несколько километров до окраины и обратно его измотали, но оставаться там было опасно. Он закрыл глаза и снова оказался один на один с Халлелуей в тихом подвале. Место обычно выбирал Хал, если не использовал отражение. — Ты не сможешь без меня! — Халлелуя льнул к нему, жмурился, как кот, Ал тоже обнимал в ответ — ведь он все, что у него есть. — Не поэтому, — он вздохнул: ощущение чужого носа в изгибе шеи было таким настоящим. Он не один в этом мире, пусть у них одно на двоих тело — они не одна личность. Лето подходило к концу, и пусть в этой части континента осень и зима были относительно теплыми, ему нужно было постоянное укрытие: даже он может заболеть, если будет мокнуть под дождем регулярно. Их все еще искали — когда пришлось снова уходить от полиции, Хал задвинул его и ощутил квантовые мозговые волны; пришлось срочно передислоцироваться, пока сигнал не затих. Перебирались они в соседний город зайцем, уцепившись за вагон — пришлось напрячь все силы, чтобы не свалиться и при этом не сработала система безопасности. Этот город был больше, накрыл гулом, другими запахами и толпами людей — чем больше город, тем легче в нем потеряться; однако люди давили не него. Халлелуя нервно щерился — все, кроме Ала, враги, они не такие, как все, и это пропасть. Их так и будут использовать, стоит только довериться. Аллелуя соглашался, хотя очень плохо понимал людей и их мотивы: по его мнению, где-то же должны быть добрые люди. Халлелуя считал мир своим врагом и хотел его разодрать на части, чтобы эти счастливые, уверенные твари заткнулись навсегда. Все они, как и прошлые жертвы, будут истекать кровью, их кости будут торчать из плоти, белые на красном, а в глазах ужас, пока их не покинет жизнь. Миг, когда приходит пустота и человек превращается в кусок мяса, который уже неинтересно драть — ему не больно… — Может, если люди перестанут причинять друг другу боль, войны закончатся? — Ал стащил газету, проверяя, какое число сегодня и чего нового в мире. В мире по-прежнему шли войны, умирали люди сотнями, и Хал однозначно жаждал влиться в эту мясорубку. — Они не понимают чужую боль, забудь. Лучше думай, как нам стать сильнее, чтобы победить ту девку и других. Это то, что делало их разными: один хотел показать миру свою силу, другой — просто выжить. Стать человеком, обычным, настоящим, но совсем не хотел, чтобы Халлелуя уходил. Они все чаще ссорились в последнее время, во сне и наяву. Алллелуя сворачивался где-то в комок и пытался вразумить Халлелую — он не хочет больше быть убийцей! Он докажет, что можно выжить и без этого! Где-то с год было спокойно, и все-таки Аллелуе недоставало звериного чутья своей второй личности: Халлелуя отдыхал сейчас, полностью предоставив ему контроль, и это было ошибкой — Ал поздно понял, что слишком часто встречает этих людей. Светловолосый мужчина в очках, высокий рыжий парень и еще один парень, весьма странный — длинные, необычного цвета волосы и красные глаза. Он был неправильный, Ал это чувствовал и счел его самым опасным сейчас. Драться он не хотел, его тошнило от мысли о том, что снова придется лить кровь и причинять кому-то вред. Надо собраться и просто уйти от них или прикинуться обыкновенным бродягой. — Врать ты не умеешь, если станет опасно, я ими займусь, — Хал подключился к реальности. — Пожалуйста, дай мне шанс, пока угрозы от них не исходит. Они некоторое время боролись за контроль, но Хал все-таки уступил: после удара той девицы он был еще слаб. — Делай как знаешь, но потом не скули. Аллелуя решил выйти туда, где больше людей — в случае попытки поймать можно закричать. Обычно преследователи стараются не лезть в людных местах, да и легко затеряться. Взрослые мужчины, пристающие к подростку, вызывают у людей желание защитить, а светить оружием среди гражданских — самоубийство для них. Стены, люди, животные… Он стремительно передвигался по городу, ощущая его пульсацию и так же отчетливо — что за ним следят. Это были не обычные охотники, они явно знали, что он будет делать, и он по-прежнему не ощущал острой угрозы. Уже смеркалось, он, кажется, оторвался, пока не появился снова тот парень с красными глазами — неестественный, неправильный. — Не понимаю, как его могла выбрать ВЕДА в Мастера гандама? — на красивом лице было полное презрение. Аллелуя замер, совершенно не понимая, к чему относится этот комментарий; он сжал кулаки, но вырваться Халлелуе не дал. У него нет оружия, он одет как гражданский и маловероятно, что способен физически причинить какой-либо вред. — Не обращай внимания на Тьерию, он всегда такой, — рыжий парень появился следом и обращался к Аллелуе… словно друг? Его хотят сбить с толку? — Послушай, мы тебе не враги, — рыжий поднял руки, — мы хотим тебе помочь. Халлелуя уже знал, что с ними сделает, как вывернет и сломает эти тонкие руки, смажет это презрение об асфальт. Второму выпустит кишки ножом, заставит их кричать, заставит отступить… Аллелую снова затошнило, словно он снова ощущал запах крови, скользкой, горячей человеческой крови. — Я сам себе помогу, — Ал нащупал в кармане нож, Халлелуя внутри активно одобрял это, но, в общем, эти странные люди его заинтересовали: возможно, они умрут не так быстро, как другие? — Ты хочешь, чтобы войны закончились? — Тьерия отмахнулся от нервного жужжания в наушнике: ему намекали, что это не совсем то, что стоит спрашивать в подворотне у загнанного туда суперсолдата. — А разве это возможно, — он следил за вторым, — и ты понимаешь, кому это говоришь? — А ты знаешь, с кем разговариваешь? Бродяга. — Нас собирают для того, чтобы покончить с войнами, но для этого придется повоевать. Мир изменится. На это отреагировал Халлелуя, передумав их убивать. Война — то, что им нужно! Ал был не согласен, он схватился за голову, не давая Халлелуе взять контроль. — Нас создали, чтобы воевать! Там нам самое место, — он ворошил их прошлое, давя кровавыми воспоминаниями. Сопровождение запаниковало, готовили транквилизатор, но вдруг дали отбой — все должно быть добровольно, ВЕДА не ошибается, а значит, парень пойдет с ними. Только, похоже, у него не все в порядке. — Тебе некуда идти, но у нас для тебя найдется место и цель. Мы не террористы и не наемные убийцы, мы миротворцы, — рыжий подошел, протянул руку — совсем без страха, он хотел помочь. Аллелуя все-таки ее принял, сумев отринуть воспоминание и позволив увести себя. Хуже, наверное, уже не будет. — Можешь звать меня Локон, — он отдал дрожащему парню свою куртку.***
Они привыкали к новому месту — да, их снова ограничили в передвижениях, но теперь у них было убежище. Напрягал только тот, кого все звали доктор Морено. Еще с Института он не переносил людей в белых халатах, интересующихся содержимым его черепушки. Появляющаяся головная боль была несравнима с желанием Халлелуи свернуть доктору шею, поэтому медкабинет обходился за несколько коридоров. Командовала всем, к их удивлению, женщина, с выдающимися формами и очень странными глазами — они выдавали ее с головой и при общении с ним на серьезные темы были похожи на холодную воду. Голос четкий, командный — даже Халлелуя слушал. Сумераги Ли Нарьега — тактик. — Мы — Селестил Бин, организация, призванная покончить с войнами и объединить людей. ВЕДА — это суперкомпьютер, настолько мощный, что способен давать безошибочные тактические прогнозы. Она же выбирает и пилотов, и другой персонал. — Пилотов? Она объясняла дальше про Гандамов и Эолию, про план, что объединит всех людей. Аллелуя сидел перед ней, массируя виски: все очень сложно, понятно лишь одно — его не выдадут институту и научат пилотировать, дадут в руки силу, способную прекращать войны. — Убивать. — Да, придется, но не так, как ты уже это делал. Боль усиливалась, он устало смотрел в серьезное лицо женщины. — Они тоже убийцы? Локон и Эрдэ? Сумераги встала, подошла ближе. — Нет, они Мастера Гандама, и ты тоже им станешь. Кого-то спасать, кого-то — наказывать. Мы — исполнители плана Эолии Шенберга, на нас возложили ответственность. От тебя мы ждем отдачи на полную. Тогда он просто кивнул и ушел в свою комнату: может, это и не дом, но теперь у него есть что-то свое. Аллелуя хотел общаться, понять людей; с Тьерией Эрдэ он так контакт и не наладил, а Локон Стратос предложил ему тренироваться вместе. Он оказался ирландцем по происхождению и военным снайпером, у него тоже была своя причина тут находиться. Локон был старше и крепче, имел опыт сражения в настоящей войне и свои личные «скелеты в шкафу», как выразилась Сумераги. — Люди не должны терять близких из-за сволочей, возомнивших себя богами. — Мир такой огромный, не понимаю, что людям еще нужно, — Аллелуя приноравливался к новому пистолету и старался смотреть на оружие — в зеленые глаза Локона смотреть не получалось. Локон его приобнял и показал, как нужно правильно держать и целиться. Аллелуя на миг прикрыл глаза, впервые ощутив человека так близко — горячие руки, чужое дыхание на щеке. — Аллелуя? — голос Стратоса вернул его в реальность. — Все нормально, примерялся к оружию, непривычно. Покажи еще раз, как правильно. Крупные длинные пальцы, сегодня без перчаток, впитавших навсегда запах пороха, теперь открыты едва заметные ожоги. Можно рассмотреть, ощутить и даже почуять этого мужчину — так близко, кожа к коже. Халлелуя захватил контроль неожиданно; Локон вскрикнул от боли, однако свечение желтого глаза ответило на вопрос — за что. Аллелуя предупредил о том, что не совсем целый: их в теле двое, разных. Очень разных… Халлелуя общаться не желал и вроде даже заснул… — Р-р-руки оторву, не смей его трогать! — он собирался переломать наглецу пальцы, да что Аллелуя ему позволяет?! Удар в шею Тьерия нанес строго по инструкции, однако суперсолдата это не взяло. Выпустив и оттолкнув Стратоса, он напал на Эрдэ. — Прекрати, прекрати, пожалуйста! — Аллелуя разозлился, трещина между личностями стала больше, тело, раздираемое их борьбой, билось на полу. — Мы одно целое, не думай, что остался чистым! — голос Халлелуи стал тише, и первый, кого увидел очнувшийся Аллелуя, был Морено. Парень было дернулся, но оказался привязан, внутри поднималась паника. — Аллелуя? — Да! — он не смог прекратить дергаться, но его начали развязывать. Он выдохнул, расслабился, в голове ужасно шумело, и Халлелуя затаился где-то там. — Я ввел препараты, подавляющие квантовые мозговые волны. Теперь ты сильнее, и без твоего желания тот, второй, не освободится. Именно поэтому я и хотел осмотреть тебя сначала, не нужно меня бояться, тут никто тебе не враг, Аллелуя. Аллелуя же думал, что теперь он сам себе враг, но остаться наедине с мыслями не дали. Сумераги появилась с банкой пива и сместила Морено подальше — им нужно поговорить. Это повторялось с каждым Мастером, но у них пока есть время, и стоит потратить его с пользой. Ей — на их воспитание, им — на осознание ответственности. Она снова говорила об ответственности, пыталась заглянуть ему в глаза, но он прятался за длиннющей челкой и беспокойно перебирал край одеяла. — Достоин ли убийца такой чести? Живое оружие, безумное, способное убить своих же. — Ты должен справиться и простить себя. Даже у меня кровь на руках, но наше прошлое больше ничего не значит. — Простить? — он поднял взгляд. Как такое возможно, единожды убийца… — Не сможешь сам, попроси Бога, если веришь. Тьерия и Локон не злятся, у них тоже были проблемы, никто не попадает сюда просто так. Можешь назвать это судьбой, а теперь не забывай про уколы и поверь: Морено можно доверять. Она отхлебнула пива, наблюдая за ним — неиспорченное дитя, звереныш. Все-таки стоит попросить Локона уделить ему внимание, он старше и сможет много чего пояснить мальчишке о людях. — Я обещаю, сделаю все, что смогу, если вы верите! — в конце концов, он уже согласился пойти с ними, и эта женщина, знающая его прошлое, ему доверяет. Она улыбается ему без фальши, верит сама в то, что говорит. — Да мы все верим, даже Тьерия, хоть и никогда не признается, что беспокоится, — Локон не выдержал томления за дверью, да и подслушивать стало нечего. — ВЕДА не ошибается, смирись, — Эрдэ остался в дверях, как обычно, задирая нос и недовольно щуря глаза. — Хотя я все еще не понимаю, как она могла выбрать вас. Аллелуя рассмеялся, он начинал привыкать, а рука Локона на плече вселяла еще больше уверенности. «Прости, Халлелуя, но я хочу двигаться вперед. Да, я грешен, возможно, Бог нас не любит, и мы достойны стать лишь мишенью для всеобщего гнева. Мы все равно — создания этого мира, и я уверен, Он меня простит, и я верю, ты тоже…» — Ты еще позовешь меня, только я смогу тебя защитить, — отозвался Халлелуя, но без попытки перехватить власть: под действием лекарств было ощущение, что часть сознания, оставшаяся ему, погружается в сон.***
— Теперь и я превратился в убийцу, — он вел Кириос на миссию и зачистил вверенную зону. — Таков Себестил Бин.