Моэги Казамацури

      У моей Моэги потрясающая интуиция и стопроцентное чувство времени. Будильник еще не сработал, а она уже проснулась, как обычно – за две минуты до его звонка. Целые две минуты, проведенные с закрытыми глазами, которые помогают подняться с постели и шагнуть в новый день.       Подающий большие надежды молодой состав "ИноШикаЧо", уже через сорок две минуты будет ждать ее, своего сенсея, в уютном гриль-ресторанчике. Шикадай будет дремать, когда она подойдет к их столику, а Чоу самодовольно отвечать на дерзкие выпады Иноджина, дожевывая последний кусок своего блюда. Казамацури не сядет к ним, только весело поторопит на тренировку и скорее поспешит вон из наполненного запахами заведения. Мяса Моэги не ест: после войны запах жареной плоти вызывает у нее дурноту.       Очередной день, заполненный детьми. После тренировки они разбегутся на пол часа по домам, чтобы принять душ, а потом вновь встретятся со своим сенсеем, но уже не в ресторанчике, а на тренировочном полигоне. Молодой Яманака как обычно уйдет подальше в лес, чтобы практиковаться в живописи. Рисование ему нравится больше как искусство, в бою он предпочитает использовать тайдзюцу, а в последнее время пристрастился к танто*. Вот и останутся они втроем: Моэги-сенсей, Чоучоу и Шикадай.       Нара иногда приносит шоги. Он и научил играть свою рыжеволосую наставницу. А еще он никогда не выигрывает у нее. Юная Акимичи играть соглашается редко, она приходит для того, чтобы поболтать с Моэги-сенсеем. Казамацури приятно считать себя для девочки не только учителем, но и старшей подругой, какой у нее самой никогда не было. Выговорившись, Акимичи первая уходит "по своим делам", в которых часто задействует младшую Учиха, или просто засыпает. И вот тогда начинается Их время.       Если спросить у Моэги кого из своих подопечных она выделяет, Казамацури ответит: "никого". И не соврет. Просто та пара часов, которые Моэги проводит с молодым Нара, ценится... иначе. Он молчит в присутствии Чоучоу толи потому, что она ему нравится, а симпатия очевидна, толи потому, что Акимичи никому и слова вставить не позволяет. Иноджин не раз говорил, что самая мощная техника из арсенала Чоу - ее болтовня, которой она любого врага способна обратить в бегство.       Шикадай разговаривает по-особенному. Моэги не может точно определить его стиль общения, но чувствует его. Он говорит спокойно, с чувством такта, вежливо, с юмором и… той самой неразгаданной пряностью в подтексте. Будь то его нынешние подростковые размышления или рассказы о семье - Моэги слушает с удовольствием. Особенно о семье. А еще Нара Шикадай любит разговаривать ровно настолько, насколько он любит слушать. Казамацури, как и любой девушке, иногда нужно поговорить. И она удовлетворяет эту потребность с учеником, избегая личных тем. Потому что подруг у нее нет, а единственные друзья - Удон и Конохамару - слушать не научились.       Мысль о друзьях. Возвращение в реальность. Сегодня пятница, а значит сейчас она у Конохамару. С этой мыслью Моэги открывает глаза под аккомпанемент его будильника. Ее две минуты закончились.       - Утречка, - недовольно бурчит брюнет и отворачивает в другую сторону голову. Он всегда спит на животе. Моэги - только на спине. Она часто мерзнет и любит объятия, а ему важно личное пространство. Они абсолютно разные, как небо и земля, как Наруто и Саске. А еще они дружат с детства и два раза в неделю стараются любить друг друга в холостяцкой кровати Сарутоби. *       Шесть дней в неделю Моэги живет чужими-своими детьми. Седьмой она существует одна и для всех.       Сегодня у нее и ее команды выходной. Утро она провела в больнице – практиковала свои медицинские навыки и по мелочи помогала Сакуре с бумажной работой. Теперь госпожа Учиха не кажется ей эталонной женщиной. Лучший ирьёнин Конохи работает сверх своих сил и радуется каждому прожитому без войны дню. Моэги делает тоже самое, но счастливой себя не чувствует.       Окончательно ее восхищение Сакурой закончилось в день, когда Казамацури посчитала, что все дело в рождении ребенка. Тогда она совершила одну из самых больших ошибок - с этим выводом она пошла к Конохамару. Они неофициально встречались уже несколько месяцев и в детстве она думала, что любила его - это казалось хорошей основой. Дружба между ними и вечерние встречи сохранились благодаря случайно прервавшему их Удону.       Удон, как и Моэги, был ведомым. Еще с детства их вел за собой Конохамару. По личному мнению Моэги, из внука Третьего учитель лучше, чем хокаге. Удон солидарен в своем молчании. Удон всегда поддерживал своих сокомандников, всегда в них верил. У Моэги веры не было, она слепо следовала за своим ведущим.       - Я вчера видел Конохамару. Похоже, он все-таки добился у неприступной Хьюга свидания.       - Сука, - Моэги почти не испытывает ревности, но в ней кипит выращенное разочарование в младшем Сарутоби. С Конохамару у нее свободные отношения. Если точнее, то никаких разумных отношений у них и нет.       - Прекрати, - добродушно реагирует бывший напарник и ставит перед рыжеволосой подругой тарелку с вегетарианским салатом. - Ты ведь знаешь как некрасиво, когда девушка ругается, – Моэги только привычно фыркает на замечание. - А у Конохамару, мне кажется, есть шанс.       - Нет, - безапелляционно отвечает Казамацури и, по правде, вредности в ее ответе больше чем объективности.       - Ты ведь уже не влюблена в него. Почему тогда так говоришь? - Удон знает Моэги с самого раннего детства, дольше, чем внук Третьего: они родились в один год и их семьи жили в соседствующих домах.       - Я говорю не чувствами, а интуицией, - под пристальным взглядом из-под очков она слегка сдает позиции. - Ладно, немного чувствами. Но это не то, о чем ты подумал.       - Это не то, о чем ты подумала, что я подумал, - поправляет очкарик.       - Я не люблю его, а значит не ревную, - тон у Казамацури уже раздраженный.       - Да, но ты спишь с ним, а значит привязана, - у Моэги даже палочки из руки падают от уверенности друга.       - Откуда?..       - Не от него, не волнуйся, - самодовольно усмехается Удон и с энтузиазмом закидывает в себя пару кусочков своих овощей. – Только слепой способен это не заметить. И не надо сарказма про мое зрение.       - Значит ты понимаешь, что он не прав, - смириться с осведомленностью друга можно и после выяснения правды.       - Ну, в крайнем случае, с собой он явно честнее, чем ты, - выносит вердикт мужчина.       - Нет, - Моэги отставляет свою тарелку вместе с поднятыми палочками. - С его стороны было бесчестно не сказать мне о Хьюге!       - Он понимал, как ты отреагируешь, когда узнаешь.       - Ты тоже понимал, но ты - сказал.       - Потому что отношения у нас с тобой другого порядка. И понимаю я побольше вашего, судя по всему. Например, что вам давно уже пора прекращать эти непонятные встречи и строить нормальную жизнь, - даже в его всегда спокойном голосе на этот раз звучит раздражение. - Я разделяю ваше нежелание взрослеть, но в допустимых пределах. Вы же застряли. И меня удивляет, что из вас двоих до Конохамару это дошло раньше.       - Этот идиот ничего не понимает! Прошу тебя, не вставай на его сторону.       - Я нейтрален, - в примирительном жесте Удон поднимает обе руки, показывая "сдаюсь". - Моэги, - по-отечески мягко продолжает он, - если ты не против, я должен дать тебе один совет.       - Не хочется категорически, конечно, - улыбка у нее совсем неискренняя, - но раз должен - валяй.       - Тебе необходим перерыв. *       Моэги больше недели думает о том обеде с Удоном. И ее не отпускает догадка, что он специально пригласил ее тогда, чтобы высказаться. И как ни противно в этом признаваться себе, но сделал он все правильно.       Моэги устала, когда ей было тринадцать. Физически и морально. Война семнадцатилетней давности выжала из нее все силы. У Моэги светлые рыжие волосы, извечно заплетенные в два хвостика, нелепые веснушки на круглом личике и губки бантиком. Она выглядит не на свои тридцать, а на чьи-то далекие шестнадцать. И Удон заставил ее подумать об этом.       После того разговора она сказала Конохамару, что некоторое время не хочет приходить к нему. Он не спросил причин и сразу согласился. Обиду за эту легкость пришлось проглотить. А сегодня Моэги второй раз за неделю нарушила свой распорядок - объявила для "ИноШикаЧо" внеплановый выходной, чтобы настроиться на серьезный разговор с главой деревни.       - Хокаге-сама, - после третьего обращения светловолосый правитель все-таки отрывается от сравнения электронной и бумажной формы отчетов и обращает внимание на посетительницу.       - Прости, Моэги. Ты хотела попросить миссию для своей команды? Ага, сейчас-сейчас, - Узумаки рассеянно шарит руками по разложенным в хаотичном порядке бумагам.       - Хокаге-сама, я пришла не за этим, - вспотевшие ладони непроизвольно скользят по юбке спортивного черного платья. И тут же, на одном рваном дыхании, она выдает суть своего прошения. - Я хочу попросить отпуск!       Наруто замирает в изумлении перед тем как посмотреть на склонившуюся в поклоне куноичи. Слово «отпуск» ошарашивает, а его значение даже не сразу формируется в голове правителя.       - Моэги, но... почему сейчас? – первая осторожная фраза после затянувшегося молчания. Рыжеволосая куноичи непристойно ругается одними губами перед тем как поднять голову. Как бы сильно не уважала она Узумаки, чей авторитет, в отличии от остальных, не исчерпал себя с годами, но в умении задавать идиотские вопросы ему равных еще поискать нужно.       - Я хочу уехать, - честно заявляет Казамацури.       - Куда?       После окончания войны, Моэги ни разу не отдыхала. За всю свою карьеру ниндзя, у нее, в отличие от всех остальных, никогда не было отпуска. Она даже не задумывалась об этом, стараясь заполнить работой всю свою усталую жизнь. Но после разговора с Удоном, когда она не могла заснуть, одолеваемая роем тяжелых мыслей, кое-что она для себя решила однозначно: ей необходимо уехать. Разобраться со своей жизнью, не отступив на расстояние стороннего зрителя, уже было невозможно. Временное снятие протектора, как ей показалось, должно раскрыть невероятные перспективы.       Она мыслила абстрактно. Одни выводы, не вдаваясь в детали. Конечная точка – внутренняя гармония, а географически - непринципиально, лишь бы подальше от Конохи. Но эти «незначительные» детали интересовали хокаге. И критическим озарением, расталкивая сомнения и обоснованные доводы «против», в ее голове возник образ ученика. Как увлеченно рассказывал Шикадай о родине своей матери – эталонной женщины для Моэги. Картинка с открытки где нарисована резиденция казекаге уже несколько месяцев используется ею как книжная закладка.       - В Суну, - с удивительной уверенностью дает ответ девушка. - На месяц.       - А как же твоя команда?       - Хокаге-сан... - почти жалобно и безуспешно старается перебить Казамацури.       - Чоучоу и Шикадай еще не получили звания чунинов. А следующий экзамен уже через три месяца...       - Наруто-сан...       - Им нельзя сейчас расслабляться. А я не представляю, кто возьмется тренировать их сейчас...       - Братик Наруто! - мужчина мгновенно замолкает. Моэги перестала так к нему обращаться с того момента, как он принял пост хокаге. Узумаки устало вздыхает и откладывает ручку, которой до этого эмоционально размахивал. Образовавшаяся вакуумная тишина его не напрягает, в отличие от девушки.       - Через два дня, сойдет? – в глазах рыжеволосой куноичи счастливое неверие. - Месяц так месяц, но с учетом дороги. Не беспокойся – двух недель в Песке тебе, для того чтобы загореть, хватит за глаза. Напишу Гааре, чтобы тебе подыскали жилье и кого-нибудь, кто мог бы показать окрестности.       - Хокаге-сан,.. - Моэги, неожиданно даже для себя, почувствовала критический уровень влаги, подступающий к глазам. Она с самого начала была уверена, что ее не отпустят. Если бы не внезапный образ страны Ветра в голове, она бы сдалась после первого «но».       - Я уверен, что твои ребятки сдадут экзамен, - подбадривающая улыбка Наруто совсем такая же, как при их первой встрече. - Иди, тебе нужно собираться, а у меня еще куча работы.       - Спасибо! – низкий поклон и скорее домой, словно опасаясь, что хокаге может передумать.       - Моэги, - обращение Узумаки застает ее в дверях, - "братик Наруто" мне больше нравится.       Закрытая за куноичи дверь вновь скрипит, впуская в кабинет помощника хокаге.       - Я встретил Моэги. Что ты ей сказал, что она бежала отсюда, словно ее и выпороли, и медаль вручили? - спрашивает Шикамару, кладя новую стопку бумаг на стол начальника. Узумаки недовольно смотрит на дополнительную порцию макулатуры, а затем хитро щурится, переводя взгляд на Нара. Коварная ухмылка сама собой вырисовывается на его лице, когда в голове созревает злорадная мыслишка.       - Я пообещал, что для тебя не будет проблематично присмотреть за ее командой ближайший месяц, пока она будет отсутствовать в деревне, - восхищение собственной гениальностью скрыть Наруто даже не пытается. Как и Шикамару – скрыть ужас от услышанного.       - Не проблематично? Ты что, серьезно?! *       Моэги счастливо падает на предоставленную ей постель. Она мягче, чем ее собственная дома. Или Казамацури кажется так, после того как она почти неделю спала на земле?       Всего лишь неделя, а кажется - годы. До деревни Дождя она путешествовала с торговцами, а там попала на традиционный фестиваль с фейерверками и пережила волшебную прогулку босиком под дождем, организованную местными ребятишками. В Песке она застала несколько дней редкой прохладной погоды и поэтому ее привередливый организм легко принял новый климат.       Люди в стране Ветров были... обыкновенными. Улыбались так же, как и жители страны Огня, с удовольствием знакомились, спрашивали о ее деревне и слушали рассказы. Одна милейшая женщина даже подарила ей свой легкий, защищающий от песка плащ. Но до Суны Моэги добралась легко, так и не познав ужасных песчаных бурь, о которых ее предупреждал каждый встречный.       В дверь ее номера постучали: с подачи казекаге ей предоставили номер в лучшей гостинице Суны, недалеко от резиденции правителя.       Не дожидаясь приглашения, в ее комнату проходит мужчина, которого по-простому можно охарактеризовать незатейливым словом "шкаф". Куноичи молниеносно оценивает физические данные незнакомца и с досадой признается себе, что будь они сейчас на поле боя - она не продержалась бы и десяти минут. В том случае, если он ниндзя – так как протектора у незваного посетителя куноичи не видит.       - Моэги Казамацури из Конохи, - в интонационном спектре шатена вопросительные нотки едва ли угадываются. Рыжеволосая, поменявшая с приходом гостя положение на сидячее, только согласно кивает. Странно, но угрозы от мужчины она не чувствует. А может и не странно вовсе - люди до сих пор зализывают раны после старой войны и на планирование новой ни у кого нет ни сил, ни желания, ни времени. - Я твой куратор, пока ты в Суне. Сейчас мне срочно нужно к казекаге. Через пару часов я зайду за тобой, будь готова к прогулке.       Все-таки военный. Моэги искренне восхищается его талантом раздражать с первых секунд.       - Куратор? Я по-твоему на отдыхе или на военных сборах?! - судя по всему, этот солдафон совсем не привык, чтобы ему отвечали. Он внимательнее осматривает гостью с ее покрытым веснушками лицом и дурацкими хвостиками. Не менее дурацкими, чем у его сестрицы.       - Сопровождающий, - заставляет себя переформулировать собственный статус он.       - И если уж ты так занят, то я и сама могу прогуляться, не маленькая, - раздраженно продолжает куноичи листвы.       - Приказы казекаге не обсуждаются.       - У меня Отпуск! Приказ дан тебе - вот и исполняй, если найдешь меня через пару часов! - Казамацури чувствует себя на высоте. Вот уж точно она не будет тратить свои выходные на послушание.       Назначенный ей "куратор" только плотно сжимает тонкие губы. Еще одна просьба - не приказ - казекаге и хокаге: быть с девушкой помягче.       - Как тебя зовут хоть? – высказавшись, снисходительно решает узнать Моэги.       - Собаку но Канкуро, - мрачно произносит "шкаф", после чего покидает номер девушки.       Моэги с размаху шлепает по губам ладошкой, стараясь прийти в себя. Она только что нагрубила старшему брату казекаге. Понятно почему ее никогда не назначают послом в дружественные деревни. *       Канкуро всегда знает где она. Три дня подряд Казамацури развлекается не изучением новой местности, а тем, что играет с шатеном в прятки по городу. Но он всегда выигрывает. Каким образом он оказывается рядом ровно в десять утра вне зависимости от ее местонахождения, Моэги старается не задумываться. В какой-то момент она понимает, что ей нравится ощущение, что он всегда находится в радиусе двадцати шагов. Наверное это происходит тогда, когда куноичи осознает, что быть одной в незнакомой стране не так весело, как казалось дома. Заводить друзей она никогда не умела и теперь ее съедает противное чувство одиночества. И безысходности, потому что возвращаться к своей обычной жизни и старым друзьям ей совершенно не хочется.       На четвертый день Казамацури Моэги изрядно напивается. И второй в стране Ветра человек несет ее маленькое и неспокойное тельце через всю деревню, стоически выдерживая нецензурные песни над ухом.       Весь следующий день, пристыженная и больная с похмелья, Моэги из своего номера не выходит. И навязанный сопровождающий сидит вместе с ней.       - Я клянусь, что вообще сегодня не выйду. Серьезно, Канкуро-сан, - хрипло постанывает девушка, - вы вполне можете заниматься своей обычной работой.       - Не могу, - он перелистывает страницу неинтересной книги и терпеливо продолжает читать.       - Почему? Опять "приказ"? - фыркает девушка и отворачивается от шатена. Его немногословность бесит.       - У меня тоже, скажем так, отпуск, - недовольно откровенничает мужчина. Моэги заинтересованно разворачивается обратно к настоящему... собеседнику.       - И ты проводишь его со мной?       - Это приказ, - привычно отчеканивает Собаку, от чего любящей логику Моэги хочется взвыть.       - Но ты же в отпуске! Какие тут могут быть приказы? - Канкуро наконец отрывается от книги и смотрит прямо в веснушчатое лицо.       - Мой приказ - уйти в отпуск. Твое сопровождение - просьба, - Моэги изумленно выслушивает объяснение.       - Но сейчас, раз ты не обязан сидеть со мной, то, почему ты не пойдешь заниматься чем-нибудь... другим? - осторожно уточняет рыжеволосая.       - Нечем, - просто отвечает мужчина и возвращается к чтению.       Несколько минут они молчат, пока соскучившаяся по живому общению девушка вновь не нарушает тишину.       - Когда в последний раз ты был в отпуске? Казекаге-сан ведь не просто так отос...       - Никогда, - флегматично отчитывается шатен, перелистывая очередную страницу. Моэги задумчиво смотрит в потолок. В крайнем случае понятно, почему этот "шкаф" так раздражает - он такой же, как и она сама.       - Я тоже, знаешь, - с легкой улыбкой проговаривает куноичи.       Моэги хочется думать, что они подружились в тот день. *       Конец первой недели пребывания Моэги в Суне они проводят на крышах. Потому что однажды утром Казамацури обнаруживает, что заметно загорела по майке и шортам и ужасается бледности всех остальных частей тела.       Канкуро совершает несколько попыток связаться с братом, но последний строго запретил впускать старшего Собаку в резиденцию и на все записки отвечает упрямым "поговорим, когда отдохнешь". А отдыхать кукловод не умеет - в его мире не так давно наступило время, когда ниндзя может себе это позволить.       И что его родственники от него вообще хотят? Гаара приказывает "отдохни", Темари в письмах поясняет "расслабься", но для Канкуро они словно говорят на другом языке.       - Ты расслабляешься? - разрывает тишину Канкуро, обращаясь к куноичи листа. Он не открывает глаз - она сегодня странно поглядывает на него. Да и лежит рядом в одном купальнике, максимально спустив лямки. По ней сразу не скажешь, но она уже взрослая женщина. И очень привлекательная, надо признать.       - Стараюсь, - тяжело вздыхая, обреченно тянет Моэги.       - Получается? - с издевкой уточняет шатен.       - Не очень-то, - признается рыжеволосая.       - Нужно просто признать, что некоторые не способны на это, - искренне предполагает Собаку. Моэги молчит. Канкуро долго терпит направленный на него взгляд и не выдерживает: он снимает свои солнцезащитные очки и раздраженно поворачивается к девушке, чья спина открыта солнцу. - Что?       Казамацури еще несколько секунд въедается в него взглядом перед тем как ответить.       - Давай займемся сексом? - получается много менее уверенно, чем звучало в ее голове. Внешне не заметно, но Канкуро на несколько секунд теряет дар речи от такого предложения.       - Психопатка, - уверенно заявляет он, пряча от собеседницы улыбку, и укладывается обратно на свой лежак.       - Но мы же оба этого хотим! - возмущается Моэги. Ей стыдно. Стыдно признать, что его отказ сильно задевает ее. - И что в этом такого? Сколько тебе лет, чтобы...       - Тридцать семь, - обрывает ее яростный поток мужчина. - Помолчи уже, - спокойно просит он. Она слушается и слышит продолжение его речи крепко утыкаясь переносицей в свои предплечья. - На свидание завтра сходим, для начала. *       - Не верю, что ты сегодня уезжаешь, - говорит Канкуро, поглаживая рыжеволосую голову девушки на своей груди. За показным спокойствием его голоса она слышит отголоски грусти. Нельзя отрицать – они успели привыкнуть друг к другу за те две недели, что провели вместе.       - Скоро экзамен на чунина. Мне нужно еще позаниматься со своей командой, чтобы они задали всем жару, - вяло отвечает девушка, ворочаясь во влажных простынях. Душно.       - И ты хочешь домой?       - А что для тебя дом? - вопросом на вопрос улыбается рыжеволосая и, не выдерживая духоты, встает с постели.       - Темари всегда говорила, что дом там, где сердце, - пожимает плечами Собаку, восхищенно наблюдая за обнаженной женщиной.       - Тогда да, хочу. А ты бы хотел, чтобы я осталась? - откровенно спрашивает рыжеволосая. Она знает, что ее держит в Конохе. Ей только нужно знать, что ее может ждать в Суне.       - Да, - просто отвечает Канкуро.       Он почти уверен, что влюблен. Она благодарит свою интуицию за то, что та посоветовала оставить протектор в родной деревне.       - Тогда обсудим это, когда твой племянник сдаст экзамен! - весело отвечает тридцатилетняя девчушка, показывая во всей красе неглубокие ямочки на щеках. - Через две минуты будильник, - не глядя на часы произносит рыжеволосая и протягивает Канкуро свою маленькую руку, - пойдем в душ.       Моя Моэги любит жизнь. Она еще не умеет быть счастливой, не умеет отдыхать и плохо разбирается в себе. Она не знает сколько решений ей еще предстоит и сколько из них будут верными. Но она – Казамацури Моэги – неразрывно женщина и куноичи – открывает себя попутному ветру судьбы.       Свое сердце, заточенное в протекторе, она оставила в Конохе. И теперь она правда хочет уехать обратно – для того, чтобы забрать его. И, возможно, немного позже привезти его в подарок Суне.