Ему было плохо.
Деревья были покрыты льдом и лёгким снегом, по дорогам текла вода, застаиваясь около бордюров. Дома начали оттаивать, жизнь заново окрашивалась в цвета весны. Все вокруг только что и делали, как говорили о Весеннем Балу, который состоится уже завтра вечером. Люди выглядели такими однотипными: в моде одинаковая индивидуальность, старые вещи, неинтересные книги и нелепые береты с идиотскими куртками. Его уже тошнило от людей: их постановочной доброты, дурацких нарядов и тупых разговоров. Но одному дома ему нельзя оставаться, в голову лезут ужасные вещи. Поэтому приходится сидеть с ними за одним столом, пялясь в одну точку и мешая колу трубочкой. Он чувствовал тяжелую мужскую руку на своей пояснице. Это был его парень — Лиам. Он, вроде как, когда-то любил Лиама. Ему с ним было тихо и спокойно, он отвлекал от посторонних мыслей. В крайнем случае, ему так казалось. — Зейн, ты сегодня легко одет, тебе не холодно? — спросил Пейн, целуя того в щеку мягкими губами. На Малике была надета футболка с розами, чёрная кожаная куртка и облегающие джинсы. Ему не было прохладно, на самом деле он ничего не чувствовал. Зейну не было жарко или холодно, приятно или неприятно — парню было всегда плохо. — Нет, не переживай, — он натянул искусственную улыбку на свое лицо, подаваясь вперед и целуя Лиама. Парень по началу не понимал, как люди не замечают или игнорируют тот факт, что с ним что-то не так. А потом до него дошло — всем наплевать на то, что у него внутри. Так было даже лучше, никому не приходилось притворяться, кроме Зейна. Это чувство съедало его изнутри, обжигало внутренности. Темнота, что растекалась в нем, как слезы по худым щекам каждый день. Оно ныло, изнывало и выло, не оставляя его в покое. Ничто не помогало вытерпеть эти мучения. Ни любовь, ни родители, ни друзья, ни хобби. Дома на окне стояла белая лилия, которая почти завяла. Ее листья опустились и еле держались, готовые упасть в каждую минуту. Они оставались на месте, но были на грани. Когда Лиам подарил ее, парня этого порадовало, а потом их свидание кончилось, Зейн остался один. Это началось больше года назад, в один день Малик начал удерживать что-то в себе, словно несмиримого монстра. Парень удерживал его изо всех сил, не давая прохода наружу. В один день сил не осталось. Тогда он не проронил ни слова, а когда наступила ночь то начал рыдать взахлёб, кашляя и давясь слезами, шепча все, что думает. Тем монстром были грусть, боль, и страдания. С тех пор ему плохо, и он не знает, как себе помочь. Зейн даже завел дневник, пытаясь вместить в него все свои мысли в попытке забыть их. //Но на самом деле я чувствую себя отвратительно. Я не знаю почему. Каждый день думаю о том, что у меня не выйдет ничего в этой жизни. Каждый день мне слишком плохо. Я ненавижу то, какой я есть на самом деле. От злости я царапаю себя, а потом долго смотрю себе в глаза, пытаясь найти там хоть что-то кроме боли. Я не могу справиться с депрессией. Оказывается, она не такая как пишут в рассказах. Ты просто живёшь, думаешь, что все хорошо, тебе не грустно, когда на самом деле ты не знаешь, что чувствуешь: хорошо тебе или плохо, ненавидишь ты себя или нет. Я стараюсь не думать о том, что страдаю от нее. Никто об этом не знает. А ты просто чувствуешь, что что-то не так. Пытаешься исправить это, исправить себя. Бывают затишья, но потом все возвращается и ты понимаешь, что затишья и не было. Ты просто притворялся. В последнее время я не знаю зачем, но я ем таблетки не важно какие, смешаю целую кучу разных, полежу и дальше все нормально. Встаёшь и продолжаешь улыбаться. Это и есть настоящая жизнь.// Зейн страдает от депрессии, которую он скрывает от всех вокруг. Самое страшное — это ненависть к себе. Он ненавидит свое отражение в зеркале по утрам, терпеть не может свой голос и рисунки, его тошнит от своего существования. Но ужаснее этого только то, что ему придется терпеть себя всю жизнь.❤
Зейн лежал на кровати в комнате у Лиама, который отошёл, оставив его одного. Через окна он видел как сильно холодный ветер треплет деревья. Парень не замечал, сколько минут прошло, просто почувствовал как кончики его пальцев немеют. В его жизни было все такое пустое: пустые разговоры ни о чем, безвкусная еда, секс и поцелуи без эмоций, скучный город. Все перестало его привлекать после того, как что-то щелкнуло в нем. Сломалось… Сейчас он был на грани: горло горело и саднило, а крик было так сложно сдержать. Каждое утро парень просыпался с одной мыслью — надеждой на то, что сегодня его не станет. Если от темноты не избавиться, то надо просто избавиться от себя. Зейн знал, что ничего хорошего не получится: он ненавидел людей вокруг, ненавидел весь мир, ненавидел свое существование, ненавидел себя. Никого и ничего не любил. Только Лиам создавал искусственное чувство того, что это все ещё живёт в нем, хотя это не так. Зейн просто не хочет, чтобы кто-либо знал, что ему больно. Он не ранил себя, ведь считал это таким глупым и бессмысленным занятием, что это даже его раздражало. В комнату зашёл Лиам в одном полотенце, когда за окном начался сильный дождь. Крупные капли били по белому окну, ударяя кривые ветки деревьев. Ему не нравился дождь, мокро, грязно, липко. Эх, переоцененная хипстерская весна — она его бесила. Все люди вокруг казались ему настолько тупыми, что это его бесило. Он пытался полюбить себя, научиться видеть в себе хорошее, но люди просто это рушат. — Зейн, а, Зейн, — парень почувствовал, как сзади его обнял Пейн, целуя в плечо, — иди ко мне, принцесса. С дерева упал последний лист, улетая на землю, давая возможность зелёным молодым почкам вырасти. — Ты трахал его? Ты трахал Рея? Ты его, сука, трахал! — прохрипел Малик, не двигаясь, сдерживая слезы в себе, — я слышал этот слух, но не поверил в него. Ты опять начал вести себя как мразь, Пейн! Трахаешься, как ненормальный, также, как два года назад, когда ты мне изменил! Я простил тебя! Простил! Все потемнело за окном, а дождь начал лить сильнее, ударяя по стеклу жирными каплями грязной воды. Смуглые щеки залились краской, а губы задрожали. Одно слово — больно. — Что?! Нет! Я тебе не изменял! Обещал тебе и больше никогда этого не делал. Просто я тебя сильно хочу, вот и все, — он пытался схватить Зейна, но тот подорвался и начал судорожно одеваться. Его что-то отталкивало в словах парня: он больше не хотел никому верить. Ему казалось, что единственный выход — разрушить все вокруг. — Не звони мне больше, Пейн, — Зейн показал ему средний палец, а тот закрыл лицо руками, пока капли воды падали с его коротких волос. Через минуту он уже стоял на улице, намокая под сильным дождём, продрогаясь от холода ливня. Парень достал сигареты из кармана, чтобы они не отсырели. Зейн вдыхал свежий воздух, закрыв глаза, он был босиком и держал кроссовки в руках. Наверное, воздух должен был помочь… Успокоить его, но у него не получилось. Малик сдвинулся с места, отряхивая черные волосы, направляясь в сторону дома. Где также пусто и холодно, как на улице во время сильного дождя.❤
На самом деле, никто не ненавидит тебя настолько, насколько ты ненавидишь себя сам. От этого так сложно избавиться, что почти невозможно. Это как пятно от черники на белой футболке — его не смыть. Собственный внутренний мир выедал парня изнутри, а Зейн больше не мог стерпеть. Малик не спал всю ночь, думая о своей жизни. Он знал, что выбраться из этого места — шанс один на сто тысяч. Пробиться в люди, стать чем-то большим, чем администратор в магазине. Это все было далеко, там где ему было не достать, не дотянуться рукой, хотя расстояние между ними было всего сотня миль. Однако, к рассвету парень все-таки нашел выход. Сегодня весенний бал и Малик знал, что они с Лиамом должны были быть объявлены королями. Сегодня у них не получится: Зейн опоздает. На вешалке висел выглаженный костюм с красной бабочкой, Малик сидел на стуле и смотрел на свое отражение. Глаза были красными, хотя он не плакал уже долгое время, кожа стала болотно-оливкового цвета, черные волосы завивались и лезли в глаза. Парень взглянул себе в глаза и не нашел там ничего, за что можно было бы схватиться и держаться. Только разруха — руины прошлого и настоящего. Время было после обеда, через час-полтора должен был начаться бал. Зейн смотрел на потолок, подчёркивая, что люстру сборщики прикрепили очень крепко. На подоконнике, куда падал розоватый свет, засыхал цветок, подаренный Пейном. Посмотрев на фото пятилетней давности на стене, Зейн решил дать жизни последний шанс. Малик взял в руки телефон, вводя сообщение на номер составленный из рандомных цифр, поставив таймер на полчаса. В комнате неожиданно перестало быть жарко, или он просто уже умер.через 26 минут.
Парень стоял на краю табуретки, на его шее была веревка. Просто он не знал, какие таблетки смогут его убить, а лезвий боялся. Мраморного цвета табуретка пошатывалась на деревянном полу. Зейн смотрел в одну точку, высчитывая минуты. Его сердце бешено билось: он наконец решился на этот шаг. Почему? Просто не знал, как жить дальше с темнотой и болью, что резала сердце каждую секунду. Не знал, насколько его хватит, не знал, сколько еще сможет притворяться. Таймер показывал, что осталась минута. Я люблю тебя, мама. Слеза скатилась с его худой скулы, падая на пол. Он зажмурил глаза, чтобы не было так страшно падать в бесконечность.29:48
Сообщение высветилось на экране и громко звякнуло. Ради чего стоит жить дальше? +1 900 909 90 39 Ради себя. И Зейн не выдержал. Парень снял петлю со своей шеи, падая со стула на пол, царапая руки и разбивая скулу. Горячие слезы ливнем текли по его лицу, он прижал к своему сердцу ладони, сдавливая грудную клетку. Малик кричал на весь дом, что есть мочи, заставляя тьму вырваться наружу. Сегодня что-то в этом мире спасло его.❤
Зал был типично украшен шариками и гирляндами. Разодетые подростки, обжимавшиеся на танцполе, не слышали ничего кроме музыки. — Минуту внимания, сейчас мы объявим победителей голосования! — сказала небольшая женщина с каре и маленькой сумочкой, висевшей на ее плече, — итак, чтобы не тратить много времени на болтовню… Эбби, принеси конверт! Да, вот, — она прочистила горло, — королем сегодняшнего бала становится… Лиам Пейн! Парни из команды по лакроссу начали гудеть, похлопывая Пейна в парадном костюмчике по плечам и спине, а на фоне заиграла торжественная музыка. Миссис Ти-Ти надела на голову парня корону, улыбаясь и хваля. — Наша королева… Простите, и наш король Зейн Малик! — в зале начались перешептывания, — Зейн? Все смеялись и гнобили его за то, что он всех агитировал голосовать за него, а сам не пришел. Людям не нужно много информации, чтобы начать ненавидеть. — Его нет, он не пришел, — сказал Лиам, смотря на корону на подносе. — Как так не пришел? Я здесь, тупица. По лестнице поднимался парень в капюшоне, черной джинсовке и джинсах. Малик стоял живой на сцене и с гордо поднятой головой, смотрел Пейну в глаза. — Ой, простите, надо снять капюшон, корона всё-таки. Лиам скривил гримасу, смотря на новую прическу Зейна, а точнее на стриженную под 0,5 голову. Смуглое лицо украшала ссадина на скуле и ясная настоящая улыбка, похожая на только зародившуюся звезду. — Я знал, что тебе не понравится, милый, — он взял корону, надевая ее, забирая сигарету из-за уха, зажимая ее меж зубами, — в этот знаменательный день мне хотелось бы сказать… Пошел нахуй, Рей, и ты, Пейн, тоже. Малик схватил с подноса цветок и таким же быстрым шагом направился к выходу. Он уходил, сжимая в ладони белую лилию.